От автора: Что есть любовь? Игра воображенья...
1674 год. Перемышль. Укутавшись в потрепанный плед, по улице брела девушка. Ее некогда красивое лицо теперь было изможденным, а тонкие руки дрожали от холода. Ноги заплетались, словно она была пьяна.
Анна обернулась, боясь слежки, а, может, и ночных бродяг, крадущихся темными вечерами вдоль стен в поисках своих жертв. Аккуратно обходя лужи, разлившиеся посреди улицы, девушка рассматривала дома, ища нужный ей. Неожиданно из подворотни вынырнула морда пса. Злобно клацая зубами воздух, он чуть не ухватил девушку за лодыжку. Анна отпрыгнула. Пес залился лаем, к нему присоединился еще один. Пытаясь протиснуться под забором, собаки извивались и толкались, угрожающе рыча от ярости.
Придерживая платье, девушка побежала, поскользнулась на жиже и свалилась в мутную лужу. Изношенные башмаки моментально наполнились холодной водой. Мокрое платье тряпкой обвисло на ее худом теле. Плед, подаренный мамой, комом валялся в грязи. От бессилия и унижения девушка заплакала, склонив голову и обхватив ее руками.
Но, как известно, судьба беспощадна к униженным и оскорбленным. Из разных углов, как тени, ждавшие своего рокового часа, выходили оборванцы. Одни лениво размахивали дубиной в предвкушении развлечения, другие медленно доставали поблескивающие при лунном свете ножи. Ночные жители все ближе и ближе подходили к ней. Один из находчивых оборванцев подскочил, плотоядно осклабившись, и с силой рванул платье на ее худом теле. Среди бродяг послышались возгласы одобрения.
– Довольно, – произнес из темноты властный женский голос.
Бродяги замерли и подались назад, слышен был лишь только плач несчастной. Старуха, прикрывая рукой от ветра масляную лампу, подошла к девушке и повелительно сказала:
– Ты опоздала, Анна...
Вытирая слезы, продрогшая девица смогла произнести лишь:
– Простите, сударыня...
Наши дни
Пара самозабвенно танцевала, кружа по широкому залу. Бархатное платье партнёрши красиво переливалось в свете многочисленных ламп, а локоны, словно нимб, обрамляли лицо. Он был восхищен ею. Их стройные тела так тесно соприкасались, что казалось, это не танец, а настоящий поцелуй.
– Вы очень хорошо танцуете, – произнес кавалер.
– Я всегда любила танцевать, – ответила женщина.
И вновь они закружились по залу, очаровывая публику синхронностью и плавностью своих движений.
На вечеринке, посвященной выходу компании на новый рынок, Мария беседовала с двумя ведущими сотрудниками из экономического блока – манерными и самовлюбленными мужчинами. Они постоянно переходили на английский язык, чтобы продемонстрировать свои познания в деловой сфере. Мария любила их общество, но сейчас они были неинтересны ей. Ее внимание всецело было поглощено Игорем, беззаветно кружащим с неизвестной ей ранее женщиной.
Их отношения развивались, хотя не так быстро, как того желала Мария. Несколько раз они были в кафе, и один раз он пригласил ее в кино. Для сегодняшнего вечера она приложила максимум усилий, чтобы выглядеть ослепительно. И, наконец, она хотела пригласить его... Но он. Как он посмел – даже не подойти к ней... Ущемленное женское самолюбие рисовало страшные картины: он заигрывает с другой, он флиртует. А с ней самой он не хочет иметь ничего общего, он презирает ее...
За весь вечер Игорь так и не подошел к Марии, хотя она была уверена, что мужчина сделает это.
Час спустя...
Перебирая буклеты модных бутиков в бардачке своего автомобиля, Мария искала визитку.
– Ничего, это ничего. Держи себя в руках, – утешала она сама себя.
– Да где же она – черт бы ее побрал, – в сердцах ругнулась Мария. И тут ее рука нащупала в углу бардачка визитку. Она достала ее. Матовая поверхность поглощала свет салона, на одной стороне был выгравирован номер телефона. И все: ни адреса, ни имейла – ничего.
Она сидела в машине и постукивала ребром визитки по рулю, раздумывая, как ей поступить. Номерок ей подкинула старая знакомая, успешный дизайнер Элеонора, таинственно подмигнув и сказав при этом: «Пользуйся, если понадобится».
– Ну, ладно, Игорёк... Не хочешь по-хорошему... – набирая номер телефона, проговорила Мари.
Как приговор, в трубке раздался голос робота: «Набранный вами номер не существует». Не веря своим ушам, Мария еще раз более внимательно набрала номер – результат тот же самый. Она впилась перламутровыми ногтями в мягкую кожу руля, как вдруг телефон крякнул и выдал смс-сообщение. Она прочитала: «ул. Биргена, д. 11, кв. 13».
– Ну, ничего себе, – улыбнулась Мари, поворачивая ключ зажигания.
Обрадовавшись, женщина не заметила, что на второй звонок пришло еще одно смс: «ул. Зеленая, д. 6, кв. 31».
