Эта статья родилась из рассказа о двух вариантах перевода Гарри Поттера “Полустанком переводчика”. Сразу предупреждаю: я не лингвист, не учитель литературы и не литературный критик. Поэтому всё, что я здесь скажу, есть только моё мнение. К тому же в моём распоряжении только английский, поэтому разговор пойдёт только англоязычных поэтах, к тому же наиболее известных.
По моим ощущениям нет ни одной другой страны мира, где переводилось бы столько зарубежных писателей и, тем более, поэтов. Эта традиция идёт издавна. Если в 18 веке своих писателей было не слишком много, то 19 век стал золотым для русской литературы. Тем не менее, традиции переводов остались и продолжились уже в 20 веке. Наша страна всегда была богата на переводчиков: Бунин, Маршак, Лозинский и множество других. Нередко переводы превосходили оригиналы и становились самостоятельными произведениями. Александр Сергеевич с его “Пиром во время чумы” и “City of Plague” Вильсона тому яркий пример.
Я сознательно веду речь о поэтических переводах, поскольку в них необходимо передать не только содержание, но и форму. Как ни странно, с формой чаще всего проблем не возникает. А вот содержание далеко не всегда передаётся точно. Возьмём для примера самый известный сонет Шекспира – 66. Посмотрите его окончание:
Tired with all these, from these would I be gone,
Save that, to die, I LEAVE MY LOVE ALONE.
Я специально выделил слова второй строчки. Здесь Шекспир акцентируется на “друге”. Но вот как это переведено у М.Дудина:
Я умер бы, судьбы не изменя,
Но что ТЫ БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ БЕЗ МЕНЯ?
Здесь акцент идёт на авторе, что противоречит задумке Шекспира. К сожалению, среди множества переводов, коих несколько десятков, такое обращение не редкость даже у прекрасных поэтов. К счастью, есть переводы С.Маршака:
Все мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как ТЕБЯ ПОКИНУТЬ, МИЛЫЙ ДРУГ!
К сожалению такие малозаметные изменения акцентов в переводах не редкость. Невозможно всё перевести абсолютно идентично, но Самуил Яковлевич поражает меня точностью попадания во многих случаях. Причем, находит для этого очень образные слова. Сонет 90, может быть, один из самых показательных примеров:
Then hate me when thou wilt, if ever, now
Now while the world is bent my deeds to cross,
Join with the spite of Fortune, make me bow,
And do not drop in for an after-loss.
У Маршака:
Уж если ты разлюбишь - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!
На счет формы я, впрочем, не совсем прав. В среднем английские слова несколько короче, чем русские. В приведенных примерах строка достаточно длинная, поэтому есть возможность варьировать количество слов. А как быть, если строка короткая? По утверждениям лингвистов хуже только переводить с языка индейцев на английский. В этом случае средняя длина слов отличается в разы. И всё же с этой проблемой наши переводчики справляются успешно. Вспомните “Песнь о Гаявате”:
Should you ask me, whence these stories?
Whence these legends and traditions,
With the odors of the forest
With the dew and damp of meadows,
With the curling smoke of wigwams,
With the rushing of great rivers,
With their frequent repetitions,
And their wild reverberations
As of thunder in the mountains?
А вот как она звучит у Бунина:
Если спросите – откуда
Эти сказки и легенды
С их лесным благоуханьем,
Влажной свежестью долины,
Голубым дымком вигвамов,
Шумом рек и водопадов,
Шумом, диким и стозвучным,
Как в горах раскаты грома?
Как вы видите, здесь удалось сохранить и ритм стихотворения, и полностью передать его содержание.
Переводы Лозинского считаются одними из лучших. По мнению многих литературоведов его перевод “Гамлета” считается лучшим. Впрочем, это относится не только к данной трагедии. Но так бывает не всегда. Посмотрим на Киплинга и его стихотворение “If”:
If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you;
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
Практически все строфы начинаются с с “If”, то есть “если”. Киплинг предлагает нам самим понять, стоит ли принимать его советы. Есть точный по смыслу перевод Маршака:
О, если ты спокоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг,
Как мне кажется, гораздо более известен перевод Лозинского, который совершенно не соответствует духу Киплинга. Лозинский не советует, он утверждает, настаивает:
Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Здесь нет никакого намёка на условность, и, честно сознаюсь, что мне его вариант нравится гораздо больше. Может он мне ближе по характеру, а может вообще соответствует русскому духу. А вам?
Что же в обратном направлении? Попросите любого русского назвать самых известных русских писателей, и среди них обязательно будет Пушкин. На тот же вопрос на западе Александра Сергеевича среди ответов скорее всего не будет вообще. Я даже сильно сомневаюсь, что только узкие специалисты вообще смогут назвать кого-нибудь из русских и советских поэтов. Может быть причина в сложности перевода, но я сильно подозреваю, что поэзией там мало кто интересуется (дай бог, чтобы я ошибался). А теперь прочитайте следующие строки. Причем, обязательно вслух. Я привожу их полностью, чтобы вы в первую очередь услышали мелодию стихотворения, и только потом обратили внимание на содержание.
For smiles from lofty halls not daring,
But caring just for friendship true,
I wish I here could be presenting
A gift much worthier of you,
More worthy of a soul that’s lovely,
In whom there dwells a holly dream
Of poetry that’s clear and lively
With lofty thought, simplicity.
But be it so, with your hand biased
Accept these brightly colored songs,
Half-humorous, half sad indeed,
Part folksy and yet part ideal,
The breezy fruit of my free fun,
My sleepless nights, light inspirations,
My youth naïve, now faded far,
My intellect’s cold observations
And grieving notes straight from my heart
Интересно, почувствовали этот узнаваемый стиль? Если нет, привожу начальные строки “перевода”. Думаю, что многие продолжат их без интернета или книги:
Не мысля гордый свет забавить,
Вниманье дружбы возлюбя…
Я на эти строчки вышел случайно, увидев по телевизору награжденье Джулиана Генри Лоуэнфельда медалью Пушкина (есть такая государственная награда). По специальности он юрист, по призванию – поэт, музыкант, режиссёр. Мне стало интересно, и я покопался в интернете. Удивительная вещь: лет до 20 (или больше) он вообще не знал ни слова по-русски. Случайно услышанная песня Окуджавы “Виноградная косточка” перевернула всю его жизнь. Посмотрите и послушайте интервью с ним. Только легкий акцент выдаёт в нем иностранца. Грамотности построения фраз и красоте языка могут позавидовать немало наших соотечественников. Начал он с Пушкина, и, как результат, появилась книга “Мой талисман”. Сейчас в его архиве переводы Лермонтова, Блока, Мандельштама, Цветаевой и т.д.
Ну а на последок прочитайте и “переведите” ещё одно “его” стихотворение:
I loved you once, and still, perhaps, love’s yearning
Within my soul has not quite burned away,
Yet may that nevermore you be concerning;
I would not wish you sad in any way.
My love for you was wordless, hopeless cruelly,
Wracked now by shyness, now by jealousy,
Yet I loved you so tenderly, so truly,
As God grant by another you may be.
