Алиса
Вслушиваюсь в бархатный баритон, не до конца осознавая, что происходит.
— Ты решилась на ЭКО? С мужем?
Не верю, что сейчас, на той стороне линии, действительно Стас. Зачем я ему?
От растерянности и шока я не сразу вникаю в смысл его вопроса. Брошенного резко, с плохо скрываемой злобой.
ЭКО с Глебом? Как Стасу вообще такая мысль в голову прийти могла? Я ведь рассказывала, что произошло между нами! Хотя вряд ли он меня слушал. Его мозг был сосредоточен на другом вчера. Ни к чему ему проблемы и переживания случайной любовницы.
Но все же… хочется сказать Стасу правду. Как будто она имеет значение.
— Кхм, — неуверенно откашливаюсь.
И как раз в этот момент такси паркуется напротив клиники. Зажав трубку между плечом и ухом, расплачиваюсь с водителем. Открываю дверь, киваю на прощание. От легкого движения мобильный вдруг выскальзывает, падает, ударяется об мою коленку. Проделав кульбит, вылетает из салона и скачет по асфальту, словно мячик. Довольно далеко.
Морщусь, сжимая губы, и шумно выдыхаю через нос. Покидаю такси, взглядом ищу «сбежавший» телефон, но упираюсь в брендовые туфельки на шпильке и бесконечные ноги, обтянутые капроновыми колготками.
Поднимаю глаза и всматриваюсь в озадаченное кукольное личико идеальной блондинки. В ее руках – мой мобильный. Длинные искусственные ноготочки ковыряют брелок-хвостик, пальчики водят круги по лисьему меху. И меня невольно передергивает.
Телефон ведь был забыт мною в машине Стаса. И брелок, как назло, слишком яркий и запоминающийся. Неужели…
— Миленько, — задумчиво протягивает Милана.
Улыбается неискренне и, будто опомнившись, возвращает мне многострадальный гаджет. Стараюсь выглядеть невозмутимо, но руки дрожат предательски. Крепко стискиваю мобильный – и спешу покинуть женщину, мужа которой одолжила на одну ночь. Гадкое ощущение разливается внутри, отравляет сердце.
Разворачиваюсь и молча направляюсь к крыльцу клиники. Стоит мне поднять ногу на первую ступеньку, как слуха касается тоненький голос:
— Удачи вам с мужем! — щебечет Милана.
Звучит двусмысленно и совсем не по-доброму. Оглядываюсь, приподнимаю подбородок и смотрю на нее, вопросительно изогнув бровь. Если хочет сказать что-то, пусть делает это прямо. Не люблю игры.
— Мы ведь встречались с вами в очереди, — взмахивает рукой, поблескивая обручальным кольцом на пальце. — Вы, наверное, к ЭКО готовитесь? — слабо киваю и хмурюсь. — Вот и мы со Стасиком за детками сюда обратились.
Каждое ее слово, произнесенное приторно-медовым тоном, больно полосует по сердцу. Скальпелем.
— Эм-м, да, — заикаюсь я. — И вам удачи.
Улыбку выдавить из себя не могу: терпеть не могу лицемерить.
— Кажется, она уже нам улыбнулась, — с придыханием шепчет блондинка и проводит изящной ладошкой по своему плоскому животу. — Врачи утверждали, что шансов нет. А у меня… вдруг две полоски утром показало. Пока к процедуре готовились, оно само... Вот Стаса жду, чтобы сообщить. Обещал приехать и со мной к врачу пойти, чтобы подтвердить. Конечно, приедет, — хихикает игриво. — Примчится. Он так мечтал о малыше.
Каждое ее слово как удар под дых. Убеждаю себя, что не имею права чувствовать боль, потому что Стас никогда моим не был. Не о ком и жалеть.
Но не помогает. Изнутри разрывает.
— Поздравляю, — отрезаю коротко.
Жалкие остатки выдержки покидают меня.
Шустро взлетаю вверх по ступенькам и скрываюсь в стенах клиники. Запрещаю себе плакать. Ведь это так глупо! Украсть чужое, а потом жалеть и обижаться, что тебя за это наказали.
Мобильный вибрирует в руках. По последним цифрам узнаю номер Стаса.
Зачем? Продолжает мучить меня! Впрочем, в ближайшие девять месяцев ему пригодится «отдушина». Беременную жену-то беречь придется. Пыл горячий поумерить. Не будет же он мать своих детей нетерпеливо и властно брать на любых поверхностях. С этой целью и «заводят» любовниц. Для забавы. Как питомца.
