Семиз Ахмед-паша подозвал к себе начальника стражи, жестом велел подойти ближе и шепнул ему:
- Пусть приберут там, в темнице, Михримах-султан будет присутствовать на допросе.
Едва главный стражник успел удалиться, как пашу окликнула султанша, до этого о чём-то беседовавшая с Сюмбюлем-агой:
- Ахмед-паша, ты готов? Идём, - сказала она и первой направилась по коридору к дворцовой лестнице, ведущей в подземные казематы.
Охранники, громыхнув засовами, открыли тяжёлую дверь темницы, и ага янычар с госпожой очутились в тёмной смрадной тюремной камере. Пламя единственной свечи смутно позволяло разглядеть стоящего в углу человека.
- Подойди, - велел ему Ахмед-паша, и тот послушно сделал пару шагов в сторону вошедших.
- Утри лицо, ага, - сказала Михримах, подавая мужчине белый батистовый платок. – Скажи, откуда ты родом? Как тебя зовут? Как ты стал янычаром? – посыпались вопросы госпожи.
Вытерев струйку крови, стекающую по бороде из разбитой губы, арестованный начал говорить.
- Я хорват, из города Скрадин, моё имя, данное родителями, Будимир, новое мусульманское имя Халил, я был пятым сыном в семье, и меня взяли по закону девширме в военную школу Капыкулу, откуда я попал в янычарский корпус.
Упомянув “девширме”, хорват имел в виду один из видов налога в Османской империи с немусульманского населения, когда раз в три года из семей балканских христианских подданных забирали каждого пятого мальчика, обращали в ислам и распределяли на обучение.
Самых умных и способных к наукам направляли в Эндерун, элитную школу при дворце падишаха, крепких и выносливых – в военную школу Капыкулу.
Таким образом султаны стремились окружить себя верными слугами и отстранить от управления тюркскую элиту. Благодаря девширме в Османской империи в течение пяти веков правила всего одна династия Великих тюрков. Раб мог подняться выше урожденного свободного турка.
По системе девширме в столице османской империи оказались такие легендарные личности, как знаменитый поэт Ташлыджалы (албанец), архитектор Мимар Синан (армянин), Матракчи Насух (босниец), Соколлу Мехмед (босниец).
- Скрадин, это там, где встречается река и море? О, это красивое место, там много озёр, лесов, пещер, а главное – прекрасные водопады. Ты любил купаться в водопадах? – спросила, вдруг, султанша.
- Да, госпожа, я тоскую по ледяным бурным водам водопадов, - мечтательно произнёс ага и тотчас обратил беспокойный взгляд на султаншу.
- Откуда Вы знаете, госпожа? - спросил он.
- Не тревожься так, Будимир, никакого подвоха здесь нет. Как тебе известно, моим супругом был покойный Рустем-паша, его родина Хорватия, и я знаю всё о каждом уголке этой страны, - доверительно прозвучали слова султанши. – Скажи, Будимир, чего тебе не хватало, что тебя заставило пойти против султана Сулеймана, давшего тебе образование, достаток, возможность подняться до любых вершин службы, стоило только захотеть? Христианские юноши имеют больше благ, чем сыновья знатных турок, - с оценивающим прищуром посмотрела на мужчину султанша.
Ага опустил голову и медленно произнёс:
- Мне всего хватало…
Постояв так с минуту, он вскинул умоляющий взгляд на султаншу и пылко произнёс:
- Госпожа, сам не понимаю, как Хасан-ага уговорил меня. Он сказал “Султан Сулейман стар, пора ему отдохнуть”, в поход он больше не пойдёт, пусть на трон взойдёт молодой.
Михримах и Ахмед-паша переглянулись.
- Хасан-ага – это ведь помощник Семиза Ахмеда-паши? – осторожно спросила Михримах.
- Так и есть, госпожа, он, - согласно кивнул ага.
- А что ещё он сказал? – спокойным тоном спросила султанша, заглянув мужчине в глаза.
- Он говорил, что шехзаде Селим тоже не пойдёт в поход, вроде бы не любит он военное дело, а только стихи пишет…
- И что же? – c нетерпением перебила его Михримах, тяжело задышав и услышав, как заколотилось её сердце.
- Он подбивал янычар к бунту против шехзаде Селима, когда придёт пора ему сесть на трон, сказал, не будет янычарами править поэт, - ответил ага.
