Девять. Часть 9.

Савелий не шутил, когда говорил, что жаждет мести. Первое место, куда он пошёл, была командирская землянка.
- Где Машу…, - Савелий пытался подобрать слово, - казнили?
- В Давыдово. Что ты задумал?
- Мне нужно десять человек, это плюс к моим. В гости хочу сходить.
- Ты же сам там разведку проводил, сказал, охрана большая.
- Для большого количества человек - да, а мы тихо, как мыши пройдём.
- Хорошо. Один вопрос. Почему не сказал, что Маша беременна?
- А чтобы это изменило?
- Зла на меня не держи, сама, понимаешь, сама она просилась, а я не знал!
Савелий промолчал.
- Мне что, застрелиться? – командир поднялся из-за стола.
- Разрешите выполнять приказ? – спросил Савелий, игнорируя поведение командира отряда.
- Выполняй.
Савелий врал, когда сказал, что они пройдут тихо. Ему хотелось грома, молний с неба, которые бы поражали фашистов! Войдя в землянку, где находилась его группа, Савелий посмотрел на партизан.
- В Давыдово собираюсь. Кто со мной?
Расталкивая людей, вперёд вышел Потап.
- Может, в последний раз идём, подумайте, - Савелий вглядывался в лица своих бойцов.
Чуть помедлив, семь человек сделали шаг вперёд.
- Василий где, не вижу. Куда ушёл?
- Погиб Василий, вчера. Немцы с трёх сторон окружили, еле уйти успели, - ответил за всех Григорий.
- Уйти говоришь?! Тело товарища на поругание врагу оставили? Вот мой приказ: если кого брошу на поле боя, мёртвого или раненого – убейте меня!
Ответить партизанам было нечего. Савелий объявил о построении через час. Полностью вооружённые, готовые к любой ситуации, партизаны группы Савелия, выстроились под сосной. Пришли и другие, те, кто узнал о выходе, весть быстро разнеслась по лагерю.
- Мне нужно десять человек готовых ко всему, даже умереть.
Послышались голоса, что умирать за его жену охочих нет.
- А твоя жена где? – спросил Савелий, глядя в глаза одному из «говорливых».
- Погибла, - ответил тот.
- Так может, мы и за твою жену мстить идём!
Через пять минут у Савелия были десять бойцов.

К деревне подошли уже в темноте. Командир был прав, Савелий здесь сам проводил разведку, и он и его бойцы знали, где и какой пост находится.
- Идём вдоль главной дороги. У кого есть портянка?
Кто-то откликнулся:
- У меня.
- Мотай на руку. Да не на эту, на другую. Пойдёшь по дороге, изображай раненого.
- Близко не подпустят, - возразил партизан, хозяин портянки.
- А это от тебя зависит, как играть будешь!
Распределив бойцов, Савелий выбрал себе правую обочину. Когда они здесь были, там стоял мотоцикл, а на нём пулемёт.
- Потап, со мной пойдёшь.
Партизаны стали приближаться к посту. Савелий видел, что они обогнали того, кто шёл по дороге, тот хорошо играл раненого полицая.
- Ему бы в театрах выступать, - сказал кто-то, но замолчал после взгляда Савелия.
«Раненого» несколько раз окрикнули с поста, он что-то пробормотал в ответ, радовало, что стрелять по нему не стали. Навстречу партизану вышел полицай, Савелий торопил людей. Пока обман не раскрылся, было время подойти ближе. Полицай наклонился над упавшим на дорогу «товарищем».
- Бей фашистов, - закричал Савелий, выпуская очередь в двух немецких солдат.
Партизаны кинулись на врага. Потап подбежал к мотоциклу, сидящий в люльке немец пытался выстрелить из пулемёта, но у него не получалось.
- Зря ты это! – с этими словами партизан сломал ему шею, как маленькому курёнку.
- Кто умеет ездить?
- Я.
- За руль! Поезжайте до башни, там нас прикроете. Ты куда лезешь?!
Потап, выбросив мёртвого немца на обочину, пытался уместиться в люльке мотоцикла. Не обращая внимание на раненых полицаев и немцев, партизаны бежали по дороге, Савелий едва за ними успевал. Кто-то подхватил его, он замахал в воздухе ногами, но Потап держал крепко.
- Разбежались. Выстрел – ушёл, выстрел – ушёл! – кричал Савелий, рискуя сорвать голос.