Алиса, ну разве можно было вляпаться по уши?! Оступилась единожды – и сразу в грязь с головой!
Вслед за одним звонком раздается второй. Потом еще. Требовательный, настойчивый, как и сам Стас.
Не собираюсь скрываться, будто преступница! Поэтому, совладав с эмоциями, вызываю несохраненный номер сама. Чтобы расставить все точки над «i».
— А-Лиса, все в порядке? — бархатный голос обманчиво нежен. — Ты уже в клинике? Дождись меня и…
— Нам не о чем говорить, Стас, — произношу ледяным тоном. — Я не намерена продолжать наши отношения, если ты об этом.
— Лиса, послушай… — расстроенно выдыхает чужой мужчина.
Ничего, у него есть время найти себе другую игрушку. Новее и отзывчивее. Глеб же смог.
— Стас, мне нужны нормальная семья и дети, — честно признаюсь. — То, что можешь предложить ты, не для меня.
***
Тяжелая пауза повисает на линии. Кажется, я даже чувствую, как искрит напряжение.
— Ты права. Того, что ты хочешь, я тебе дать не в состоянии, — холодно соглашается Стас, как-то по-особенному выделяя последнюю фразу. Будто мы с ним говорим о разном.
Стоит отдать должное, он честен со мной, и на том спасибо. Я бы окончательно разочаровалась, услышав оправдания, которыми сыплют обычно женатые: «мы с супругой не живем вместе», «любовь прошла», «она меня не понимает, а вот ты другая». Мерзко. Не потерпела бы.
Со Стасом мы хотя бы разойдемся нормально.
— Наша остановка, — проговариваю надменно. — Случайным попутчикам пора расстаться.
— Я тебя услышал, — звучит равнодушно. — Что ж, удачи тебе сегодня на ЭКО… Вам… — добавляет он хрипло, но я уже не слушаю. Не анализирую. Отключаю чувства.
Спешу оборвать звонок, а заодно распрощаться с порочным эпизодом моей жизни. Не забуду, но и не повторю своей ошибки.
Смахнув с щек горячие слезы, стучусь в кабинет Андреева и, не дожидаясь приглашения, врываюсь внутрь.
Роман Александрович выглядит помятым, взъерошенным. Медсестры нет на месте. Доктор сейчас один в кабинете.
Скорее всего, только недавно он принимал здесь Милану.
Вздыхаю чересчур громко, заставляя Андреева испуганно дернуться и повернуться ко мне. Увидев меня, он поправляет медицинский костюм, судорожно кашляет и жестом указывает на ближайший стул.
— Где я могу подписать отказ от ЭКО? — стервозно и безапелляционно выдаю прямо с порога.
***
— Хм, что ж вы так… неосторожно, — многозначительно хмыкает Андреев, закончив узи.
Не уточняю, о чем он. Покидаю кушетку, одеваюсь, рваными движениями поправляю блузку. И смело смотрю на врача.
— Все? Теперь я могу подписать отказ? — фыркаю недовольно, не задумываясь о том, как он воспримет мой агрессивный тон.
Роман Александрович, к моему удивлению, ведет себя крайне спокойно и сдержанно.
— Да, конечно, сейчас подпишем, — отстраненно соглашается. — Предпосылки для развития гиперстимуляции есть, но пока в легкой форме. Нужно наблюдать. Третий протокол все-таки, — говорит озабоченно, будто и правда волнуется. — В любой момент ваше состояние может ухудшиться. Диету и предписания продолжайте. Через недельку жду вас на контрольный прием.
«Вряд ли», — горько усмехаюсь, потому что уверена: в эту клинику больше не вернусь. Ни сейчас, ни в будущем. Даже если когда-нибудь и найдется мужчина, с которым я захочу повторить все мучения и вновь пройти круги ЭКО, то за помощью обращусь точно не к Андрееву. Хочется перечеркнуть и забыть все, как ночной кошмар.
Роман Александрович возвращается в кабинет. Гипнотизирую его спину и, как только она скрывается за ширмой, даю себе буквально пару минут, чтобы перевести дыхание. Легкое головокружение вынуждает меня присесть на твердый стул у стены. Дышу часто и глубоко, боясь потерять сознание.
И мысленно подвожу черту. Между странным, горьким прошлым и туманным будущим, к которому я совсем не готова. Но мне не оставляют выбора.
