Люба стояла около пепелища, в ее сознании никак не укладывалось, как это могло случиться. Одно радовало, что ночью никого не было в доме: мама была на дежурстве, подрабатывала сторожем в местном продуктовом магазине. А она, увлеченная одним уже не молодым человеком, провела ночь с ним.
Вокруг нее крутились пожарники, опера.
- Гражданка, вы хозяйка сгоревшего дома? – как сквозь сон, услышала голос сотрудника полиции.
- Нет хозяйка моя мама, но я проживаю пока вместе с ней.
- Кое-что нужно уточнить. По предварительному расследованию был поджег. Не подскажите, кто желал вам зла, были ли враги, завистники?
- О завистниках нет и речи, мы не богачи, врагов тоже вроде не имели. – Про жену своего любовника умолчала, не хотела, чтоб трепали злые языки имя ее любимого мужчины.
- А можно узнать, где вы были сегодня ночью? Хозяйка, как мы уже поняли, на работе, а вы?
Покраснев до корней волос, с юмором спросила:
- Вам правду или как?
- Женщина, мы тут не шутки приехали ваши выслушивать, а узнать причину пожара.
- В объятиях любимого мужчины, но имени вам назвать не могу.
Она бы сама за «несколько ходов» вычислила преступника, потому что Регина, или как ее называла Люба, Рогатая, не раз стращала, что пустит огненного петуха. Женщина уверена, что это ее рук дело. Больше некому.
Люба работала в соседнем поселке на мукомольном комбинате, поэтому приходилось постоянно добираться на попутках. Несколько раз ее подвез Игорь Николаевич, местный ветеринар, обслуживающий два поселка. Слово за слово, все между ними и закрутилось. Сначала, как любил шутить мужчина, это была натуроплата, а потом, наверное, привычка или любовь. Но вот уже второй год их свидания происходят где придется, чаще в доме у Любы, когда ее мать была на дежурстве. А тут словно сам Бог их отвел от такой беды.
Опера без ее помощи узнали об обманутой женщине, допросили, у нее алиби: была в гостях сестра. Соседи подтвердили, что Регина была дома.
Ну, все, глухарь! Других подозреваемых нет.
Забыла Люба про Алексея, про мужчину, который последнее время не давал ей прохода. Чуть ли не умолял, чтобы перешла к нему жить.
- С какой кстати, я вдруг должна с тобой жить?
- Люба, выйдешь за меня замуж, будешь жить в качестве жены. С Игорем Николаевичем у тебя будущего нет. Это же не жизнь – подбирать крохи с чужого стола. Семью-то он свою не бросит.
- Ну ты прямо знаток, не бросит. Много ты знаешь? У нас, может, уже все оговорено.
- Да хоть сколько ни договаривайтесь, а жить он будет с Региной. Смотри, как бы поздно не было, приведу в дом Екатерину, тогда запоешь другим голосом.
Иногда и сомневалась женщина в правдивости слов Игоря Николаевича, что выучит детей и оставит жену. Но ее тянуло к этому мужчине, а к Алексею испытывала отвращение.
- Так, может, таким образом Лешка решил заманить меня в дом, лишив жилища? – пронеслось у нее в голове, - наивный, ничего не скажешь, у меня же квартира в райцентре, переедем с матушкой туда жить, уж никак не к Алексею.
Нина Ивановна, весь день причитала на пепелище, никак не могла успокоиться, как ни уговаривала ее дочь.
- Как же мы теперь жить будем, ни документов, ни одежды, ни дома – ничего нет.
- Главное, мы с тобой живы, руки есть, голова на плечах тоже – не пропадем.
- Говорила я тебе, чтоб ты не хороводилась с этим мужиком. Регинка – баба злая, от нее всего можно ожидать. Да тут любая будет чуть ли не драться за своего мужа. Тебе хорошо было, когда твоего Пашку увели. Вот и поставь теперь себя на ее место.
Не заметили две женщины, как к ним подошел Алексей.
- Чего теперь, тетя Нина, плакать, ничего уже не вернешь. Где ночевать-то будете? А то приходите, места хватит.
Люба была уже готова вцепиться в мужчину, стиснула зубы, сжала кулаки, еще минута – львица набросится на свою добычу. Но тут подошла тетя Глаша.
- Нина, я не сказала вчера следователю, но около вашего дома весь вечер крутился пацаненок Игоря Николаевича. Не его ли это рук дело? Очень даже похоже, гореть-то начал дом с глухой стены, если бы с моей – я бы сразу заметила.
Еще не легче! Как заявишь на сына любимого человека. Порвать ей с Игорем, ой как не хотелось. Часы, проведенные с ним, были настоящим женским счастьем. Решила промолчать, уж от нее точно полиция не узнает о еще одном подозреваемом.
Все-таки Люба не промолчала, прощаясь с любимым, как бы невзначай спросила:
- Как Леньку своего защищать будешь?
- А чего его защищать, сам за себя уже может постоять.
- Я о другом, Игорь, люди видели, что это твой Ленька поджег наш дом.
- Ты, Люба, говори, да не заговаривайся. С чего это вдруг он пойдет на это дело.
Ни одному, ни другому объяснять причину такого поведения мальчишки не надо, и так все понятно, защищал свою семью, мать.
На то и следователи, чтобы знать всю правду. Дошло дело до суда. Никто не стеснялся никаких выражений, судья то и дело стучал молотком, пресекая всякую брань. Все-таки пришли к мировому соглашению: Игорь Николаевич возместит стоимость утраченного имущества, если потерпевшие захотят, чтоб построил дом, он не против, лишь бы сын остался на свободе.
Люба, еще до конца не отмывшись от той грязи, что была вылита на нее на суде, твердо решила, что с человеком, у которого натура гнилая, больше встречаться не будет. Только сейчас она поняла, что этому человеку чужды чувства, им руководит одна похоть.
Через год они с матерью въехали в новый дом, потому что Нина Ивановна отказалась покидать родные места. Мужские руки требовались постоянно, тут-то и пригодился Алексей. Уже по-другому стала смотреть Люба на мужчину. Поняла, что ей не с лица воду пить, а с человеком жить.
Не Люба в его дом пошла, а он пришел к ней в примаки, потом Алексей стал настоящим хозяином. Хоть и ходит в народе поверье, что на пепелище нельзя строиться, но новая семья обрела здесь счастье, полон дом деток.
Как-то теща заикнулась, куда они столько рожают, на что зять ответил:
- Это наше счастье за все, что было пережито ранее. А за детей не переживайте: руки есть – прокормим.
Сельчане совсем по-другому стали относиться к Любе, теперь она уже не разлучница, а порядочная жена и мать. И детки у нее воспитанные, услужливые, готовые все прийти на помощь.