.
.
.
Центральное радио, работающее от радиоточки (имея в виду радио Россия, радио Маяк , и радио Петербург ) мне нравится своей доброй консервативностью, эти три станции и сейчас транслируют старые советские познавательные передачи о Лермонтове, Грине, Достоевском , Островском, часто по этим станциям передают спектакли по классическим пьесам , как и транслируют классическую музыку. Этой чертой вышеназванное радио отличается от телевидения, которое модернизируется , очень следует за модой, или за поп -культурой. Даже центральное радио, которое с времен СССР не изменилось, говорит о том, что культура позднего СССР была в большей степени нацелена на классицизм, или на классический романтизм чем на соцреализм., поскольку, соцреализм в позднем СССР преодолевался классицизмом и романтизмом. Об этом красноречиво говорят и литературоведческие и искусствоведческие книги и работы Дьердя Лукача , Михаила Лифшица, Юрия Лотмана, и других филологов, литературоведов , или искусствоведов . В поэзии был Бродский и Кушнер, ставящие на классицизм , в прозе был Чингиз Айтматов, возрождающий старую эпическую романную форму. И это была благородная традиция , и марксистская, и в то же время старая и христианская. Как заметил Дьердь Лукач в книге Своеобразие Эстетического, только марксизм и мог спасти вечную культуру, и с годами, я лишь понимаю правоту слов венгерского большого философа. В этом же небольшом , и беглом очерке приведу некоторые суждения об искусстве из «Своеобразия Эстетического» Дьердя Лукача, не претендуя на полноту своего читательского отображения.
А начну я свой очерк с классической музыки. Может ли искусство существовать без объекта, один из самых сложных вопросов касающихся искусства. Разве музыка, как наиболее» безобьектный» жанр не говорит в пользу этого положения? Это сложный вопрос. Прежде чем ответить , Лукач понимает, что музыка связана со временем, и приводит две концепции времени, времени в понимании Канта и Гегеля, с этого он начинает анализ музыки. Так, с точки зрения Канта, время чисто субъективно и безобьектно, поэтому Қант видит в музыке прекрасную игру ощущений, относя музыку к области чистой, предметно- неопределённое красоты. Близок Канту и Гартман, утверждавший, что собственная душевная жизнь слушателя, как бы, полностью поглощается музыкой, включаясь в модус движения произведения, который присоединяясь к ней , становится частью слушательского переживания. Совсем иначе и время, и музыку понимает Гегель, возражающий Канту. С точки зрения Гегеля , чистого времени без материи и пространства не существует, как не существует времени и без движения. Как пишет Гегель, движение является переходом времени в пространство, и наоборот, материя же является отношением меж ними, как тождеством. Как заметил в другом месте Гегель, время это единство бытия и ничто.
Это единство отражается и в музыке.
Благодаря тому, что воплощенные в музыке настоящее, прошлое и будущее сохраняя свою изначальную сущность преобразуется в некую идеальную единовременность, они обретают истинную полноту времени, становятся его субъективным снятием. Настоящее, с точки зрения Гегеля являет собой некое их отрицательное единство, при этом Гегель добавляет, что истинным настоящим является только Вечность. Говоря о музыке, Гегель пишет, следуя традиции Возрожденья, что слух носит ещё более идеальный характер, чем зрение, в связи с чем разграничение между наслаждающимся субъектом и объективным произведением не такое устойчивое и фиксированное, как в выразительных искусствах. Музыка овладевает сознанием, которое не противостоит более никакому объекту заключает Гегель.
Тем не менее сама музыка, по выражению Гегеля никогда не бывает беспредметной .
Комментируя эти (гегелевские) и другие мысли других авторов, Лукач замечает, что хотя музыка и вправду отражает внутренний мир человека, внутренний мир человека связан и с внешним миром, и становлением человека через сознание и труд .Что бы пояснить эту мысль, Лукач обращается к Древней Греции. Так, уже Пиндар обращаясь к миметическому характеру музыки, поводил различие между эмоциями как чисто человеческим проявлением, и художественным мимезисом какого либо чувства, или эмоционального переживания, как божественным .
Лукач полностью разделяет эту мысль.