Вот и все. Ни детей, ни мужа, ни жилья. Мой мир рушится. Успокаиваю себя лишь тем, что судьбе виднее. Значит, так нужно…
На смену отчаянию вдруг приходит ярость. Я злюсь безумно. На себя. На свою слабость. Разве я сдавалась когда-нибудь? Всех поставленных целей достигала! А тут вдруг за полгода меня превратили в тряпку. Довольно!
Поднимаюсь, чувствуя, что от прилива адреналина в крови даже голова кружиться перестала. Расправляю плечи – и я готова противостоять Андрееву. Откажусь от ЭКО, потом отправлюсь к Глебу и сообщу, что нам нужно расстаться. Дальше – новая жизнь…
Глеб… Он вообще искал меня этой ночью? Или был занят «сережкой»?
Стоит мне вспомнить о нем, как слышу шум из кабинета врача.
— Так, все оплатил, сделал, — доносится из-за ширмы запыхавшийся голос Глеба. — Как у нас дела? Полчаса ведь прошло уже. Она приехала? Вам удалось уговорить ее? — с надеждой интересуется.
Уговорить? Меня? На ЭКО? Все-таки перешептывался утром Андреев не с медсестрой… Звонил мне и упорно зазывал в клинику, скорее всего, по просьбе мужа, который приехал в назначенное время на ЭКО, но не застал «инкубатор» на месте.
Подозреваю, что «Александр Николаевич. Сборы. Важно» успела рассказать «Глебушке» о своем промахе. И тот незамедлительно придумал новую многоходовку, чтобы затащить меня на ЭКО.
Вот только… Зачем это ему?
— ЭКО не будет, — выносит приговор Андреев.
— В смысле? — шипит Глеб. — Вы же обещали! Утверждали, что с такими «живчиками» обязательно все получится! Почти сто процентов давали. Какого…
Не имею привычки подслушивать, но сейчас затаптываю свою честность, не позволяя ей даже головы поднять. Я должна знать, что происходит за моей спиной!
— Дело не в «живчиках», как вы выражаетесь. Там все готово, — все тише и тише говорит доктор. — А вот у жены вашей, — заходится сухим кашлем, — преждевременная овуляция. Клетки вышли, извлечь их для оплодотворения уже невозможно. Пункция отменяется.
Краснею до корней волос, потому что понимаю, из-за чего произошла овуляция. Врач ведь предупреждал об осторожности. Однако минувшей ночью мне было не до нее...
— Значит, новый протокол, — не то спрашивает, не то приказывает Глеб.
— Нет, я за такое не возьмусь, — слышу скрип кожаного кресла, в которое, видимо, садится Андреев. — Хватит.
— Роман Александрович, — цедит муж.
— Жену пожалейте. Организм не выдержит, — в тоне доктора четко слышится злость.
— Да как вы не понимаете, ей нужен этот чертов ребенок! Дайте ей его и…
Вздрагиваю словно от удара током. Циничной фразой Глеб лишь подтверждает мои догадки: он никогда не хотел детей. По крайней мере, от меня. Прикрываю рот ладонью, чтобы сдержать обиженный всхлип. И не рассекретить себя раньше времени.
Андреев шикает, наверное, предупреждает Глеба о том, что я рядом.
Поздно. Я услышала достаточно.
Судорожно вздыхаю и покидаю наконец свое «убежище». Не удостоив Глеба даже взглядом, приближаюсь к рабочему столу Андреева. Он без напоминаний протягивает мне документы, в которых быстро ставлю подпись.
Прощаюсь легким кивком головы, мысленно посылая к дьяволу и врача, и всю его клинику. Разворачиваюсь резко и покидаю кабинет, едва не столкнувшись на пороге с медсестрой.
— Алисонька, любимая, — нагоняет меня Глеб уже в коридоре. — Где ты была? Так напугала. Уехала вчера, ничего не сказала. Я был уверен, что ты у Лили. Звонить ей бессмысленно: она ведь меня терпеть не может.
Берет меня за локоть, но я грубо сбрасываю его руку.
— Потом еще «Киа» твою разбитую привезли. Сказали, что эвакуатор водитель лично вызвал и адрес назвал. Значит, думаю, в порядке с тобой все. Я решил, что ты на глаза мне показаться боишься. Из-за машины... Да хрен с ней, Алисонька.
Замедляюсь и оборачиваюсь, чтобы посмотреть Глебу в глаза.
— Телефон зачем отключила? Я не спал всю ночь, — давит на жалость, но это чувство сегодня мне чуждо. — Маленькая, ну что случилось? — переходит на ласковый шепот, от которого по телу разливается мерзкая дрожь. — Перенервничала перед ЭКО? А оно еще и сорвалось, — рычит в сердцах.