Михримах судорожно сглотнула.
- Это верно, Халил-ага, шехзаде Селим любит поэзию. Я принесу тебе его стихи. Почитав их, ты сам разберёшься, каков есть шехзаде, ибо ничто так не раскрывает душу человека, как его мысли, складывающиеся в вирши. Про походы скажу тебе так. Шехзаде Селим – сын великой династии османов. В его крови течёт желание его предков защищать и расширять границы своей родины, великой османской империи. Пойдёт ли он сам в бой, думаю, не столь важно. Главное, что от походов он не откажется никогда. Это говорю тебе я, сестра шехзаде Селима и дочь великого падишаха султана Сулеймана, - торжественно закончила свою речь Михримах.
Дальнейшее произошло молниеносно. Лицо Халила-аги странно перекосилось, дыхание со свистом вырывалось из груди, а руки повисли беспомощными плетями.
Он упал на колени и горячо заговорил:
- Госпожа, простите меня! Мне стыдно за мою глупость. Я не боюсь казни, моя совесть страшнее острой сабли.
- Поднимись, Халил-ага. Негоже отважному воину великого султана Сулеймана стоять на коленях. Все мы совершаем ошибки. Слава Аллаху, что он вовремя указывает нам правильный путь! Тебя не казнят. Продолжай верно служить империи и повелителю, настоящему и будущему. И товарищам своим расскажи о нашем разговоре. В поход вы скоро пойдёте. Повелитель хворал, теперь он поправился и в полном здравии готовится выступить на Венгрию! – гордо произнесла Михримах.
Янычар кинулся к ногам госпожи, облобызал подол её платья и встал с колен.
Тут же он был выпущен из темницы и отправлен в янычарский корпус.
Он жаждал встретиться с Хасаном-агой, однако тот сумел бежать.
Поднявшись из подземелья наверх, Ахмед-паша преградил путь султанше.
- Госпожа, я восхищён Вами, никакие, даже самые изощрённые пытки, не смогли бы сделать то, что сделали Вы своим словом, - сказал он и низко склонил перед ней голову.
Михримах улыбнулась, снисходительно посмотрела на зятя и, одолеваемая мыслями о повелителе, поспешила к нему в покои.
- Добрый день, повелитель, простите, что не пришла к Вам раньше. Айше Хюмашах кланяется Вам и послала свои новые стихи, я позже принесу их Вам, не пойму, как я могла сейчас их забыть, - с беззаботным видом произнесла султанша.
- Михримах, не пытайся скрыть от меня то, что произошло. Ты же знаешь, что это никому ещё не удавалось, даже тебе, - с хитрой улыбкой сказал султан. – А стихи принеси обязательно.
- Отец, я подумала, что раз дело улажено, то и рассказывать не о чем, - смутившись, произнесла Михримах.
- Михримах, ты прекрасно знаешь, что ничего не улажено. Они могут взбунтоваться ещё раз. И нет никакой гарантии, что Ахмед-паша сумеет раскрыть новый заговор. Их успокоит поход. Михримах, ты больше не сможешь уговорить меня остаться, так нужно, - твёрдо сказал Сулейман.
- Отец, я знаю. Я больше не стану Вам препятствовать…не должна... мама бы не стала, - сказала дочь и взглянула на отца глазами, полными слёз.
- Вот и хорошо, моя девочка, - вздохнул султан, ласково посмотрел на дочь и погладил её по голове. В потухших родных глазах отца отразилась такая безграничная тоска, что сердце Михримах внезапно сжалось от тягостного предчувствия. Она схватила худую, но всё ещё сильную руку отца, прижалась к ней губами и заплакала.
- Ну, ну, Михримах моя, не плачь. Я вернусь и расскажу тебе, как я так быстро смог одержать победу. Помнишь, давно, когда я вернулся из похода, ты просила меня подробно рассказать, как я взял Багдад? Ещё тогда я обещал сделать тебя членом совета Дивана, вот я и сдержал своё обещание, - улыбнулся султан, утирая слёзы дочери. Михримах грустно рассмеялась и прижалась к груди отца. Так они попрощались, великий отец и его любимая дочь.