Может быть, Лукач как марксист не озвучивает эту мысль , но если довести эти и другие мысли Лукача и цитируемых им авторов до конца, получается , что роль искусства состоит в том что чисто человеческое оно поднимает - до божественного измерения, но с другой стороны само человеческое не возникло бы без этого возвышения , или выражаясь более сухим языком «объективации.» Искусство, может быть даже не столько отражает объективное, сколько чисто субъективное поднимает до объективного, объективный же мир – обращает в мир субъективный.
Хотя, прямо об этом Лукач, конечно же не пишет.
Интересно Лукач подмечает различие между пифагорейцами, которые строили теорию музыки на числовых, сложно опосредованных, и математических началах , и Аристотелем, спорящем и с пифагорейцами и с Платоном. Если пифагорейцы видели в числах власть идей, Аристотель видел в числе прежде всего отношение а не какую либо отвлеченную сущность. Это отношение он рассматривал как меру . Но то собственно классическая музыка. Помимо классической инструментальной музыки, существует и жанр песни.
Жанр песни предшествует музыке чистой .
Дьердь Лукач в своих эстетическихи исследованиях, посвящённых музыке, в четвёртом томе Своеобразия Эстетического, развивая идеи Бюхера о связи ритма и труда, интересно подмечает, что песня, как словесно музыкальный жанр, вероятнее всего появилась уже в относительно поздние времена, а на мифической заре " первобытного коммунизма" песня, cопровождающая коллективный труд, или магическое действие, обходилась без слов, и без текста, ограничиваясь голосовыми хоровыми восклицаньями, или бессловесным голосовым сопровождением, и только в эпоху рабского труда, возник жанр песни "текстовой", или "словесной". Слова в песне возникли как уход от тяжелой реальности труда и неволи, когда как первоначально жанр песни облегчал труд, и приободрял человека, и потому обходился без слов.
Замечание очень марксистское, но интересное.
В качестве примера, можно вспомнить жанр африканского блюза, развившегося уже в Америке, как заунывно трудовая песня на плантациях, сопровождающая сбор хлопка в южных штатах. По мере же развития музыки, и жанра песни, от музыки вначале отделилась поэзия, став самостоятельным жанром, как стала в конце концов, самостоятельным жанром и сама музыка. При этом, Дьердь Лукач отмечает, что далеко не каждый жанр может обрести подобную самостоятельность и стилистическую суверенность.
Например, музыка и танец.
Если музыка легко может обойтись без танца, то танец намного сложнее представить без музыки. Лукач интересно подмечает, развивая тему танца и музыки, что чем более формальным и условным становился танец, как происходило это в придворном балете 17,18 века, тем эмоционально богаче должна была становиться сопровождающая танец, музыка. На заре же танца, музыка была условна и аскетична. Интересны и замечания Лукача о связи типичного, единичного и особенного в искусстве, в частности, в музыке.
Музыка нацелена на типичное, минуя единичное.
А с другой стороны, если в поэзии нечто типичное выражает себя в категории особенного, в нем конкретизируясь, и выявляя узнаваемые черты, то в музыке все происходит наоборот, в классической музыке - нечто особенное выражает через свои черты - очертанья типичного, или общего. Происходит это в том числе и потому, что в отличие от живописи, или поэзии, жанр музыки не имеет внешнего, противостоящего ей объекта.
Музыка скорее отражает внутренний, а не внешний мир человека.
Искусство по мнению Лукача возникло потому, что подлинные эмоции и наиболее сильные чувства выразимы не столько по отношению к какому либо событию, или явлению, сколько по отношению к отражению того, или иного явления, или события в культуре.
Это неожиданное, но глубокое и точное замечание.
Обращаясь же к жанру поэзии, лирическая поэзия вышла из песни, из песенных баллад рыцарей, и трубадуров. Последний свой расцвет поэзия пережила в эпоху шестидесятых, восьмидесятых , прошлой эры, начиная же с девяностых, поэзия на мой взгляд пережила некоторый спад, (хотя, все таки, даже в девяностых ее еще живила традиция и энергия восьмидесятых, о чем говорит не только поэзия Бориса Рыжего., но и других авторов ), а с двухтысячных годов поэтическая эпоха просто закатилась. Почему же позднее поэзия не развивалась так интересно , и ушла либо в сферу перепетых банальностей, либо в сферу чистого имманентного себе языка, лишившись лирически трасцендентного , открытого читателю , содержательного измерения ?
