Предыдущая часть:
Богдан поднялся и присел на кровать, после задумался на время, словно оценивая свои силы, сможет ли дойти до двери.
‒ Одежду у меня отобрали, – голова кружилась, но сильное желание посмотреть на этот мир может быть в последний раз, присутствовало в нём сильнее.
Саналу разрешили выйти на улицу вместе с больным буквально на пять минут. Он помог Богдану одеть одежду и поддерживал его за руку, когда тот старательно вышагивал по коридору. Двое мужчин вышли на крыльцо, уйдя немного в сторону, чтобы не мешать желающим пройти.
‒ А сигарета у тебя есть? ‒ осунувшееся лицо с надеждой смотрело на Санала.
– Так нельзя же.
– Мне уже всё можно, – он ухмыльнулся, поскольку засмеяться у него не получилось, а затем, не глядя на своего товарища серьёзно проговорил ‒ совесть всё же есть смотрю, узнал я тебя.
Санал был растерян, он не знал, что может сказать, а после вспомнил про совет Тихона и старательно выдавил несколько слов.
– Прости друг, я виноват перед тобой.
Тишина, повисшая в воздухе, нагнетала напряжение, но немного погодя Богдан заговорил первым.
‒ Я всю жизнь тебя ненавидел, истязал себя этим негативом можно сказать, сам себя видишь до чего довёл. А недавно мысль пришла в голову. Ведь, если бы ты тогда не выкрал у меня мою рукопись, то может мой роман не был бы издан, потому что не с моим характером чего-то добиваться в жизни. Не смог бы я обивать пороги издательств и просить внимания. Отказали бы пару раз, и я бы сдулся. Может это и хорошо, что ты тогда так поступил, – он не смотрел на Санала, говорил в сторону, выдыхая с наслаждением табачный дым.
– Возможно, сложно теперь понять, как бы сложилась тогда жизнь, ‒ Санал, как и Богдан, тоже посмотрел вдаль.
А перед ними были ярко-зелёные ворота, видно недавно только выкрашенные. Они настолько привлекали внимание двух мужчин, не знающих, как завязать контакт, что были явной мишенью для их отстранённого взгляда.
– А я ведь так и проработал на одном месте всю жизнь, ты то мир повидал, каков он? ‒ Богдан повернул к нему голову, вместе с ответом ожидая увидеть эмоции Санала, чтобы прочувствовать этот мир с его слов.
– Мрачный, ‒ он достал сигарету и сам закурил, – все друг друга предают, преследуют собственную выгоду, лгут и изворачиваются, чтобы себе больше кусок отхватить.
‒ Мда, – Богдан вздохнул и пошатнулся, видно было, что пятиминутное стояние на ногах, было сложным для его здоровья, ‒ слушай, а принеси мне книгу твою, то есть мою. Хочу её прочесть перед смертью. Она у меня дома лежит, где телевизор, в тумбе найдёшь. Там не прибрано, не пугайся, хотя это уже не важно.
Взяв ключ из рук больного и проводив того до кровати, Санал отправился в квартиру Богдана. Собственно, личного жилья у мужчины так и не появилось за всю жизнь, а эта маленькая жилплощадь досталась ему от его бабушки, с которой он провёл последние годы её жизни.
Хаос, присутствующий в комнате, Санала не пугала. Когда он писал сам, то часто любил кидать на пол мусор, оставлять посуду грязной на столе и не прибирать вещи по местам. Скорее всего такое поведение было присуще всем писателем. По крайней мере Санал так чаще всего оправдывал себя.
Увидев телевизор, расположившийся у стены, мужчина присел на корточки, чтобы заглянуть в тумбу. Книгу Санал нашёл сразу. Доставая её, он не намеренно вывалил на пол папку, которая лежала сверху.
Из той ворохом посыпались вырезки из газет. Поднимая и складывая их на своё место, Санал увидел на одном издании себя. Пересмотрев все газетные листки, он понял, что вся эта папка посвящена ему.
Покидая квартиру, Санал окинул её взглядом. Она была вся захламлена различными вещами, стопками газет, книгами и прочим множеством уже вовсе ненужного для Богдана.
Странная штука жизнь, подумалось в тот момент гостю этого жилища, вот так человек копит всю свою жизнь какие-то вещи, собирает, складывает кучками газеты, выставляет милому сердцу сувениры в сервант или хрустальную посуду для гостей, а потом за один миг всё это становится никому не нужным и выкидывается на свалку.
На следующий день Санал явился в палату, где уже его ждал Богдан. Он сидел на своей кровати, силясь встать, когда тот только открыл двери. Поблагодарив товарища за принесённую книгу, он попросил его опять выйти на улицу вместе.
Ему вновь страстно хотелось вдохнуть холодного, осеннего воздуха и почувствовать запах сигаретного дыма. По уже заведённой в прошлый раз традиции, Санал подал Богдану сигарету и закурил сам.
