Каждый думал до последнего – папа, Катя и Лиза, что мать, наконец, проявит хоть какую-то материнскую любовь к улетающей в США дочери. Что она прекратит эти свои истерики и обвинения в её адрес хотя бы уже перед самым вылетом.
Но нет. Она даже не поехала в аэропорт, чтобы проводить свою старшую дочь.
Неужели она такой всегда была?! И для неё родной ребёнок вообще ничего не значит?!
Катя не хотела в это верить. Хотела вообще прогнать из головы такие мысли. Но они упорно сверлили ей мозг до боли в висках и в сердце.
Всю обратную дорого из аэропорта домой папа и Катя молчали.
Папа сидел за рулём своей старенькой «девятки», а дочь его полулежала на заднем сидении, глядя не мигающим взглядом в серый потолок всё ещё непонятно каким образом едущей колымаги.
Домой не хотелось совсем. Но куда ещё податься? Поэтому папа хоть и как мог неспешно, но всё-таки ехал вперёд, иногда поглядывая в зеркало на Катю.
Она чувствовала на себе эти его взгляды. Но не поднимала свой. Потому что знала, что прочитает в папиных глазах. Ничего кроме озабоченности и беспомощности в них не будет.
Господи, каким тяжёлым начался этот сентябрь! Лизы рядом больше нет. Мать вконец слетела с катушек. На личном фронте изнурительный штиль.
Да ещё и последний раз был просто омерзительным – в кустах! С парнем родной сестры!!! Это хорошо, конечно, что по итогу Витьку она бросила, и не из-за той измены, а потому что Дима вдруг нарисовался, да ещё и с собой в Америку позвал. Но сам факт этой подлой измены теперь ещё сильнее угнетал девушку.
Домой они с папой вошли настороженно переглядываясь. Сами ключом открыли дверь.
Мать что-то жарила на кухне. Кажется, рыбу.
Решила забабахать семейный ужин? Успокоилась всё-таки? Ой, как это было бы хорошо, если б так.
И действительно, первое время мама и намёка не подавала на то, что чем-то недовольна или раздражена. Но потом опять словила какой-то клин.
- Тоже хочешь в Америку, да? – поинтересовалась она у Кати с едким ехидством в голосе.
- Что я там буду делать?
- Тоже, что и твоя сестра – с мужиком жить.
Дожевав кусок рыбы, чуть не полезший не в то горло, девушка сказала:
- С мужиком я и тут жить смогу.
- Да?! Даже так?! Что тоже в деревне у бабки всё лето по кобелям ходила? Она мне звонила, пока вы тут ездили в этот свой аэропорт, на Лизку нажаловалась.
- И на меня тоже?
Мать запнулась:
- …Ну, на счёт тебя не было такого разговора… Так что. Что ты по поводу всего этого думаешь, а?
- По поводу чего, мам? – Катя уже чуть не плакала.
- По поводу твоей блудной сестрицы. Ты такая же, как она?
- Нет.
- Тоже от матери с отцом лыжи готова в любой момент навострить?
- Свет, - подал голос папа, но тут же осёкся под прессингом почерневших от злости, уставившегося на него глаз.
Затем мать снова перевела их на Катю:
- Значит, так, родная моя. Больше твоей безалаберности и лени я терпеть не намерена. Чтобы в твоей комнате отныне был идеальный порядок. Я даю тебе сейчас ровно один час на то, чтобы поскладывать, нормально поскладывать, а не как попало побросать в шкаф, свои шмотки, и вообще навести идеальный порядок. Окно вымыть, штору и тюль снять, постирать. Полы языком вылизать! Ещё раз повторяю, языком! Увижу хоть одно пятно, не знаю, что с тобой сделаю. Всё, Катя, это – всё! Теперь у тебя новая жизнь. Времени на гульки у тебя больше не будет. Только учиться. Учиться и дома убирать.
Спасибо за Внимание. Подписывайтесь на канал.