В знаменитом стихотворении Пушкина «Тень Фонвизина» русский драматург в нарушении традиции, укоренившейся со времен Данта, помещен им в рай. Вергилий, которого Данте не взял с собою в рай, хотя оный и был образцом для подражания, язычник.
Правда отпрашивается на побывку на этот свет Фонвизин все же у Плутона, заведующего адом.
Чем же так любезен был Пушкину Денис Иванович?
Все идет той же чередой;
Все так же люди лицемерят,
Все те же песенки поют,
Клеветникам как прежде верят,
Как прежде все дела текут;
В окошки миллионы скачут,
Казну все крадут у царя,
Иным житье, другие плачут,
И мучат смертных лекаря,
Спокойно спят архиереи,
Вельможи, знатные злодеи,
Смеясь, в бокалы льют вино,
Невинных жалобе не внемлют,
Играют ночь, в сенате дремлют…
Вряд ли комедией «Недоросль», от которой, если что и осталось, то несколько афоризмов: «не хочу учиться, а хочу жениться» и «Вот злонравия достойные плоды» и т.д.
Пушкин отдает должное смелости классика. Но Фонвизин во времена Пушкина становится анахронизмом, его прямота и простодушие скорее веселят Пушкина. Как, впрочем, и современные литераторы: Хвостов, Шишков, Кропотов, Шихматов.
Молодой повеса, собственно, в пику всем борцам за правду и свободу противопоставляет свой эстетический идеал:
В приятной неге, на постеле
Певец пенатов молодой
С венчанной розами главой,
Едва прикрытый одеялом,
С прелестной Лилою дремал
И, подрумяненный фиалом,
В забвенье сладостном шептал…
В нескольких строках Пушкин сказал больше, чем Денис Иванович в своих нравоучительных и довольно пространных сатирах.
Увы, литературное произведение иной раз ветшает быстрее, чем его автор. Не даром Потемкин на премьере «Недоросля» воскликнул:
«Умри, Денис, лучше не напишешь…».
Прямая – не самый близкий путь в литературе. Пушкин понимал это. Поэтому отдав должное «творцу, любимому Аполлоном», и шутливо щелкнув по носу своим легким перышком старика Державина, он восклицает:
... он вечно будет славен,
Но, ах, почто так долго жить?
За всей этой простоватой и отдающей второй свежестью (известно, что Фонвизин начинал свой творческий путь в качестве переводчика) сатирой современники проглядели поэта Фонвизина:
Создатель твари всей, себе на похвалу,
По свету нас пустил, как кукол по столу.
Иные резвятся, хохочут, пляшут, скачут,
Другие морщатся, грустят, тоскуют, плачут.
Вот как вертится свет! А для чего он так,
Не ведает того ни умный, ни дурак…
Недаром у Пушкина в строке поминается Петрушка:
Вздохнул Денис: «О боже, боже!
Опять я вижу то ж да то же.
Передних грозный Демосфен,
Ты прав, оратор мой Петрушка:
Весь свет бездельная игрушка,
И нет в игрушке перемен…
Откуда вдруг взялся Петрушка и кто он такой?
А вот как раз из этого совершенно изумительного Фонвизинского «Послания к слугам моим Шумилову, Ваньке и Петрушке», которое заканчивается сакраментальным:
А вы внемлите мой, друзья мои, ответ:
"И сам не знаю я, на что сей создан свет!"