Это один из наиболее сложных вопросов .
И здесь, что бы попытаться ответить на этот вопрос, я бы опять обратился к жанру песенному . Так, даже сравнивая советскую рок музыку семидесятых, с музыкой середины конца восьмидесятых , можно отметить, что музыка конца восьмидесятых, интереснее и интеллектуальнее если иметь в виду тексты песен , и произошло это не случайно . Как мне кажется в восьмидесятые поэзия будто вернулась в жанр песни, имея в виду лучшие рок баллады от Алисы или Ночных Снайперов до Янки Дягилевой и Башлачева, написанные не без влияния большой и современной поэзии , имея в виду и Бродского, и поэзию Серебряного века , особенно включая поэтику и сценические образы футуристов.
Этой чертой рок музыка восьмидесятых, и вправду была интересна .
Нельзя не заметить и того, что и рок музыка, ее тексты, как и сценические образы повлияли на многих поэтов и литераторов эпохи конца восьмидесятых девяностых. И в том и состоит разница между поэзией шестидесятых, семидесятых , (на которую влияла классическая музыка и культура)и современной поэзией, на которую влияла и влияет и рок музыка и субкультура . Хорошо это, или нет , опять же сложный и не однозначный вопрос.
Не говоря о том, что в этом сопоставлении, все таки, должны быть некоторые оговорки.
Если сравнить лучшие стихи сегодняшнего времени с лучшими песнями Кино, Алисы, и Аквариума, я бы сказал, песни будут намного ярче интереснее., однако, если сравнить лучшие стихи Бродского, (например стихи Натюрморт, или Осенний Крик Ястреба) , Кривулина , или Кушнера даже с самыми лучшими песнями от рок исполнителей, поблекнут скорее эти песни, но выиграют стихи, что говорит о том что жанр чистой поэзии - все таки, выше жанра песни .
Впрочем, каждому жанру - своя эпоха.
Все таки, о философии писать легче, чем о поэзии. Философия это не только традиция , или ее ломка, это прежде всего история . Даже самая новая мысль всегда включает историю себя, (что не всегда отнесешь к поэзии) благодаря чему, от материалистов можно вернуться к идеалистам, а от постмодернистов к Платону. Кого лично я люблю из философов? Только тех, кем я восхищаюсь как людьми, как личностями. Восхищаюсь я лишь теми, кто сам любит кого то, чья любовь передается и мне. Скажем Дьердь Лукач , очень любил Маркса.
Любить значит переоткрывать.
Лукач постоянно Маркса переоткрывал , в тридцатых годах , одним образом , в шестидесятых уже совсем иным. Переоткрывая Маркса , прочитывая его новым образом, Лукач, переоткрывал и себя самого., и всю философию и культуру в целом, как переоткрывал он и Гегеля и Канта, и даже Кьеркегора, которого Лукач тайно любил до конца своих дней , и кстати цитировал его и поздний . Переоткрывал Лукач и саму жизнь.
В этом переоткрытьи и состоит сущность философии.
Но если за Кьеркегора Лукач не боялся, зная , что его будут читать и любить еще долго , то в отношении Маркса, Лукач боялся , что Маркса забудут, что Маркс в связи с приходом послевоенных "новых левых" , освобождающихся и от Маркса и от связи с коммунистами СССР , потеряет актуальность. И тревога Лукача не была безосновной, хотя, после девяностых, и особенно в наше время в интерес к Марксу лишь возрос.
При этом не только в Англии, или в Китае, но и в России.
Именно поэтому Лукач шел от догматичного Маркса, к Марксу гумманистичному, от догм Лукач шел к свободе. Его гениальный четырехтомник Своеобразие Эстетического написанный в пятидесятых - во многом освещает этот путь.
Освещает не только его личный путь, но и ту большую, «классическую» эпоху.
