Улицы, разбегавшиеся в стороны от центральной площади столицы, были застроены домами столь высокими, что ясное солнышко заглядывало на них редко и ненадолго. Впрочем, вывеска на лавке купца Доброжира сияла, пожалуй, не хуже небесного светила. Позолоченные, в аршин высотой буквы складывались в слово «Боярыня» и обрамляли изображение дородной девахи с нарумяненными щеками, облаченной в меха, шелка и кокошник и увешанной бусами столь изобильно, что удивительно, как она не падала под их весом. При открытии, правда, лавка называлась иначе, на иностранный манер - «Элегант», а на рисунке щеголяла дама в корсаже и широкой юбке, однако идея успеха не имела. Столичные модницы, брезгливо поджав губы, спешили мимо гостеприимно распахнутых дверей. Вскоре один из приказчиков набрался смелости доложить купцу, что многие покупательницы, несмотря на достаток, в иностранных диалектах несведущи, заграничные моды почитают срамотой, и оттого заглядывать в злополучное заведение опасаются, дабы не нанести урона своей девичьей чести. Доброжир, хоть и недоволен был, а расторопного подручного похвалил, информацию к сведению принял и вывеску поменял. Ассортимент тоже пришлось пересмотреть. Ничего не поделаешь, пришлось приспосабливаться к конъюнктуре рынка. Зато торговля после этого пошла понемногу, а через несколько лет «Боярыня» стала уже известна многим как место дорогое, но достойное. Посетительниц обыкновенно заглядывало немного, но цены на наряды в «Боярыне» были такие, что внакладе Доброжир не оставался. Захаживали туда, что естественно, особы обеспеченные и знатные, а потому купец, ежели не был в отъезде, с удовольствием находился при лавке самолично. Работу, когда она случалась, понятное дело выполнял приказчик, а Доброжир лишь приветливо улыбался да со значением хмурил брови, однако всем заинтересованным лицам было ясно, что дело в «Боярыне» поставлено серьезно, хозяин сам за всем присматривает. Щеголих, способных оплачивать доброжировы счета, было не так много, всех купец знал в лицо, а потому был весьма удивлен, когда рано поутру, вскоре после открытия, в лавку протиснулась высокая темноволосая незнакомка. Впрочем, сей казус почти сразу прояснился: окинув цепким взором облачение посетительницы, Доброжир пренебрежительно хмыкнул и отвернулся. Наряд хоть и был не из дешевых, однако не чета тем, что предлагались в «Боярыне». Да и настоящего лоску в гостье не было видно: волосы неухоженные, лицо без признаков белил, а на руки и вовсе без слез не взглянешь. Ясное дело, приехала откуда-то из глубинки, ходит теперь по приличным местам, на заморские товары таращится, будто бы их тут специально для этого выложили. Покупать таким, ясное дело, не на что, однако вещи они осматривают и ощупывают, словно и впрямь для себя, а в конце непременно возмущаются вопиющей дороговизной, еще и скандал напоследок норовят закатить. Купец сердито зыркнул на приказчика, и тот поспешил к незнакомке, дабы быстренько и по возможности вежливо выпроводить ту за дверь.
Посетительница, однако, на непрошенного советчика и смотреть не стала. Уставилась она своими черными глазищами аккурат на Доброжира, и вмиг поскучневший купец вяло подумал, что такой хороший вроде бы день начнется с досужих расспросов, досадного любопытства и неприятных разговоров. А главное, и удалиться из лавки нельзя: мало ли, что это за тетка, а ну как кого-то из постоянных покупателей дальняя родственница. Обидишь ее — неприятности выйдут.
Поэтому купец, насупившись, ждал начала беседы и непременных расспросов о том, из чего пошиты наряды, да кем, да каким таким хитрым способом, что так дорого выходит. Тетка, однако, его удивила: она подошла к прилавку, еще раз внимательно осмотрела Доброжила с головы до пят, ехидно усмехнулась и елейным голоском поинтересовалась:
- А не жарко ли тебе, мил человек, в шапке-то?
Доброжир едва не поперхнулся. Шапка с меховым околышем — непременный головной убор приличного купца, о том все порядочные люди знают. Жарко, не жарко, изволь носить. А тетка-то, видать, совсем из диких мест, с тоской подумал купец. Как бы все-таки вызнать, родня ли она чья-то или просто так случайно с улицы зашла?