Такое поведение партизан дало свои результаты. Думая, что напавших много, немцы стали отступать. Савелий обогнул первый дом, за ним спрятались три полицая. Он расстрелял их практически в упор.
- Рассредоточиться, - кричал Савелий.
Из-за дома выбежал немецкий офицер, из одежды на нём были штаны и фуражка. Савелий ударил его прикладом автомата в голову, тот упал как подкошенный. Со всех сторон была слышна стрельба, не поймёшь, где свои, а где враг. Заметив, что из окна большого дома стреляют, Савелий бросил туда две гранаты, стрельба прекратилась. Через несколько минут немцы пошли в атаку, но партизаны уже успели укрыться, а Потап снять с мотоцикла пулемёт.
- Дорогу держи, близко не подпускай.
- Сделаем, - Потап заправил новую ленту.
Бой был коротким. Когда по немцам ударили, как им казалось, даже из-под земли, они окончательно отступили, партизаны их провожать не стали. Возле колхозной конюшни бойцы собрали раненых немцев и полицаев, всего вышло девять. Из убогой избушки кто-то за ними наблюдал, Савелий присмотрелся – это была старушка. Он подошёл к окну:
- Девушку здесь недавно повесили, где её тело?
Старушка указала на дом напротив и задёрнула занавеску. Савелий вошёл в указанный дом. На широкой скамье сидел пожилой мужчина, его одеяние было похоже на поповское.
- Сказали, тело девушки здесь!
- Что ты, мил человек, похоронили уже убиенную.
- Кто вешал? Немцы, полицаи?
- Все там были, бесово отродье. А вы кто?
- Партизаны. Место потом покажешь.
Савелий подошёл к пленным, среди них был полуголый немец, которого он ударил автоматом.
- Ты вешал? Ты? – кричал Савелий прямо в лицо офицеру.
- Найн, найн, полицай!
- Повесить их!

Ноябрь 1943 года: Савелий - гвардии сержант. Всего месяц как его партизанский отряд влился в регулярные части Красной Армии. Стоя перед командиром роты, Савелий хотел только одного – быстрее идти в бой.
- Смотри, сержант. Здесь, в лесочке, бывшая помещичья усадьба, дом, сараи и прочее. Там немцы собрали гражданских, охраняют их полицаи, которые бегут от нас как чёрт от ладана. За домом миномётная батарея, а вот здесь и здесь закопаны два танка. Заперли они нам дорогу, как бутылку пробкой. Твоя задача вывести оттуда людей. По твоему сигналу - зелёной ракете, по усадьбе будет работать наша артиллерия. Ясно? Справишься?
- Ясно. Справлюсь.
- Ты ведь из партизан?
- Так точно.
- Может там своего «крестника» встретишь.
- Они все мне должны. Разрешите выполнять?
- Действуй.

Взводу Савелия долго объяснять было не нужно. Здесь почти вся его группа, да и новенькие успели пороху понюхать. Окружив усадьбу с трёх сторон, бойцы пошли в атаку. Пока справа и слева шёл бой, отвлекая на себя силы противника, Савелий выводил людей.
- Быстрее, дорогие мои, быстрее. Детей на руки берите. Чего одного взял, здоровый же мужик, второго бери. Подхватив двух малышей, Савелий бежал через парк, до спасительных кустов оставалось всего ничего. Сильный удар как будто лишил его правой ноги, прижав малышей к себе, Савелий покатился кубарем. Подбежал Григорий:
- Ты как, командир?
- В ногу ранило, детей возьми.
Савелий поднял голову, его бойцы помогали людям отойти от усадьбы. Пора! Савелий взвёл курок ракетницы, выстрел. Зелёная ракета полетела в сторону строений. Буквально через две минуты они были в огне от взрывов снарядов!

