Ух, ветер! Ух, какой ветер! Ветрище!
В приоткрытую оконную щёлку дует так, что жалюзи шевелятся и бьются. Бьются, потому что не пристёгнуты. Их нужно были нижней планкой вставить в распоры.
А теперь громыхают.
Если подойти к окну, видно, как мечутся и бьются ветки деревьев.
Полные почками, будто беременные будущей жизнью, тонкие брюхатые веточки. Бусины почек собраны гроздьями по две, по три, и на фоне светлеющего неба видны их мечущиеся, как в буре, силуэты.
Машут, гнутся, распрямляются и снова кланяются. До окон не достают, полощутся в воздухе, скребут по железной крыше.
До окон достаёт ветер. Бьётся в них, трётся шкуркой, как ласковый сильный кот.
По-звериному, как кот, играет крышей.
Железные листы бухают, гнуться и гремят. Будто прыгает там игривый котище, лапами мнёт и поддевает рыжие листы. В азарте сует лапы в окна, бахает форточками.
Вот бы подняться туда.
Вылезти в слуховое окошко, отставив рамы, присесть на край и...
И может быть, погладить этого крылатого ветряного кота. Почесать его за огромным ухом и промеж лопаток, там, где, наверное, торчат перепончатые громадные крылья. Может быть, чуть прикрытые серой полосатой шерстью.
Нужны же ветру крылья, правда? Иначе как он мечется от крыше к крыше? Как успевает согнуть все деревья и перебрать все ветки?
Нужны.
Взмахнёт крыльями — и вот он, ураган, несёт пыль по улицам, разгоняется, засыпает прохожих или пустые тротуары.
А может быть, получится уговорить кота и в небо с размётанными тучами наравне?
Но уже светает. Уже рассвет, а днём никаких котов нет.
Всё так же бухает крыша и стучит форточка, но это просто ветер. Ветер.
Наверное.