Яга между тем, не дожидаясь ответа, продолжила:
- Я это к тому, что уж шибко тепло нынче. На осень так и вовсе не похоже. Деревья вон все в листочках стоят, солнышко припекает…
Последние слова она произнесла с таким ожесточением и так грозно при этом сверкнула глазищами, что Доброжиру стало не по себе. Уж не помешанная ли?
Подтверждая самые худшие его подозрения, Яга вдруг потянула с головы платок. Купец побагровел. Приказчик застыл, как соляной столп. Точно, как есть помешанная, мелькнула у обоих мысль. Ну а разве здоровые раздеваются на людях?! Жарко ей, видите ли! А ну как сейчас кто из покупателей заглянет, батюшки, стыд-то какой!
Яга, впрочем, ограничилась платком, хотя и это было по меркам Доброжира невиданной дерзостью. Стараясь не смотреть на черные космы собеседницы, он проскрипел:
- Чего изволите, сударыня?
- Изволю, - заявила Яга. - Видала я надысь у одной… хммм… хорошей знакомой платочек затейливый. Птицы на нем диковинные выведены, и уж так искусно золотом расшит, что словно светится. В твоей лавке брала. Я туда, а там говорят — нету больше. Вот, узнала, где ты самолично торгуешь, пришла узнать: как бы мне такой платочек раздобыть.
Доброжир не удержался и сморщился с досады. Во-первых, чутье его не подвело, знает несуразная тетка его покупательницу, хоть и не из самых знатных, раз та на рынке отоваривается. Во-вторых, покоробила достойного купца мысль, что якобы он тут стоит не для солидности, а чтобы торговлю вести, еще чего не хватало! А пуще всего огорчил Доброжира вопрос про платочек…
- Не упомню всех товаров, - сухо бросил он. - Лавка у меня, как ты знаешь, не одна. Раз говорят нету больше — значит нету.
- Уж такой-то товар можно и запомнить, - приподняла брови Яга. - Странно даже, что ты его на рынке продавал, а не здесь.
Это точно, усмехнулся купец про себя. Только как таким в «Боярыне» торговать? Публика сплошь знакомая, одна купит — остальные набегут с расспросами, откуда привез, да из чего сделан, да когда еще будут… А жене и вовсе показывать поостерегся, именно потому, что рассказывать никому ничего не хотел. И все-таки не помогло.
Его собеседница тем временем не унималась.
- Я толк в рукоделии знаю, - заявила она и в доказательство своих слов помахала снятым с головы платком прямо перед доброжировым носом. - Такой работы сроду не видывала.
- Вспомнил я, о чем речь, - промямлил купец, отодвигаясь подальше. - Штучная вещь, заморского происхождения. И материал оттуда же, и мастерицы тамошние.
Посетительницу его слова почему-то вывели из себя.
- Заморские, значит? - просипела она, яростно выпучив глаза. Доброжир опять попятился, уперевшись лопатками в стену, и даже зажмурился от нехорошего предчувствия.
- Именно, - включился наконец в разговор приказчик, деликатно подхватывая скандальную дамочку под локоток. - На пробу привезли. Ежели хотите такой же, вы направляйтесь, любезная, на рынок, вызнайте у тамошнего приказчика артикул, да материал, да расцветку, припомните, ежели получится, когда ваша уважаемая подруга оное приобрела, да по какой цене, заполните соответствующий формуляр о пяти листах, а там разберемся и по возможности доставим вам желаемое в лучшем виде! Мы нашим покупателям завсегда пойдем навстречу, можем и на дом доставку организовать, коли пожелаете…
Его голос успокаивающе журчал уже за дверью лавки, и Доброжир с облегчением вздохнул. Формуляр о пяти листах — это хорошо. Пущай заполняет.
Вдруг взгляд его упал на забытый посетительницей платок. Только теперь он разглядел его хорошенько и вынужден был признать, что в рукодельном деле эпатажная дамочка действительно понимала. На тончайшей дымчатой кисее были вышиты бабочки — будто бы живые, кажется, махни рукой и полетят. Доброжир воровато огляделся — приказчик все стоял за дверью — и сунул платок за пазуху. Сдать вышивальщицам, пусть поглядят, как сделано…
***
Поздней ночью одна из бабочек, самая маленькая и невзрачная, расправила крылышки. Купеческий дом спал. Бабочка оттолкнулась лапками от ткани и полетела по комнатам...
© Анна Липовенко
Начало сказки тут. Продолжение следует.
#чердачок со сказками