Когда мне пеняют, что это-де Россия в 2014 году спровоцировала полицейщину на Украине, а так-то Украина всегда просто была свободолюбивой, вольной и демократичной, так и хочется спросить говорящего: «А Вы-то откуда знаете - какой она была? А не надо ли внимательно вглядеться в те детали, которые сплошь и рядом были задолго до 2014 года? Не считаете ли Вы, что вообще Украина как свободолюбивая, вольная и демократичная если и существовала хоть когда-то, то исключительно в чьём-то воображении?» Вот давайте посмотрим на то, что относится к 2011 году, то есть к периоду между майданом 2008 года, в результате которого Верховным Судом Украины было принято заведомо для него незаконное решение (кстати, сразу же одобренное в первую голову представителями США), — а напомню, что вынесение заведомо незаконного судебного акта есть преступление против правосудия, — и майданом 2014 года, который уже представляет собою откровенный вооружённый государственный переворот, окончательно утвердивший на Украине нацизм. Я ограничусь только одной деталью, которая вполне может быть и незаметна для тех, кто впрямую не занимается историей Украины и притом под специфическим углов правоведения.
«Заставь дурака Богу молиться — так он и лоб расшибёт,» — кажется, так говорят на вражеском для справжнiх украинцев языке агрессора? Обратите внимание, что при этом дурак может расшибить лоб не обязательно себе. То есть себе тоже, но это — дело приватное, частное, так сказать, а вот то, что при этом затошнит всех окружающих…
Верховная рада Украины изо всех сил в очередной раз принялась бороться с коррупцией. Правда, что это за зверь — коррупция эта самая Рада понимает не вполне, но в своей борьбе за борьбу против и за готова вообще не оставить и камня на камне и от этой неясной коррупции и от всего окружающего. Словом, устроить такое себе тихе життя. Как на кладбище.
Вообще говоря, для тех, кто не понимает, объясняю:
Коррупция есть нанесение вреда обществу путём порчи системы государственного управления лицами, участвующими в таком управлении.
Разумеется, как и с геноцидом, например, что есть масса всякого, что не есть хорошо, но это самое нехорошее всякое вовсе не обязательно должно попадать под определение коррупции только на том основании, что оно нехорошее. Но это пояснение исключительно для тех, кто вообще сохранил способность думать и различать. В том числе и многообразие деликтов. Депутатам Верховной рады Украины такое объяснение никак не предназначено. Просто потому, что там способности мыслить системно практически сведены к нулю. Что при этом получается даже при самых благих намерениях, готов прямо сейчас показать на примере совсем свеженького изменения, которое украинские депутаты и депутатши ухитрились внести в законодательство.
С первого июля 2011 года вступил в силу Закон України «Про внесення змін до деяких законодавчих актів України щодо відповідальності за корупційні правопорушення» — Закон Украины «О внесении изменений в некоторые законодательные акты об ответственности за коррупционные правонарушения». Закон этот довольно длинный, всякий, кто хочет и знает украинский язык, может его прочесть сам. Я же остановлюсь только на одном моменте.
Этим законом в УК Украины была введена статья, которая в свете данного определения может вызвать изумление. Это статья 365² УК Украины.
Вот её текст:
Стаття 365-2. Зловживання повноваженнями особами, які надають публічні послуги
1. Зловживання своїми повноваженнями аудитором, нотаріусом, оцінювачем, іншою особою, яка не є державним службовцем, посадовою особою місцевого самоврядування, але здійснює професійну діяльність, пов'язану з наданням публічних послуг, у тому числі послуг експерта, арбітражного керуючого, незалежного посередника, члена трудового арбітражу, третейського судді (під час виконання цих функцій), з метою отримання неправомірної вигоди для себе чи інших осіб, якщо це завдало істотної шкоди охоронюваним законом правам або інтересам окремих громадян, державним чи громадським інтересам або інтересам юридичних осіб, —
карається виправними роботами на строк до двох років або арештом на строк до шести місяців, або обмеженням волі на строк до трьох років, з позбавленням права обіймати певні посади чи займатися певною діяльністю на строк до трьох років.
2. Те саме діяння, вчинене стосовно неповнолітньої чи недієздатної особи, особи похилого віку або повторно, —
карається обмеженням волі на строк до п'яти років або позбавленням волі на строк від трьох до п'яти років, з позбавленням права обіймати певні посади чи займатися певною діяльністю на строк до трьох років.
