Козимо III сильно заблуждался полагая, что сын будет никчемным правителем. В действительности, самым ничтожным из Тосканских Медичи (а может быть и среди все европейских лидеров этой эпохи) был сам Козимо.
Он довел Тоскану до полного краха почти по всем направлениям: в экономике царил хаос (случалось, что товар от одного конца герцогства доходил до другого минуя десять внутренних таможен), армия, как указано выше, представляла собой жалкое зрелище, а международное положение лучше всего характеризует тот факт, что великие державы не только решали вопрос наследования Тосканы без Козимо, а даже не сочли нужным его об этом уведомить.
Кроме того, Козимо III был слишком фанатичным приверженцем католической церкви. Но в эти десятилетия, мудрые правители уже не ставили интересы католической церкви (кроме как на словах) выше совокупности своих экономических, политических, династических, да и сугубо личных нужд. А тот, кто все-так ставил, например, как Яков (Джеймс) II Стюарт – быстро оказывался на задворках истории. Козимо III был современником Якова II, но нужных выводов не сделал.
Джан Гастоне Медичи получил разоренную страну, но… умудрился её вытянуть. Иногда случается так, что не страдающие блистательными способностями монархи, умеют подбирать неплохих управленцев. Ко всему прочему, новый герцог сильно уменьшил налоги, выпустил всех заключенных из тюрем, снизил расходы двора, отменил религиозные гонения. Насколько это было возможно в то время, Джан Гастоне отделил церковь от государства, ослабив влияние Ватикана, честно говоря, от поддержки Римских Пап не было никакого толку.
В личной же жизни великий герцог продолжал потихоньку деградировать, да так, что на фоне его «развлечений», какие-нибудь Генрих III Валуа, и Месье Филипп Орлеанский, могли бы показаться еще приличными семьянинами. Несмотря на то, что его многочисленные «друзья» порой буянили во Флоренции, просто народ Джана Гастоне все же сильно любил – за снижение цен и налогов.
Касательно наследования герцогства, Джан Гастоне пытался продолжить линию отца, но выйти из тупика было уже нельзя. Венский договор 1725 года, между Испанскими Бурбонами и теперь уже только австрийским Габсбургами установил, что Тоскану (а также Парму и Пьяченцу) наследует Карл – третий сын короля Испании Филиппа V, по праву своей матери Изабеллы Фарнезе. Джан Гастоне протестовал, но в 1728 году молодой испанский принц прибыл в Тоскану с небольшой армией, так, на всякий случай – великий герцог опасно заболел, и испанцы опасались нарушения договора.
Джан Гастоне выздоровел, смог даже нейтрализовать испанскую угрозу и приняв Карла при своем дворе очень тепло, испытал к нему глубочайшую симпатию (ну еще бы). Встретившись с испанским принцем, Джан Гастоне решил, что наследник этот хоть и насильно навязанный, но вполне достойный, и, в принципе, уже не протестовал.
Но в 1733 году началась Война за польское наследство и опять случился «перевертыш» с наследником Тосканского герцогства. На южном театре этого конфликта успех сопутствовал Испании – сбылась мечта королевы Изабеллы Фарнезе, её сын Карл отвоевал у Австрии и её союзников королевства Неаполя и Сицилии – территории, ранее утраченные по итогам вВойны за Испанское наследство. Однако, чтобы подтвердить признание этого со стороны Австрийской империи и других держав, Испании пришлось пойти на некоторые уступки.
Во-первых, Неаполь и Сицилия не возвращались Испании, а становились отдельными королевствами во главе с королем Карлом – на тот год вторым выжившим сыном короля Испании. А во-вторых, новый неаполитанский и сицилийский король отказывался от наследства своей матери на Севере Италии – Великого герцогства Тосканского и герцогства Парма и Пьяченца (последнее владение, Испанским Бурбонам потом удалось вернуть).
Новым наследником Джана Гастоне, уже сильно уставшего от таких международных махинаций с его герцогством объявили Франца Стефана Лотарингского (1708-1765), зятя императора Карла IV Габсбурга. Единственное, что могло Джана Гастоне хоть как-то утешить, так это то, что шельмовали уже не его, а Священную Римскую Империю. Франц Стефан получил права на Тосканское герцогство «в обмен» на свою родную Лотарингии, оккупированную Францией – так Лотарингия Франции потом и отошла полностью. Но оба герцогства, и Лотарингия, и Тоскана, были под сюзеренитетом Империи, а после такого ловкого «обмена», под властью Габсбургов фактически осталась только Тоскана, Лотарингия была утрачена уже безвозвратно.
Джан Гастоне написал новое принудительное завещание в пользу Франца Стефана, который и стал новым Тосканским герцогом в 1737 году, после смерти последнего мужчины из этой ветви дома Медичи. Однако, еще прежде Джан Гастоне выделил личные земельные владения Медичи из государственных, с тем, чтобы они достались его сестре Анне Марии Луизе. Она, пережив брата на несколько лет и оказалась самой последней из рода Тосканских Медичи, основанного Козимо I.
