Альдинген (Германия)
Муж уехал на пасхальные каникулы в отпуск. На юг Франции.
Там что? Там лучший друг и его жена, с которыми он с юности, мотоциклы, скалы, велосипеды и кайтсерфинг.
А дома что? Я, которая ненавидит спорт, две маленькие дочки (2,5 года и 9 месяцев) и моя острая неприязнь к мужниному лучшему другу. Ну и к его жене заодно. У нее тоже на уме одни мотокроссы, а 50 километров на велосипеде в день – это кайф.
Обидно. Когда мы познакомились, я надеялась с ними дружить. Но к несовпадению в интересах добавилось еще их стопроцентное знание всего лучше всех, особенно лучше меня. Ну и моя ответная реакция в виде несогласия с их высоким мнением о себе и сведение контактов к минимуму.
Такая вот ирония судьбы. Со всеми дорогими моему мужу немцами и не только подружилась, а с лучшим другом, как кошка с собакой. Он что-то говорит, вроде как нейтральное, но с подтекстом, а я делаю вид, что не понимаю. Хотя все прекрасно понимаю. Уж на что-что, а на его умозаключения моего запаса немецкой лексики спустя четыре года жизни в Германии хватает. Лучший друг злится, я злорадствую, муж мечется между нами, хочется сказать, терзаемый душевными муками. Но нет, нет у него никаких мук.
Поэтому он в отпуске на Лазурном Берегу. А я с детьми дома. Фатальное несовпадение в выборе хобби и друзей.
Я их здесь почти не нажила. Ни хобби, когда мне с детьми-погодками? Ни друзей. Но с прошлого года у меня есть няня Люба – простая русская женщина с немецкими корнями 60 лет от роду.
И крестный наших дочек – Вернер, 75 лет. Немецкий бодрый работающий пенсионер, который дружил еще с покойными родителями мужа. Мы с мужем, можно сказать, достались ему по наследству, или он нам.
***
Я почти не волновалась, когда в течение двух дней муж не звонил. Только присылал короткие смс, что ему нехорошо и болит живот.
Наверное, какое-нибудь фуа-гра съел не первой свежести. Или приболел. У них тут по Европе каждую весну и осень бродит ротавирус. Такой крепости, что укладывает в постель целые семьи, останавливая работу маленьких фирм и больших производств. Надо и мне ухо востро держать, чтобы нас не зацепило. Я как никак еще кормящая мать.
На следующий день не было ни звонка, ни смс. Сотовый мужа не отвечал. Не спрашивайте, почему другу не позвонила. Говорю же, в контрах мы с ним. Мне его номер без надобности. Прин-ци-пи-аль-но. Жены его тоже.
Ночь я не спала. Младшая дочка постоянно просыпалась и хныкала. Я чувствовала себя едой, соской и прорезывателем для зубов одновременно. Но мне было понятно, что ребенок нервный не от голода и режущихся зубов, а потому что я схожу с ума от беспокойства.
С утра муж наконец-то позвонил. Тихим голосом, словно телефон где-то далеко от него, сообщил, что он в больнице. Его только что прооперировали. Он что-то еще пытался объяснить, переходя с немецкого на английский и наоборот, но я услышала слово «перитонит» и приросла к стулу.
- Хорошо, что успели, хорошо, что успели. Слава Богу, слава Богу, - нервно причитала я. Потом встрепенулась, словно очнувшись от транса. - Подожди, вам же послезавтра уезжать домой.
- Да, они поедут. Они заберут с собой мои вещи и привезут тебе. Врачи говорят, что я должен оставаться в больнице. Пока непонятно, как долго.
Тысяча мыслей пронеслись в моей голове. Мой муж, не говорящий по-французски, в больнице, один, в чужой стране, один, совсем, ему некому принести свежее белье, купить то, что ему нужно, он один, после операции, ослабленный, на обезболивающих должен сам решать все организационные вопросы, а потом как-то вернуться в Германию.
- Стоп! - меня накрыло яростью. – Твои лучшие друзья оставят тебя там одного?!
Это был отрывок из моего нового рассказа.
