Мы много общались по работе. Людмила была толковым инженером-синоптиком, и прогнозы погоды, которые я брала у нее для газеты, были попаданием в десятку - читатели их ждали и доверяли им.
В тот раз, находясь рядом с облгидрометом, заглянула к ней в кабинет. Людмила была подавленной.
- Представляете, у меня рак молочной железы IV стадии с метастазами, – огорошила, как только вышли на улицу, и добавила: – неоперабельный.
Нужные слова в такие моменты куда-то улетучиваются, я, помню, обняла ее и некоторое время просто слушала. А она говорила, какие это были страшные дни в ее жизни — от установления диагноза до начала лечения. Продолжала ходить на работу, но свет померк. Мартовское небо сияло, а ей казалось черным. Между ней и людьми словно встала стеклянная стена: все были по одну сторону, она — по другую.
Я понимала ее состояние и чувствовала, что женщину больше всего тревожило, – она одна растила дочь. Девочке было всего пятнадцать. Даже не окончила школу.
Они встретились с мужем, когда обоим было чуть за 30. Молодой человек пришел в контору ремонтировать отопление, слово за слово, завязался разговор, который плавно перетек во взаимную симпатию. Поженились, и через положенное время Людмила родила дочку.
Муж, как говорила, был неплохим человеком. Из многодетной семьи с бесподобной мамой. Но у них не сложилось. Спустя шесть лет брака развелись, потом он умер, и заботы о дочери легли полностью на ее, мамины плечи.
Девочка хлопот не доставляла, так и жили своим бабьим мини-царством. До этого самого момента в 2008 году, когда врач, отводя глаза, сообщил о диагнозе. Отгоревав, Людмила сделала лучшее, что могла, – приняла ситуацию и решила жить полной жизнью, не думая о том, сколько времени ей отмеряно. В отличие от многих больных она изначально не искала панацею и полностью доверилась врачам, строго выполняя рекомендации и назначения.
Ей сразу назначили шесть курсов химиотерапии, и уже после первого курса УЗИ показало улучшение. Через неделю по совету врача вышла на работу. От нее буквально шарахались — словно вернулась с того света, но постепенно отношения стали прежними.
А в выходные отправлялась в деревню к старенькой маме. Сказать ей, что случилось, не могла, поэтому, как и в прежние годы, трудилась в огороде до седьмого пота. Чувствовала себя плохо, отлеживалась на скамейке и снова бралась за лопату. От тошноты спасалась солеными огурцами и мороженым.
Так и повелось. Две недели вертелась как белка в колесе, неделю проводила на дневном стационаре в онкодиспансере, получая химиотерапию. Занятость была полная, и отчаянию предаваться было некогда. Когда спустя полтора года после облучения в связи с обострением болезни ей предложили 2-ю, нерабочую, группу инвалидности, отказалась.
Ей обязательно нужно было работать. Ради дочери. Та уже поступила в колледж на платное отделение. Но в облгидромете сменилось руководство, Людмиле дали доработать до пенсии, а потом фактически «попросили». Лишилась не только денег - любимой работы, и это усугубляло страдания.
Устроилась не по специальности, в школу завхозом, и в конце трудовой биографии работала в условиях хронического стресса. Итог — новое обострение болезни, очередная «химия». Но Людмила не сдавалась. Ставила перед собой новые цели и должна была дожить во что бы то ни стало.
Только через три месяца после того, как услышала диагноз, решилась почитать в интернете о болезни. Ее настольной книгой стали «Приключения майора Звягина» М.Веллера и, в частности, рассказ «Живы будем — не помрем» о парне, который победил рак. Психологическую же установку получила от своего лечащего врача:
- Болезнь серьезная, но вас подлечили. Так что прорвемся!
А примером для Людмилы стала учительница из родного села, которая 15 лет из своих 80 жила с раком и до самого конца преподавала английский, — 2 часа в неделю. Ей помогли также психологические настрои, когда в течение нескольких месяцев каждый день бубнила про себя как заклинание: «Я обаятельная и красивая, счастливая и довольная жизнью… У меня все хорошо и будет еще лучше».
К народным средствам прибегать пробовала, достала чагу, но дальше этого дело не пошло. По жизни занималась бегом, однако бегать врачи запретили, поэтому все 15 лет, а именно столько живет уже со своим неоперабельным раком, много ходит и до сих пор пешком добирается в любую точку, куда нужно. Зимой встает на лыжи. Лето проводит в родительском доме, где у нее, как шутит, не то огород, не то дача.
Сейчас, на пенсии, запоем читает (записалась в библиотеку) и глубже изучает белорусский язык — ей это интересно. Дочь уже работает, и финансово семье легче.
Так что несколько целей Людмила достигла, осталась «глобальная» из них — дождаться внуков. И верит, что дождется! Тем более, что ждать, по ее словам, не так уж долго – все женщины в их семье рожали в 32 года, а дочери 30.
Ну а потом, как вы понимаете, бабушка обязана увидеть, как внук или внучка пойдут в садик, школу... В общем, жить еще да жить!
БЛАГОДАРЮ ВАС, УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ЗА ПОДПИСКУ, ЛАЙКИ И КОММЕНТАРИИ.