Дом № 11
Автомобиль свернул с шоссе и юркнул в переулок, освещая фарами невысокие жилые строения, выныривающие друг за другом из темноты. Вот и нужный адрес. Женщина вышла, укутываясь в бежевый плащ, она рассматривала четырехэтажный дом старой постройки. В нескольких окнах горел свет. Мария еще раз проверила номер дома.
– Все верно.
На миг ей стало страшно. Волна неуверенности и сомнения накрыла ее. Она остановилась, но воображение уже рисовало безутешные картины – Игорь страстно обнимает и целует ту...
Женщина подошла к дому и решительно открыла дверь. Ветер яростно рванул несколько листовок, приклеенных у подъезда на стене, и погнал их вдоль темной улицы. Мелькая, они растворились в ночи, как будто их никогда и не было.
Внутри пахло сыростью. На лестничной площадке было темно. На следующем пролете горела лампочка. Мигая, она, потрескивала от перепада напряжения. Женщина шла тихо, наступая на обрывки газет и какие-то обломки, хрустевшие под ногами. Тусклый свет лампы бросал длинные безмолвные тени – казалось, что в подъезде кто-то есть или сам подъезд был живым существом.
Мария поднялась этажом выше, лампочка из последних сил затрещала, пульсируя светом, и погасла, погрузив лестничный пролет в темноту.
Женщине показалось, что в подъезде вдруг всё ожило: все зашепталось, зашевелилось, что-то торопливо забегало по стенам. Этажом выше раздался тихий девичий смех, он эхом пролетел мимо женщины, коснувшись ее вьющихся каштановых волос. Скрипя деревянными ступеньками, кто-то поднимался... Мария полезла в карман за телефоном, вытащила его, и переворачивая, нечаянно выронила из рук. Тот упал, глухо стукнувшись. Шаги снизу приближались, хрустнуло битое стекло на лестничной площадке.
Ощупывая руками ступени, она нашла телефон. Включила фонарь, резко наведя пучок света на пролет ниже. Там пусто... Уступая искусственному свету, зловещие тени, словно обожженные, поспешно попятились в темные углы, бесшумно корчась в них.
Осознав всю поспешность своего поступка, Мария сделала три шага вниз по ступенькам, собираясь покинуть зловещее место. Но там, на пролете, где погасла лампочка, раздался приглушенный кашель... Женщина остановилась. Перехватив телефон в левую руку, освещая им ступени внизу, она, подняв правую с сомкнутым троеперстием ко лбу, произнесла: «Во имя Отца»... Рука пошла вниз к животу и застыла в воздухе, как и несказанные слова, застрявшие в горле: «И сына...». Ибо человек, вступивший на путь Зла, попадает в путы, из которых ему невозможно выбраться, не пройдя весь путь до конца.
Дверь пролетом выше открылась, озарив светом мрачные стены. Из квартиры лилась музыка, от которой у Марии защемило сердце. Она знала эту песню – она из ее детства:
Коричневая пуговка
Валялась на дороге,
Никто не замечал ее
В коричневой пыли.
Интуитивно понимая, что это та самая квартира, Мария пошла к распахнутой двери.
***
На пороге стояла пожилая женщина, она курила сигарету, вставленную в длинный мундштук. Дым клубами стелился у ее ног, растягиваясь по полу туманной пеленой. Её седые волосы были аккуратно уложены, лицо покрывали глубокие морщины, обрамляя мелкой сеточкой карие глаза. Женщина внимательно посмотрела на Марию проницательными и неожиданно для ее лет живыми глазами. В ней чувствовалась некая сила, уверенность и властность. Ее тонкие губы и высокий лоб не оставляли сомнений в том, что она привыкла повелевать.
Постучав указательным пальцем по мундштуку, она стряхнула пепел и, ничего не сказав, прошла вглубь квартиры. Мария поднялась по ступенькам и вошла следом. Сейчас она ясно осознавала, что весь ее жизненный цикл, все ее старания и помыслы все то, чего она достигла, было не более чем бессмысленной возней – бесславной игрой на публику. Это была иллюзия, хотя и красивая иллюзия. И вот, наконец-то, наступил момент истины.
***
По длинному коридору с увешанными на стенах портретами людей из прошлых столетий Мария прошла в зал. В воздухе витал сладковатый запах тмина и ладана.
В углу, потрескивая головешками, пылал камин, освещая просторную комнату, обставленную в стиле ампир. На овальном столе возвышался бронзовый шестиконечный канделябр с горящими свечами, их мерцающий свет отражался в двух хрустальных бокалах, наполненных красных вином.
У камина, расположившись в обшитом коричневой кожей кресле, сидела хозяйка. В свисающей с подлокотника руке, тонкой струйкой дымилась вставленная в мундштук сигарета. Пожилая женщина даже не обратила внимания на вошедшую, это задело Марию, привыкшую к вниманию со стороны других. Она молча подошла к камину. Старуха повернулась, пристально посмотрев на гостью. От этого взгляда Марии стало не по себе.
– Это хорошо, что ты пришла. Присаживайся, – произнесла она, будто знала Марию всю жизнь и, указав на другое кресло костлявой кистью с зажатым в пальцах мундштуком, снова погрузилась в молчание, разглядывая пламя в камине.