Савелий посмотрел на доктора, который делал ему вчера операцию.
- Как моя нога?
- Она у вас есть, но ходить, как прежде, вы не сможете, а бегать – тем более.
Доктор оказался прав, после выписки из госпиталя, Савелий с трудом передвигал свою конечность. Комендант хотел выдать ему документы на проезд, но Савелий его остановил:
- Товарищ подполковник, мне пока ехать некуда. Я из Одессы, а её ещё не освободили.
- Что предлагаешь?
- Может, пригожусь где-нибудь.
- С грамотой как?
- В школе учился, - Савелий не соврал.
- Хорошо, посиди пока в канцелярии, документов много, не справляемся.
В канцелярии быстро поняли, что с Савелия толку нет. Жалея раненого сержанта, ему доверили работу руками. Толстым гвоздём он пробивал стопки бумаг, связывая их прочной бечёвкой. В конце марта комендант сам занёс ему документы.
- Поезжай. Пока доберёшься, город наш будет.

Дорога хоть и не была дальней, но заняла много времени. В свой родной двор Савелий вошёл 9 мая 1944 года. Тогда он ещё не знал, что ровно через год, в этот самый день, вся страна будет праздновать Победу, а пока война продолжалась.
- Сава вернулся! – раздался знакомый крик тёти Маши.
С крыши взлетели голуби, а во двор вышли все, кто мог. Савелия поздравляли с возвращением, переживали за его ногу. Войдя в свою квартиру, он увидел маму, лежащую на кровати. Глядя в серое лицо родного человека, Савелий чуть не заплакал.
- Как ты?
- Сава, ты приехал! А я думала, не доживу. Про отца слышал?
- Я только приехал.
- Погиб он под бомбёжкой, завалило их в порту. Меня зацепило, с тех пор почти не встаю. Если бы не тётя Маша, давно бы померла. Давай я покушать приготовлю.
- Я сам, мама.
Намеченные на следующий день встречины Савелия, превратились в поминки по его матери. Всезнающий Айваз, ставший худым как жердь, рассказал, про жизнь в оккупации. Назвал тех, кто погиб, и кто был ранен. Через три дня он пришёл с хорошей вестью: Савелия могут взять на работу на знакомую овощебазу. Савелий отказался, должность учётчика человеку, который не в ладах с математикой, не подходит. Дядя Анзор взял к себе раскройщиком кожи.

Прошло два года. Отгремели салюты в честь Победы, встретили всех, кто вернулся с войны. Вышло, что из девяти ушедших со двора на фронт, Савелий вернулся один. Единственным человеком, с которым он общался, был Айваз. В пьяном дурмане Савелий рассказывал ему всё, что видел за годы войны, что пережил. Он доверял другу, хоть тот и был гораздо младше него. Как-то вечером, Савелий услышал стук в дверь. На пороге стоял милиционер. Назвав его фамилию, имя и отчество, милиционер сделал в своём блокноте пометку.
- Скоро жди гостей, - сказал он с улыбкой.
«Каких гостей, кого ждать?». Савелий допил остатки водки. В эту ночь он уснул не раздеваясь. Через три дня снова стук в дверь. «Зачастили гости!» - подумал Савелий, забыв про предупреждение милиционера. Оглядев квартиру, Савелий убрал со стола початую бутылку. В квартиру вошёл пожилой мужчина в добротном костюме.
- Разрешите представиться. Я…
- Я знаю кто Вы. Вы отец Маши, она хорошо Вас описала.
- Так и есть. Где мы можем поговорить?
- Садитесь.
Мужчина посмотрел на зашарканный стул.
- Я постою. Значит, Вы и есть Савелий?
- Значит, я и есть. Как Вы меня нашли?
- У меня много знакомых в армии и милиции. Я попросил – они нашли. Знакомая вещица, - мужчина протянул руку к иконе стоящей на тумбочке.
- Это Машина, хотите, забирайте.
- Нет, нет, что Вы. Пусть у Вас останется.
Старичок несколько секунд не сводил глаз с иконы, было видно, что ему жалко её здесь оставлять.
- Я зачем приехал. Скажите, а у вас с Машей, как бы это сказать…
- Про детей интересуетесь?
- Да, про них.
- Она погибла беременной.
- Вот как. Мы получили от неё письмо и фотографию. Вот она, - мужчина положил на стол знакомую Савелию карточку, - она писала, что вы расписались в лесу…
- Мы были партизанами.
- Да-да, партизанами. Про беременность она не написала.
Савелий молчал, думая о бутылке водки.
- Что у Вас с ногой?
- Ранило, оперировали, получилось как есть.
- Давайте сделаем так. Вот мой адрес в Москве, - мужчина, достал из кармана перьевую ручку, - я могу Вас вылечить, будете ходить как прежде.
Мужчина придвинул к себе клочок газеты, на котором Савелий собирался порезать рыбу.
- Я подумаю.
- Разрешите откланяться.