– Слушай, а как ты всё это написал? Нам же тогда было по 18 лет, где ты брал образы героев и весь этот сюжет?
‒ Из головы, – Богдан чувствовал себя довольно плохо, но старался скрывать своё сильное головокружение, ему не хотелось так скоро возвращаться в отделение и ждать своего конца, ‒ я с детских лет был замкнутым, меня бабушка воспитывала, родители были, но я их покинул, когда мне было 15.
Не ладил с отцом, тот пытался мне свою жизненную позицию навязать, заставлял быть таким бойким и целеустремлённым, как он. Профессию журналистики считал бесполезной, никому не нужной. Отец считал меня слюнтяем и убеждал идти работать на завод.
Они много ругались с матерью, постоянно что-то выясняли, спорили, а я, будучи маленьким, прятался в своей комнате с книгой в руке. Знаешь, из всего моего детства, могу сказать, что хорошо мне было только в библиотеке.
Этот запах книг, приятный шелест страниц, тишина и умиротворение меня приводило в такой невероятный восторг, что я мог там часами находиться. Некоторые книги я перечитывал по несколько раз, какие-то просто разглядывал, открывал для себя постоянно новых писателей, представляя описанные ими образы.
Я жил не в реальном мире, а там, в книжном, часто вымышленном. Поговорить мне было не с кем, никому не мог свою мысли рассказать, и я стал писать. Сначала у меня был дневник, где я рассказывал сам себе о личных происшествиях, а после придумал написать собственную книгу.
– А почему ты ещё не написал?
‒ Я уверен, что у настоящих писателей нет огромного числа произведений. Есть единственный роман, выстраданный и пережитый вместе с героями. Написать книгу, как женщину полюбить, нет возможности ко всем такие чувство проявлять. Чаще любят одну, не берегут её, а после встречают пародию на свою единственную любовь. С книгой также, пишут один шедевр, а все остальные произведения лишь подобие первой.
– Ты любил когда-нибудь? ‒ Санал чувствовал сколько мудрости в этом больном человеке, прожившим жизнь, хоть и не так полноценно, как он, но познавшим её куда больше.
– Была одна. Там на журфаке, помнишь Лена Бельская? Я так к ней и не подошёл, сохранил в сердце тёплое воспоминание. А ты после своего Заяна так и не полюбил никого? ‒ Богдан слегка улыбнулся, стараясь увидеть не глаза Санала, а его душу.
– Ты знал о нас? Хотя, чему я удивляюсь, мы же жили вместе, – странно, но вот именно Богдану, мужчина захотел раскрыть свою душу, ‒ я всю жизнь скрывал свою естественную натуру, был уверен, что это плохо, стыдился своего влечения. Старался встречаться с женщинами, не любил ни одну. Чаще всего использовал их, а они может быть что-то получали от меня, но тепла я не нашёл в их объятиях.
***
Санал пробыл неделю в Барнауле, продолжая навещать товарища. Только после его кончины и похорон, посидев в последний раз у свежей могилы, он решительно отправился на Алтай, чтобы посетить ту самую гору, с которой прыгнул когда-то отец, убив на ней же собственную супругу.
Забравшись наверх Санал просидел там долго, не стараясь куда-то торопиться. А есть ли куда ему бежать? Не было в этом мире больше человека, который бы его ждал исключительно потому что любит и желает добра. Да и он сам не стремился быть больше с кем-то.
Санал очень много думал за последние несколько месяцев. Удушающее одиночество, которое он старательно скрывал под маской улыбающегося, напыщенного модника, вдруг вылезло наружу и показало свою сущность. И только на той горе Санал решительно принял его, оставляя на поверхности.
Одиноким он стал сразу после смерти матери. Заян на какое-то время пытался заменить её. Санал всегда думал, что только тот парень мог его понять полностью, но сейчас же осознал, что ему всё это лишь казалось.
Сам Заян был тяжело больным человеком, при его упрямом характере другой кончины было даже и не предусмотрено. Не прыгнув вместе с ним, Санал продолжил своё существование, а значит точно он тут ещё нужен. Смерть сама знает, когда ей забрать человека и не стоит её приглашать заранее и играть с этим.
На Алтае мужчина снял домик и прожил там всю зиму, занявшись описанием своей биографии. После чего, явившись в издательство, он уверенно положил на стол свою рукопись, которая в последствии была признана критиками, как вторым отличным произведением Санала. А на самой первой странице красовалась надпись: «В память о горячо любимом друге Заяне и с благодарностью к моему товарищу Богдану».
Явившись следующим летом к Тихону, мужчина принёс тому свою книгу, где упоминал и его. Он с гордостью сообщил, что, находясь на Алтае всё же прошёл обследование, где ему поставили диагноз и назначили лечение. В трудные для себя дни теперь Санал знает, что вся эта ломка происходит исключительно из-за его болезни и старается вовремя принимать лекарства.