1 мая 1566 года армия султана Сулеймана вышла из Стамбула и взяла курс на Венгрию. Командовал войсками великий визирь империи Соколлу Мехмед-паша, зять шехзаде Селима. В поход также отправились ага янычар Семиз Ахмед-паша и ставший его помощником Халил-ага. Михримах-султан загодя переговорила со всеми пашами, в том числе и с Соколлу Мехмедом, ставшим великим визирем не так давно, велела беречь повелителя, а, если по воле Аллаха он отойдёт в мир иной, защитить шехзаде Селима.
Целью похода был захват города-крепости Сигетвар в южной части Венгрии. 6 августа 1566 года османская армия достигла венгерской крепости Сигетвар и спустя месяц взяла её, пополнив череду побед Сулеймана I Великолепного.
Султан Сулейман скончался в ночь накануне генерального штурма, немного не дожив до своего очередного военного триумфа. Великий визирь Соколлу Мехмед-паша отправил тайные депеши с трагической вестью шехзаде Селиму и Михримах-султан, а сам, опасаясь бунта янычар, скрывал смерть султана, ожидая приезда шехзаде.
Селим ехал навстречу Соколлу Мехмеду-паше, чтобы встретиться в Белграде, где великий визирь планировал объявить о кончине султана Сулеймана. Такой план был придуман из-за страха перед янычарами.
“Кто же такие, эти янычары? Кто дал им такую власть?” – размышлял шехзаде.
В давние времена великий предок Осман I, основатель Османской империи, вёл кочевой образ жизни, поэтому его войско состояло исключительно из конницы. Когда его младший сын Орхан пришёл с осадой на Буду, он понял, что для победы ему необходима пехота больше, чем конница, и собрал отряд из обращённых в мусульманство христиан. Подразделение он назвал Ени Чери – новая армия. “Всех пленных юношей неверных надо зачислить в наше войско”, - дал Орхану совет визирь и главный воинский судья. Так и было сделано.
Новое войско было создано как военно-религиозное, покровительствовал ему дервишский орден бекташие.
Во время церемонии провозглашения отряда глава ордена Хачи Бекташ оторвал от своего одеяния рукав, возложил его на голову ближайшего посвящаемого и назвал воина “янычар”. С этого времени появились янычары, которые стали носить головной убор в форме колпака, к задней стороне которого крепился кусок ткани, напоминающий рукав.
После того, как Тамерлан пленил султана Баязида I и уничтожил всех янычар, султан Мурад II восстановил могущество османов, собрал новое войско и сделал янычар элитной армией.
Со временем гвардия осмелела и начала вмешиваться в дела политики. Впервые янычары подняли мятеж против султана Мехмеда II, сына их благодетеля Мурада II, потребовав поднять жалованье и расширить привилегии, а также солидный бакшиш за вступление на трон. С той поры такая взятка вошла в традицию. Шантаж султанов вошёл в правила янычар.
Султану Сулейману удавалось держать в узде янычар, но он боялся их бунта, как и все султаны.
Опасался зарвавшихся воинов и шехзаде Селим, и не зря. В Белграде великий визирь Соколлу Мехмед-паша объявил о кончине султана Сулеймана, и янычары привычно пригрозили бунтом шехзаде Селиму, потребовав от нового султана прибавки к жалованью и денежных премий. Все средства, какие были с собой у шехзаде и пашей, Мехмед-паша раздал воинам, и они позволили продолжить путь в Стамбул.
Однако в столице янычары закрыли перед шехзаде главные ворота, грозя свергнуть его с престола.
…Вечерело. Сумерки начали ютиться в углах комнаты, постепенно затягивая пространство тёмным пологом. Михримах неподвижно сидела на диване. Душа саднила, будто все шрамы разом открылись и стали кровоточить. Братья, мама, Рустем, теперь отец…Не слишком ли тяжёл груз для одной маленькой хрупкой женщины? Сейчас страх и ответственность за жизнь Селима легли на сердце величайшей тревогой.
Михримах встала, взяла со стола Коран и с благоговейным трепетом открыла первую страницу. Госпожа знала, что только молитвой можно умиротворить неспокойную душу, и принялась за чтение.
Прочитав вслух очередной аят, Михримах вздохнула, перевернула страницу, и в этот момент раздался дробный стук в дверь
- Войди! – вздрогнув, сказала султанша и устремила тревожный взгляд на вошедшую испуганную служанку.
