Оказание помощи тем, кто нуждается, было у него в крови. Но такое отношение к людям не имело ничего общего со слабохарактерностью. Митрополит Иларион (Капрал) был не просто владыкой, а тем человеком, которого многие считали своим другом, неизменным утешителем, духовным наставником. Марк один из таких. О приехал издалека, чтобы простится со своим многолетним товарищем. Это причина была первой, не смотря на то, что он и так был обязан там быть, как заместитель Первоиерарха, как тот, без которого не могло пройти ни одно мероприятие после кончины владыки Илариона до того. пока не выберут нового предстоятеля.
Этот человек мне близкий и я не мог не почтить его память. Именно с ним был у меня связаны мои первые шаги к Богу, к Церкви. Когда я был мирянином, он уже был иноком и его молитвами, его мудростью я оставил все же преподавание в университете и принял монашество. И пока я был в обители, он все время помогал мне делать мои первые шаги уже в новом "ранге".
Я с первого знакомства понял, что передо мной человек глубоко верующий, с буковинским наречием, который достался ему от родителей. но он так быстро научился говорить по русски, вместе с тем использовал старую орфографию, что мало кому это удавалось. Это помогло ему быть редактором православного журнала, который издавался в монастыре. Даже еще при этом был преподавателей славистики, что очень поражало.
Я часто имел честь вместе с тем служить и даже был свидетелем его хиротонии во епископа Манхэттенского в 1984 году.
Из этих встреч я еще раз убедился какой он добрый человек. Что многие даже архиереи были недовольны такой добротой. Всем иногда казалось что он просто не умеет говорить "нет".
Хотя многие другие случаи доказывали, что если приходилось ему оставить церковную точку зрения, он был непреклонен и мел отстоять нужную позицию.
В его доброте снисходительности не было ничего надуманного, напускного, он все делал с детской простотой и искренностью. Он так добродушно принимал человека, неважно в сане он, богатый и или простой бедняк, он ко всем имел равное теплое дружеское отношение. Увы, многие этим пользовались. Некоторые, не имевшие крова, просились на ночлег и он не мог им отказать и устраивал их в Синоду, что многим опять же архиереям это не приходилось по душе.
Он всегда оказывал помощь всем тем, кто в ней нуждался, Не отказывал никому. Это было его "второй натурой". Он многих поддерживал, посылал деньги в разные уголки мира. Везде, где только в только просили. При этом он не был слабохарактерным, в чем его чато обвиняли недруги. Он был смиренным в вопросах веры, но Церкви в целом, когда нужно было проявить твердость, был как кремень.
Особенно это касалось воссоединения русской церкви, в котором мы оба участвовали. Причем от начала до конца. Мы знали и оба понимали, что это единственный путь, чтобы преодолеть церковную разделенность, которой там быть не должно быть. Мы не могли сохранять эту разобщенность дольше, чем нужно.
А поскольку мы уже догадывались, что в России уже живут люди новые с иным мышлением, не такие воспитанные простые, как до революции и потому мы совершали много ошибок. Мы даже не тех рукополагали, один раз сделали это, а батюшка позже ушли в раскол. Чувствовали, что не надо, а сделали это.
Но позже мы смогли по-иному оценить ситуацию. Владыка всего всё оценивал взвешенно, обдуманно, решал не "с горяча". И что было самое интересное, даже он стал первоиерархом он все равно не изменился, а остался тем же простодушным человеком, что и был до этого.
Таким же спокойным, уверенным, не любившим всяких "зигзагов ссуьбы", резких суждений.
У него был ровный характер, и для всех нас это было утешительно. В нем всегда были смирение и любовь, он всегда оставался первым среди равных.
Он на собраниях ни на кого не давил, не хотел сделать свое решение единственно верным. Нет, он всегда относился к другим архиереям, как к равным. И так он относился ко всем людям.
Я уверен, что все, как простые миряне, так и наши архиереи и до сих пор ощущают его присутствие где-то рядом. Мне часто представляется, а как бы он поступил, а как бы он сделал, среагировал, предпринял. И я тоже чувствую, что он здесь, рядом, и мне становится лучше от этого ощущения.