Через три дня в одном из разговоров с Айвазом, Савелий рассказал о визите отца Маши и его предложении.
- А ты чего?
- Не поеду. Мерзкий он какой-то.
- Тебе нога нужна, куда тебя инвалида возьмут?! Так и будешь в одиночестве водку пить! Езжай.
- А деньги где взять? Мне у Анзора года три надо работать, это только на билет.
Айваз промолчал. На следующий день к Савелию стали приходить знакомые и не знакомые люди, они приносили деньги. Возвращаясь с работы, он находил купюры в щели двери. Айваз не показывался. «Его проделки!» - понял Савелий. Как-то зашёл Армен:
- Слышал, тебе помощь нужна. Вот, - он положил на стол пачку денег. Москва дорогой город, бери.
- Руку, где оставил? – спросил Савелий, видя пустым правый рукав пиджака Армена.
- Ленинград держали.
Война подружила давних врагов, горя досталось всем. Айваз уже учился в школе, мог считать. Он и подвёл итог:
- На билеты тебе хватит, чего купить тоже. Езжай.

Через три дня, дату назначил Айваз, дав телеграмму родителям Маши и купив билеты, Савелий поехал в Москву. Родители Маши встретили его на вокзале, привезли в свою квартиру.
- Вы будете жить здесь, это комната Маши. Вещи можете положить сюда, - мама Маши указала на две пустые полки в шкафу.
- Вы верите в Бога? – спросил её Савелий.
- Да, мальчик, верю, но Маше он не помог. Как она погибла?
- Снайпер немецкий достал. Быстро умерла, - Савелию не хотелось рассказывать о мучениях Маши.
- Слава Богу. Она написала, что вы ей жизнь спасли. Как это было?
- Я уже не помню, на войне всякое бывает.
- Обедаем мы в двенадцать, ужин в шесть. Я не работаю, теперь весь дом на мне.
Вечером Савелий достал из шкафа платье Маши. Положив его на кровать рядом с собой, он вспоминал запах любимой девушки, её лицо.

Операция прошла на удивление быстро, Савелий почти ничего не почувствовал, сказался наркоз. Неделю он пролежал в палате с высоченными потолками. Условия были хорошими, если бы не те, кто находился рядом с ним. Пузатые мужчины, потушив одну папиросу в пепельнице, требовали от санитарок их замены. Савелию было противно это видеть.
- А Вы, простите, Герой Советского Союза? – спросил его как-то сосед по палате.
- Нет.
- Ой, ещё раз простите, дважды Герой?
- Нет.
- А как Вы здесь оказались?
- Сквозняком надуло.
После выписки, Савелий ещё неделю жил у Машиных родителей. Её мама помогала делать гимнастику, чтобы разработать ногу, помогло. Домой он вернулся почти здоровым. Через месяц Савелию предложили работу на почте. Получив новый ППШ, он должен был сопровождать машину с деньгами по районным отделениям. По пути к дальней станице на машину напали бандиты. Водитель был убит сразу. Савелий вытащил раненую женщину-кассира и отнёс её в безопасное место. Он отстреливался до последнего патрона, а когда они кончились, пошёл врукопашную. Когда подоспела помощь, Савелий ещё дышал, раненая кассирша пыталась его перевязать. По пути в больницу Савелий умер. Начальник милиции дал негласный приказ: при обнаружении бандитов – живыми не брать.

P.S.
Айваз отложил авторучку. Он выполнил данное самому себе обещание рассказать о друге. Посмотрев на почти чёрную икону, молодой человек перекрестился.