Представьте, читатель, стереотипного француза. Как в мультфильмах - с импозантными усиками, бокалом вина в одной руке и багетом в другой. Придумаем ему имя - Пьер - и оставим пока в покое. Ему сегодня через многое предстоит пройти.
К слову о вине. В середине XIX века традиция виноделия во Франции переживает период расцвета. Индустриализация северной части страны вытесняет оттуда вино в пользу хлеба и сахарной свёклы, зато провинции Юга - долины Роны и Гароны - начинают процветать, с каждым годом увеличивая площади виноградников. Наполеон принёс моду на французское вино в каждую европейскую страну, а железная дорога Париж-Лион-Марсель сделала его транспортировку от фермы в Лангедоке до бокала гурмана в Германии или США намного проще.
1863 год. На берегу Роны, в провинции Лангедок, деревушка Пужот собирает виноград. Идиллия, пастораль… Которая нас, разумеется, не интересовала бы, кабы не леденящие душу события. Ведь винограда оказалось преступно мало, потому что многие лозы без видимых причин загнулись.
И на следующий год. И на следующий. И в Провансе. И в Бордо. Без объявления войны Францию - и за ней всю Европу - захватила острая винная недостаточность. Лучшие сорта винограда, столетиями бережно выводимые для нашего Пьера, скоропостижно гибли, наводя на невесёлые мысли о туберкулёзе.
Ситуация усугублялась из года в год. Производство вина снизилось в несколько раз. До 90% винной промышленности разных регионов, особенно на юге, оказалось разорено, тысячи людей пошли по миру. Многие виноделы, вложив последние деньги, перебирались в Алжир и Тунис, пытаясь возродить дело там - но и там их настигла невидимая порча, убивавшая урожай. Ни молитвы, ни суеверия не помогали, по всей стране Пьеры были в полном расстройстве, ущерб экономике Франции превысил 100 миллиардов франков (примерно 5 триллионов долларов на современные деньги). Правительство Второй Империи поскрипело бюрократией и начало специальное расследование.
И вот когда ключевая отрасль и важнейший столп культуры почти разрушен, наш Пьер с тоски давится вином из изюма (merde!), в дело вступают они. Те, чьих имён никто не знал. Чьих слов тоже никто не понимал. Те, чьё ремесло все считали бессмысленным. Герои без плащей. Ботаники и энтомологи, бесстрашные прививатели веточек и ловители бабочек.
Поизучав безвинно (простите) страдающие растения, они в 1868 году пришли к выводу, что их корни поедает тля - миллионы крошечных насекомых. Эта особая, паразитическая тля была замечена перед этим в Великобритании (где после разорения виноделов даже не почесались) и распространилась повсеместно в Европе и Северной Африке. След же её вёл в Америку. Оказалось, что европейские заводчики экспериментировали с сортами лозы из Нового Света, и ввезли вместе с ней её. Филлоксеру.
Хотя это назёие тле присвоили не сразу, её ехидную сущность стали пристально изучать в тот же момент. Тварь действительно была очень коварна: широко распространённая на восточном побережье Северной Америки, она с внедрением пароходов смогла пережить переход через Атлантику и попала в Старый Свет, где о ней знать не знали. Там она помимо пожирания листьев научилась также вгрызаться в корни виноградных лоз и пить их сок. При этом когда растение умирало сок течь переставал, и тля переползала на следующее - поэтому изучающий убитую лозу фермер не замечал на ней ничего подозрительного.
Французское правительство объявило за искоренение паскудного насекомого эпические 320 000 франков. По всей стране закипели мыслительные котелки - было подано свыше 600 идей для истребления паразита, на любой вкус. Закапывать жабу под виноградник, чтобы она отвела порчу? Выводить армию куриц, чтобы они ели тлю? Протирать корни смесью извести, нафталина и мазута? Сбрызгивать их прямо под землёй сероуглеродом с помощью специального серного плуга-инжектора? Затапливать всё поле водой, чтобы злосчастный жук утонул КЕМ? Добро пожаловать в мир французской агро-инженерной мысли.
Все вышеупомянутые решения были оказались либо неэффективны, либо дороги, либо и то и другое. Было, впрочем, сравнительно простое решение - начать выращивать американский виноград, который приспособился к филлоксере и стал к ней невосприимчив. Кто это воет на болотах? Это Пьер, когда узнал что достославное французское виноделие вымерло аки динозавр, и он теперь до конца жизни будет пить богомерзкий американский шмурдяк. С другой стороны, а выбор-то какой?
Положение вновь спасли ботаны без страха и упрёка. Лео Лалиман, Гастон Базиль и примкнувший к ним американец Томас Мунсон совместными усилиями привили американский корень французскому винограду методом подвоя. Таким образом, виноград Франкенштейна имел неуязвимые к паразиту корни и не менее французские, чем раньше, плоды. Хотя решение имело переменный успех в некоторых регионах (американские корни отторгались известняковыми почвами и консервативными французами), он вскоре доказал свою эффективность и к концу 1870-х стал популярен - сначала во Франции, затем в остальной Европе и мире. Что было очень кстати, ведь в 1875 году филлоксера попала на виноградники Австралии, где, как мы все знаем вторжение любого нового вида приводит к [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ].
Хотя метод был найден, потребовалось время чтобы убедить всех в его эффективности. Ничто не иллюстрирует разлёт между наукой и просвещением лучше, чем пик "винного кризиса" - он пришёлся именно на середину 1880-х, когда эффективное решение уже было, но отвергалось фермерами. Многие не верили, что именно тля вызывает болезнь, и полагали что она поражает уже больные чем-то неизвестным корни - в результате производство продолжало падать, а цены продолжали расти до конца десятилетия. Горожане плевались и пили "вино", которое раньше бы назвали уксусом, за бешеные деньги, а крестьяне периодически бунтовали против новомодных серных плугов и американских корней. Франция стала импортировать в 6 раз больше вина, чем экспортировать - но процесс исцеления начался, и понемногу возвращал страну из винной анархии.
В 1888 году специальная французская делегация приехала в Техас и вручила Мунсону Орден Почётного Легиона за “доблесть в сельском хозяйстве”. Вторым Орденом был позднее награждён другой американец, Херманн Ягер из Миссури - он вывел особый тле-стойкий вид виноградной лозы и массово отправлял его во Францию, помогая возродить винную отрасль. А вот французским исследователям не так повезло - когда Лалиман потребовал обещанные 320 тысяч франков, ему отказали. Решение мотивировали тем, что он нашёл способ избежать заражения, а не излечить его. Возможно, не последнюю роль в таком буквоедстве сыграла проигранная только что франко-прусская война - тем не менее, французское виноделие оправилось от удара и вновь стало жемчужиной европейской культуры.
Кому же в итоге досталась сказочная награда за излечение от тли? Никому, ибо филлоксера до сих пор с нами. Хотя есть винодельни, чудом уцелевшие от недуга (в том числе во Франции - например, где виноград растили в песчаных почвах), а во всех остальных давно прививают американские корни, тля всё ещё торжествует. Специалисты отмечают, что “неосторожный виноградарь, который попытается сегодня посадить виноградную лозу без прививки, вскоре увидит, как лозы уничтожены армией тли, появляющейся из ниоткуда”. Кроме того, захватив к началу XX века всю Евразию, филлоксера с тех пор периодически мутирует, опустошая даже “иммунные” виноградники и заставляя нашего Пьера вздрагивать по ночам. Придётся ли французским экономистам высчитывать сумму награды из франков в евро? Следите за агротехнической корреспонденцией.
Статья Дани Годеса