— Ты серьезно сейчас? «Александр Николаевич» разве ничего тебе не сказал? — усмехаюсь ехидно и хлопаю ресничками.
Глеб меняется в лице. Мрачнеет. Понимает, о ком я.
Я была права: писклявая девица с одной сережкой передала ему наш разговор.
— Я тебе все объясню, милая! — произносит Глеб после паузы. — Не пори горячку! Поговорим…
— Уверен, что хочешь выяснять отношения здесь? В клинике? При всех? — бросаю последний аргумент, лишь бы муж наконец заткнулся.
Еле сдерживаюсь, чтобы не отвесить ему оплеуху. Прямо на лестнице между этажами. При случайных прохожих и зеваках.
У Глеба хватает ума не продолжать беседу. Я же ускоряю шаг, оставляя мужа позади. Не собираюсь слушать его оправдания, не хочу давать шанс. Мне всего лишь нужно домой, собрать вещи и переехать. Как можно дальше от предателя и лицемера, что уничтожил наивную, искренне любящую Алису.
Меня больше нет.
Выбираюсь из душного помещения клиники на свежий воздух. Хочу сделать вдох, но вместо этого легкие зажимает в тиски. Попадаю в плен убивающе-черного взгляда, который надеялась больше никогда не увидеть. И медленно погибаю…
Стас стоит, облокотившись спиной о корпус джипа. Делает затяжку, выдыхает сизый клубок дыма, в котором его красивое, но жестокое лицо кажется зловещим, и одним резким, немного нервным движением отбрасывает бычок в сторону. Складывает руки в карманы брюк и наклоняет голову набок.
Все это время не сводит с меня глаз, словно испепелить хочет. Обратить в камень. Чтобы потом разбить молотом в пыль.
Чувствую на своей пояснице ладонь. Ледяную. Чужую.
Убираю, потому что больше не могу терпеть ничьи прикосновения. Кроме одного мужчины, который никогда не будет мне принадлежать.
— Поехали домой, Алисонька, — суетится Глеб вокруг. — Я «Рено» из автосервиса забрал. Давай, мое сокровище, идем к машине.
На ватных ногах спускаюсь с крыльца, делаю еще пару шагов, пошатывающихся, неуверенных. Будто под гипнозом. И замираю. Бросаю беглый взгляд на припаркованный у клиники автомобиль Глеба, опять перевожу на джип.
Несмотря на то, что Стас достаточно далеко от входа, между нами словно протягивается невидимая нить. Соединяет нас, крепнет, превращается в цепь, сковывая мое тело. Кажется, достаточно слабого рывка – и через секунду я буду в объятиях Стаса.
Что мне делать с этой больной связью?
Разорвать? Или сдаться? Согласиться на любые условия мужчины, одним взглядом подчинившего меня? Предать себя, лишь бы сгорать в его руках? Снова и снова…
Решение находится само собой. Совсем рядом, прямо в салоне джипа. Покидает пассажирское место, цокает каблучками, щебечет что-то каменному Стасу.
Он не реагирует. Держит зрительный контакт со мной. Словно в мозг мой ворваться пытается, душу вывернуть наизнанку. Вырвать сердце и себе забрать как трофей.
Поздно. Уже сделал. Все это со мной.
Милана как бы невзначай поправляет ворот рубашки мужа, прикрывая его мощную шею, где этой ночью я оставила свои метки. Глубокие царапины, которые сложно не заметить.
Она все поняла. Не могла не догадаться. И сейчас заявляет свои законные права на мужа.
В этот же момент Глеб распахивает передо мной пассажирскую дверь «Рено». Говорит мне что-то ласково, приобнимает за талию, подталкивая в салон. Чмокает в щеку, и я не успеваю увернуться. Потому что все еще смотрю на Стаса.
Черный взгляд-выстрел летит в Глеба, убивает наповал, с особой жестокостью – и возвращается ко мне, прищуриваясь.
Выдерживаю нашу зрительную схватку. Ровно до того момента, пока не разрываю ее сама. Чуть приподнимаю подбородок, вкладываю ладонь в руку Глеба – и сажусь в машину.
Некоторое время чувствую тяжелый взгляд, готовый подорвать наш автомобиль. Но потом слышу рев двигателя. И понимаю, что джип сорвался с места и умчался прочь на полной скорости.
Дожидаюсь, пока Глеб заведет машину, и, не глядя на него, твердо произношу:
— Мы разводимся.
Теперь точно все кончено.
"Двойня для босса. Стерильные чувства". Любовные романы Вероники Лесневской