3. Дії, передбачені частинами першою або другою цієї статті, якщо вони спричинили тяжкі наслідки, —
караються позбавленням волі на строк від п'яти до восьми років з позбавленням права обіймати певні посади чи займатися певною діяльністю на строк до трьох років та з конфіскацією майна або без такої
текст в переводе на русский язык
Статья 365-2. Злоупотребление полномочиями лицами, которые предоставляют публичные услуги
1. Злоупотребление своими полномочиями аудитором, нотариусом, оценщиком, иным лицом, которое не является государственным служащим, должностным лицом местного самоуправления, но осуществляет профессиональную деятельность, связанную с предоставлением публичных услуг, в том числе услуг эксперта, арбитражного управляющего, независимого посредника, члена трудового арбитража, третейского судьи (во время исполнения этих функций), с целью получения неправомерной выгоды для себя или иных лиц, если это причинило существенный вред охраняемым законом правам и интересам отдельных граждан, государственным или общественным интересам или интерсам юридических лиц, —
наказывается исправительными работами на срок до двух лет или арестом на срок до шести месяцев, или ограничением свободы на срок до трёх лет, с лишением права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью на срок до трёх лет.
2. Те же деяния, совершённые в отношении несовершеннолетнего или недееспособного лица, лица пожилого возраста или повторно, —
наказывается ограничением свободы на срок до пяти лет или лишением свободы на срок от трёх до пяти лет, с лишением права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью на срок до трёх лет.
3. Действия, предусмотренные частями первой или второй этой статьи, если они причинили тяжкие последствия, —
наказываются лишением свободы на срок от пяти до восьми лет с лишением права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью на срок до трёх лет и с конфискацией имущества или без таковой.
Нет, что ни говорите, а нужно было сильно удариться всеми депутатскими головами, чтобы придумать такое нечто как коррупция в сфере негосударственной. Впрочем, поскольку государство Украина к этому моменту окончательно приобрело тоталитарный характер (извините, но я это вполне видел как раз работая на Украине, а не просто рассуждая из-за хребта Уральских гор), причём ярко выраженного полицейского типа, то удивительного во всём этом не так много: мало существует полицейских, которые вообще различали бы право и обязанность, общие дозволения и общие запреты, которые имели бы хотя бы элементарные представления например о договоре. Или об услугах. Правда, лишь немногие, самые грамотные из них догадываются, что они, например, в гражданском праве и гражданском процессе не слишком разбираются.
Зато большая часть — ну, прямо всезнайки-практики.
Обратите внимание вот на что: указанные изменения в УК Украины криминализовали ряд деяний, которые ранее не считались преступлением вообще, даже при их объективной деликтности, и дали возможность давать односторонние оценки с последующими репрессиями в отношении огромного количества представителей институтов гражданского общества: частных нотариусов, частных оценщиков, третейских судей. И вот на последних легко показать, до какой степени пал законодатель Украины вместе со всем этим государством.
Не является никаким секретом, что третейские суды (арбитражи) часто рассматривают дела, решение в которых может быть оценено не слишком однозначно. Весьма часто именно третейские суды рассматривают дела очень высокой сложности, если не по объёму, то по логике в этих делах. Ни для кого не секрет, что практически не выносятся решения (да это и невозможно, так как обращение в суд инициируется столкновением интересов, а суд ничего с интересами не делает!), которые бы удовлетворяли сразу всех. Не менее того очевидно, что как раз такой гражданско-правовой орган правосудия как третейские суды наименее зависим от государства. Точнее: он вообще не является зависимым. И практика третейских судов весьма серьёзно рознится от практики судов государственных. Что вызывает негодование прежде всего именно государственных мужей. Ну не привыкли они, что кроме их мнений могут быть и верные! Тем более не привыкли они считать, что мнение института гражданского общества для государственного мужа и дамы есть истина в последней инстанции, а не наоборот! Это только на словах они служат обществу, на деле они желали бы, чтобы общество было носителем суверенитета их власти. Именно носителем — носило бы эту власть на себе и переносило бы безропотно. Кстати, в ст. 5 Конституции Украини так и написано: «Носієм суверенітету і єдиним джерелом влади в Україні є народ».
Как известно, однако носитель — носит, а из источника — черпают, ни то, ни другое - не субъект.
Так вот, если ранее вопрос о правомерности решения третейского суда мог быть решён только и исключительно судом и только и исключительно по определённому перечню оснований, которые никак не касались и не касаются правоприменения, то теперь украинский законодатель допустил нечто совершенно невероятное: вмешательство государственных несудебных инстанций в деятельность судебного института. Третейский суд, таким образом, в существе своих решений оказался прямо зависим от мнения того или иного милиционера или прокурорского работника. (И те и другие — бо-о-ольшие знатоки гражданского процесса: «Не является преступлением, если не возбуждать уголовного дела» ©Спиридонов) Мечта заслуженного трижды прокурора с провидением сбылась.
