После долгого периода лечения и реабилитации дочери жизнь семьи стала входить в какую-то колею, совсем не такую, как прежде, кривую и неудобную. Несчастную такую колею. Но все стали приспосабливаться к жизни - такой, какой она стала.
Жанна ушла со своей работы, занимаясь дочерью. Оставлять ее одну сейчас не представлялось возможным, Ева не могла приспособиться к такой жизни. Она и вообще была девочка все же небольшая, ее сверстниц, вполне здоровых, в обычных семьях надолго еще не остаются одних, а она теперь еще и "маломобильная". На костылях ходить Ева не могла, нужна была еще одна опора, хотя бы одна нога, а у Евы не действовали обе. Только коляска или перемещение с помощью взрослых.
Отец все сделал в квартире, чтобы передвигаться ей стало легче. И все же было непросто.
Отец работал много, Ева его видела теперь не часто, иногда он работал и вовсе без выходных. По-прежнему, общаясь с ней, гладил ее по золотым локонам и говорил, что она - Златовласка и красавица. Только это случалось теперь реже, после работы он целовал дочь, приносил ей какие-то гостинцы, и все больше отдыхал. На лицо его легла серая тень.
Мать, Жанна, выглядела теперь тоже не так блестяще, как раньше. Горе никого не красит, и даже несмотря на ее молодость, Евочка-то появилась у нее, когда ей и двадцати не было.
Приходили и бабушки, и дедушки, помогали, чем могли. Но они еще работали, и бывали не так часто, в основном, в выходные дни.
Конечно, Ева чувствовала заботу всех близких, и все же жизнь ее изменилась так внезапно и так страшно, и ко всему этому ее детская душа не могла приспособиться, она часто украдкой плакала, думая, что мама не видит этого и не желая расстраивать ее еще больше.
Так, трудно, прошло полтора года.
Ева слышала, что родители ссорятся, это стало происходить все чаще. Они не кричали громко, наверно, старались, чтобы Ева не слышала. И все же она слышала. Ее отец, Дмитрий, говорил о том, чтобы Жанна подумала и о втором ребенке. Да, трудно, непросто, но ведь и раньше они говорили об этом, годы-то идут.
Но раньше - то Ева была еще совсем маленькой, то Жанна обучалась новой для себя профессии, то ей было важно заработать репутацию отличного визажиста, чтобы не растерять не без труда наработанную клиентскую базу за время декрета. Она размышляла: вот-вот, и можно будет об этом подумать. Еще годик, и...
Однако случилось то, что случилось, и теперь она занималась только Евой. И хозяйством, конечно.
Жанна кипятилась, доказывала мужу, что вот сейчас она совершенно не готова заниматься еще и младенцем. Да и как она сможет ухаживать за Евой, если будет беременная? Ева все еще не освоилась. К тому же, может почувствовать себя не нужной, подростки и без того ранимые, восприимчивые к отношению взрослых, часто накручивают лишнее. А Ева, став инвалидом, и вовсе утратила свою жизнерадостность, очень часто плачет. И как она себя будет чувствовать, если поймет, что мама и папа так хотят еще ребенка? Неизвестно. А скорее всего, это будет ей больно, словно ей на замену решили родить другого ребенка, здорового. Нужно подождать. Да и вскоре предстоит новое лечение, тяжелое для Евы. Но это необходимо. Какой еще может быть сейчас второй ребенок?
Муж, хотя и старался говорить потише, все же с чувством возражал. Что Ева не такая уж неразумная, что она растет, взрослеет, и они смогут показать дочери, что любят ее не меньше, чем прежде. А что до новой реабилитации, так он поговорит с матерью, она поможет.
Такие баталии происходили часто, но Жанна оставалась непреклонна - еще рано, мало прошло времени, Ева все еще находится в подавленном состоянии, на адаптацию к таким тяжелым изменениям в жизни уходит куда как больше времени, чем полтора года. Она как мать это видит. И вот такие новые изменения в жизни семьи могут сейчас сломать девочку. Нужно время. Просто Дмитрий проводит с дочерью не так много времени и не понимает этого, а она видит, как Еве тяжело, и не может вот теперь взвалить на нее еще один груз. Всему свое время, она не против второго ребенка, и родить еще успеет, пусть Дмитрий не переживает. Она еще молода и следит за своим здоровьем. Все у них будет - и второй ребенок, и лучшая, чем теперь, жизнь. А сейчас необходимо готовиться к новой операции Евы, которая, между прочим, стоит и денег, хоть какая там квота, а расходы будут, и немалые. Потребуется и послеоперационный уход, и снова - реабилитация, и помощь и ее матери, и свекрови и так, и так понадобится. Но она сама всего этого не сможет вынести, если будет беременная. Это просто безответственно. И Дмитрий все это знает и должен понимать, что эти разговоры о втором ребенке сейчас очень и очень неуместны. Нужно делать то, что нужно, действовать разумно. Всё разом они не потянут, это нереально.
Дмитрий возражал, говорил, что все получится, а реабилитация снова растянется на длительный срок, и стоит ли упускать столько времени?! И Жанна чувствовала, что как бы она ни была убедительна, до мужа достучаться ей все труднее.
Операция была сделана, муж через некоторое время снова начал говорить о втором ребенке, но Жанна по-прежнему возражала, просила еще немного подождать.
Дмитрий стал увлекаться рыбалкой, теперь пропадал по воскресеньям там,
очень часто. Дела в его бизнесе шли в гору, и материального недостатка никто не чувствовал, а вот отсутствие и некоторое его отчуждение - так вполне.
И однажды, как это и бывает, Жанне позвонили. Ехидный голос в трубке сообщил, что муж ей неверен, и у него имеется любовница, и намного моложе, чем жена.
Жанна устроила мужу допрос. Она и раньше иногда подозревала что-то, но гнала эти мысли прочь. Дмитрий устает, ведь теперь ему приходится работать еще больше, чтобы обеспечить семью. И отдых для души ему нужен, поэтому она понимала его увлечение рыбалкой и его частые поездки с друзьями на облюбованную ими базу.
Она-то надеялась, что муж станет все отрицать, что это - всего лишь наветы. Но он не стал. Сказал, что есть у него любовь, так уж случилось. Он будет помогать им, не оставит их, но такая жизнь для него невыносима. И что Жанна сама во всем виновата.
Собрал вещи и ушел. Она не хватала его за руки, не кидалась в ноги. Словно одеревенела.
Ева, конечно, все слышала. Она подъехала на коляске к матери, и стала гладить ее по руке.
- Мамочка, мы справимся. Я буду хорошо учиться и помогать тебе. Мамочка, я так тебя люблю!
Жанна прижала золотую голову дочери к себе и наконец дала волю чувствам, разрыдалась. Все же такой подлости от мужа она не ожидала, что он бросит их, вот так, внезапно, словно из не так давно горячо любимых жены и дочери они превратились в ставшие ему ненужные вещи, которые лишь отягощали его жизнь.
_______________________________
Продолжение // Начало здесь