Мария села, утонув в глубоком кресле, её руки нервно перебирали край платья...
– Каждый раз одно и то же. Из века в век, из тысячелетия в тысячелетие. Все повторяется. Одни и те же заботы, одни и те же страхи и ожидания, – не отрывая задумчивый взгляд от камина, произнесла хозяйка. В ее глазах огоньки пламени приобрели зловещий, потусторонний блеск. Она словно смотрела на мир сквозь пелену. В голосе послышались нотки раздражения. – И все повторяется, и все повторяется...
Она повернулась к Марии, разглядывая её. В камине тихо потрескивали догорающие поленья. За окном лютовал ветер, словно злясь на то, что ему не дают поиграть с огнем.
– Мужчина? – неожиданно спросила хозяйка квартиры. Ухмылка пробежала по ее тонким губам и растворилась в морщинках у рта.
Мария вздрогнула. Ей стало неприятно, что эта высокомерная особа так позволяет себе вести с ней. Но более всего раздражало то, что придется унизиться перед ней, показать свою слабость, свою боль и страдание. Она будто очнулась.
Мария резко встала и уже было направилась к выходу, когда пожилая женщина вдруг остановила ее, произнеся проникновенным, не терпящим возражения голосом:
– СЯДЬ!!!...
Эхо этого «сядь» трижды отразилось от стен, потолка и пола, оглушив и надавив нечеловеческой силой на плечи Марии. Вогнав бедную женщину назад в кресло буквально вмяв ее с такой силой, что у Марии перехватило дыхание. Хватка ослабла. Кровь снова хлынула к голове и застучала в ушах бархатными барабанчиками.
Хозяйка квартиры внимательно смотрела на нее.
– Думала, приворотный заговор услышать да лягушачьих лапок под печеночным мхом отведать? – иронично спросила она.
Мария молчала, потирая горло и приходя в себя. Хозяйка обернулась, взглянув на стол.
Тут же канделябр сжался, склонившись к поверхности стола и, резко распрямившись, спрыгнул на пол. Он уперся в ножку стола и, шумно дыша, стал толкать его к камину. Стол сдвинулся с места в стоящих бокалах, вино заиграло кругами, исходящими от краев ободка. Канделябр, все так же тяжело дыша, толкал стол к очагу, пока, наконец, не приблизил его достаточно для того, чтобы посетитель и хозяйка могли взять вино. Затем он распрямился, опять сжался и одним прыжком оказался на столе, где снова замер между хрустальными бокалами.
Мари, наблюдавшая сие странное действие, почему-то не удивилась ему. Она лишь искоса взглянула на горящие свечи канделябра.
Несмотря на тепло исходящее от горящего камина, ее сковал озноб. Хозяйка встала, подхватила наполненные бокалы и легкой походкой, мягко шурша длинным платьем, подошла к Марии, протянув фужер. Гостья взяла его дрожащими руками.
– Выпей все до дна! – обходя вокруг Марии, провозгласила она, гладя кайму спинки кресла. И снова голос ее отражался многочисленным эхом, проникая в самые потаенные уголки сознания молодой женщины. – Усладись таинством напитка... – Звучал он все внушительнее и сильнее. – Он откроет тебе дверь в иной мир – мир, где нет ни боли, ни страха, ни страданий...
Они чокнулись, звон хрусталя скрепил их темный союз. Отражение пламени камина вожделенно заплясало на хрустальных стенках и растворилось в темно-красной жидкости. Мария поднесла бокал к губам, сделала глоток, аромат напитка пьянил. С каждым новым обжигающим глотком Марии казалось, что в ее венах вскипает кровь с какой-то дикой первозданной нотой сильного животного, а тело наполняется нечеловеческой энергией, пронизывающей ее насквозь. Приятная истома разливалась по всему телу, играя в мышцах, суставах и сосудах. В груди рождалось неведомое чувство полноты, свободы и безграничного счастья. В глазах вспыхнула неукротимая жажда жизни.
Мария с восхищением взглянула на пожилую женщину, подарившую ей нечто бесценное и недоступное. Она улыбнулась ей, но в улыбке той уже не было прежнего женского обаяния, а было совершенное превосходство разумного существа.
Наблюдая за ее трансформацией, старушка удовлетворенно кивнула, нежно произнеся:
– Ягодка...
Мария обняла пожилую женщину и вышла. Проходя по коридору с развешанными на стенах картинами, она слышала, как те шептались между собой, разглядывая её, но Марии уже не было никакого дела до мнений, эмоций и чувств других.
***
Обгоняя редкие автомобили, оранжевый кроссовер мчался по шоссе, его двигатель мощно ревел в ночной тиши, ксеноновый свет выхватывал из темноты все новые и новые километры. Машина мчалась на предельной скорости, казалось, что вот-вот, и она слетит с дороги. Но автомобиль только ниже присаживался на поворотах, вгрызаясь каучуковыми конечностями в асфальт. В салоне царила зловещая тишина...
Популярное у читателей:
- Мистика: «Фауна»
- Мистика: «Ведунья»
- Мистика: «Портрет»