Что может произойти и к чему приводит подобное уголовно-правовое регулирование покажу на уже известном примере.
В принципе автор этих строк уже публиковал тогда материал о заседании третейского суда, который разрешил спор между частным предприятием и частным регистратором (ага, есть такие на Украине!).
Напомню, что существо спора состояло в одном единственном вопросе: является ли пакет документов, представленных частным предприятием частному же регистратору, достаточным для осуществления испрошенного регистрационного действия. Достаточный — надо это действие производить, нет — не надо. Заметим, что более никаких вопросов третейский суд перед собой не имел, ставить сам не имеет права и этот суд более никаких вопросов не разрешал. Суд счёл, что этот вопрос надо решать как вопрос об исполнении обязательства, вытекающего из публичного статуса регистратора. Причём это обязательство связывает именно обратившегося в суд и самого регистратора. Никого иного в этом отношении просто нет. Суд рассмотрел спор, решил, что документы были достаточны и обязал регистратора совершить регистрационные действия. Всё. Никаких имущественных вопросов суд пред собою не имел, их не ставил, их не разрешал.
Но вот я разговариваю с одним следователем прокуратуры.
(Следователю этому не надо торопиться возбуждаться по поводу разглашения следственной тайны: этот вопрос не вошёл в протокол допроса свидетеля и он не является вообще относимым к делу, которое этот следователь ведёт. Следовательно, я излагаю частный разговор, который я вёл со следователем прокуратуры, а вот на это я имею право без всяких дополнительных разрешений)
И этот самый следователь прокуратуры, который сходу, между прочим, заявил, что знает обо мне больше, чем я думаю, хотя я, откровенно говоря, вообще не думал на эту тему, а любое положительное число, конечно же, больше нуля, сколь бы мало оно ни было, сказал что суд, дескать, вроде бы разрешил вопрос о регистрации, а на самом деле (о, это стремление найти тайные смыслы!) — о «материальном праве». Ну, тут я так понимаю, что мой собеседник несколько перепутал термины и имел в виду не материальное право вообще, которому противостоит право процессуальное, а не обязательственное, а право вещное, поскольку он настаивал на том, что обязывая регистратора, третейский суд разрешил вопрос о праве собственности, то есть как раз тот самый вопрос, который перед судом не стоял и относительно которого этот самый суд даже прямо указал в решении, что он его не разрешает. Иными словами, мой собеседник-юрист всерьёз считал и считает, кажется, что вопреки законодательству право собственности переходит не в результате согласованной воли отчуждателя и приобретателя, а в результате действий лица, в сделке, собственно, никак не участвующего — регистратора. Представить себе, что регистрационные действия являются не причиной перехода права собственности, а последствием представления определённых документов и сами по себе никак не лишают никого возможности защищать право собственности, вот как раз следователь прокуратуры и не мог. (Кстати, это именно следователи и оперативные сотрудники чаще всего пеняют цивилистам на якобы имеющийся в цивилистике формализм!) Между прочим, я по этому поводу в конце концов сослался в разговоре на практику КС РФ, чем наложил на уста собеседника молчание, хотя он и живёт и работает на Украине и, судя по говору, — с левобережной Украины, скорее всего из Черкасской области. Согласитесь, странно для содержательного разговора: излагаемая логика значит для человека меньше, чем простая ссылка на определение суда, к тому же для него иностранного (разговор был в 2010 или в 2011 году).
Смею заметить, что вопрос о праве собственности на объект регистрационных действий — акции вообще никто не ставил ни в одном государственном суде ни до того, ни после того, хотя именно прямое оспаривание права собственности и было возможно и было единственно верным способом реакции на события. Тем не менее, как раз такого рода иск никто не заявлял, а во всех до одного исках, в которых оспаривались сделки, требование о приведении сторон в первоначальное положение, то есть о применении последствий ничтожной сделки не заявлялось, хотя представителей потенциально заинтересованной стороны несколько раз прямо спрашивали о том, не ставят ли они вопроса о двусторонней реституции и реституции, негации или виндикации вообще. Ответ был: «Нет!» То есть как раз те, кто мог быть законно заинтересован в разрешении вопроса о вещном праве, такого интереса не проявляли. Надо так понимать, что это означает их согласие с тем, что эти акции — не их собственность.
(Сейчас оспаривать этот вопрос и истребовать имущество уже поздно, поскольку потенциально спорные акции проданы по решению суда, что в силу ч. 2 ст. 388 ГК Украины исключает их истребование и в случае, когда иначе собственник имел бы право истребовать имущество даже у добросовестного приобретателя по российской правовой системе. Дело в том, что на Украине изначально всё, что было утрачено помимо воли собственника, но во исполнение судебного решения, не могло быть истребовано ни в каком случае у добросовестного приобретателя, а добросовестность, заметим, презюмируется. Кстати, замечательный коррупционный момент, я даже представляю себе как им воспользоваться в частных интересах).
Но тогда о чём звук?
Так вот, это до вступление в силу указанной нормы УК Украины я могу задавать вопрос таким образом. Звук действительно ни о чём и разговор этот и впрямь чисто академический, а вот после вступления в действие цитированной нормы УК Украины, всё будет выглядеть иначе: тот же самый следователь прокуратуры возбудится по любому не понравившемуся ему решению и вопросы начнёт задавать в совершенном ином качестве. И принимать решения о мерах процессуального принуждения. А также, что самое важное! изымать материалы производства в третейском суде, делая невозможным исполнение любого третейского решения. Даже и в том случае, когда уголовное преследование закончится ничем. И это вовсе без всякого судебного решения о существе третейского решения. Ничего себе, согласитесь, независимость и эффективность! И это при том, что государственные судьи на Украине как раз имеют такой неограниченный иммунитет и творят такой произвол, какие их российским коллегам и не снились. То есть борьба с коррупцией, как бы это ни звучало странно, но в украинском исполнении приводит к разрушению такого краеугольного института гражданского общества как третейские суды. Что, кстати, коррупцию-то с неизбежностью только увеличивает.
Нравятся эти суды кому-либо или не нравятся — вопрос совершенно к делу не относящийся.
Замечу ещё о некоторых деталях. Обратите внимание, что законодатель Украины вслед за полностью необоснованным мнением Т.Н. Монтян считает, что суды… оказывают услуги! На мой запрос к источнику этой странной точки зрения об обосновании её Т.Н. Монтян ответила мне примерно так (замечательная привычка именно нна Украине отвечать вопросом на вопрос): «А что же по-вашему они делают?»
Не буду отмечать общее место, что такой вот ответ вопросом на вопрос не есть вообще обоснование, и поясню то, что пояснял и Т.Н. Монтян: суды вообще не оказывают никаких услуг, поскольку не связаны обязательствами перед какими-либо сторонами. Суды разрешают правовые и фактовые вопросы, которые ставятся перед ними, осуществляя юрисдикцию
(Совершенно замечательная сентенция по этому поводу принадлежит А.Ф. Кони.
Накануне процесса над В.И. Засулич, где этот юрист был первоприсутствующим, к нему явился тогдашний министр юстиции граф К.И. Пален. И стал намекать, что правительство ждёт от А.Ф. Кони «особых услуг», по крайности, «кассационного повода». На это последовал ответ человека тридцати с лишним лет от роду: «Суд выносит приговоры, а не оказывает услуги. Ошибки всегда возможны, но делать их сознательно я не стану — это несогласно с достоинством судьи»).
И только и ничего более. И поэтому, кстати, никаким налогом на добавленную стоимость облагать гонорар третейскому судье не требуется — не оказывает он услуги, не о-ка-зы-ва-ет! Тем более, что это выигравшая сторона может считать деятельность третейского суда услугой, а вот проигравшая… Вы не согласны? А в таком случае можете ли вы всерьёз воспринять иск в суде к третейскому суду, в котором содержалось бы требование оказать публичную услугу в виде рассмотрения дела по существу? Я вот не могу. Впрочем, такое рассуждение — точно не для депутатов, большинство из которых заслуживали и заслуживают названия, на украинском языке звучащего так: йолоп (укр.: балбес).
Впрочем, последняя деталь делает картину не такой мрачной.
Судебные разбирательства в режиме телеконференции вполне возможны. И, следовательно, никакому судье не надо находиться на Украине, чтобы рассматривать там спор. Вот что в этом случае будет делать репрессирующая власть Украины — не знаю, но если только она попытается кого-то выкрасть с территории, например, России, где подобное инкриминируемое деяние вообще не является преступлением, ответ получит ассиметричный, но вполне адекватный — дни государственности Украины, во всяком случае независимой государственности, в этом случае будут сочтены. Иметь такой себе бандитский эмарат в Восточной Европе размером с Украину не захочет ни одно более или менее вменяемое государство или страна. Так что придётся с ума сходить строго в пределах не до конца делимитированных украинских границ.
Кстати, еврейский эквивалент пословицы, приведённой в начале статьи, звучит так:
אַז איר שיקט אַ נאַר צו עפֿענען די לאָדנס, װעט ער זײ עפֿענען אין דער גאַנצער שטאָט
— (пошлите дурака открывать ставни, он их откроет по всему городу).