“Первосвященник же спросил Иисуса об учениках Его и об учении Его. Иисус отвечал ему: «Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня? Спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил». Когда Он сказал это, один из служителей, стоявших близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: «Так отвечаешь Ты первосвященнику?» Иисус отвечал ему: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьёшь Меня?» Анна послал Его, связанного, к первосвященнику Каиафе” (Ин. 18:19–24).
Стих 19. Этот отрывок возобновляет рассказ о допросе Иисуса Анной, первосвященником, на что указывает слово оун, переведённое в Синодальном Переводе усилительной частицей «же», а в Современном Переводе и Международном Библейском Обществе как «тем временем». Пока Пётр стоял у костра и грелся рядом с врагами Иисуса, Анна спрашивал (допрашивал) Иисуса в одном из помещений. Во время официального судебного процесса иудеев обвиняемого не заставляли свидетельствовать против себя; всё дело основывалось на показаниях свидетелей. Обязанностью обвинителя было привести свидетелей против обвиняемого, так как обвиняемый не должен был доказывать свою невиновность. Он считался невиновным, пока не была доказана его вина.
То, как проводили допрос Иисуса, говорит о том, что это слушание перед Анной было неофициальным. Первосвященник спросил о двух вещах: учениках Иисуса и Его учении. Если Анна считал, что Своими словами и делами Иисус подрывал иудейскую систему, ему нужно было знать, кто и сколько людей было вовлечено в это дело и что это было за учение. По мнению Уильяма Хендриксена порядок вопросов Анны является показательным: «Он гораздо больше интересовался “успехом” Иисуса — численностью Его последователей — чем выяснением, насколько истинным или неистинным было то, чему Он учил. В мире так и происходит». С этим мнением сложно согласиться, так как основной интерес религиозных начальников был богословского характера, хотя они и обставили это дело перед Пилатом как политическое (см. 19:7, 12). Они считали Иисуса лжепророком, который вводил людей в заблуждение и уводил от веры (см. 7:12, 47); за подобное преступление полагалась смерть (Втор. 13:1–11). Очевидно, Анна надеялся, что Иисус сделает или скажет что-то такое, что можно будет использовать против Него. Подобно всем тем, кто пытались уловить Иисуса во время Его публичного служения, эта попытка Анны не увенчалась успехом.
Стихи 20, 21. Отвечая на вопросы Анны, Иисус ничего не сказал о Своих учениках, намереваясь защищать их до конца (см. 19:9). Трижды в греческом тексте в 18:20, 21 Он использовал сильную форму «Я» (эго): «Я говорил явно»; «Я всегда учил»; «Они знают, что Я говорил». Иисус перенёс всё внимание со Своих учеников на Себя. Он сказал, что всегда «говорил явно» (паррэсия) миру (космос). Он «всегда учил» в синагоге — например, в Капернауме, где Он говорил о «хлебе жизни» (6:59). Кроме того, Он ежедневно учил в храме в течение всей недели до Своего ареста (Лк. 21:37, 38). Это были те места, где всегда иудеи сходятся; Иисус учил публично и тайно не говорил ничего. Это не означает, что у Него не было частных бесед с учениками и другими людьми. Он часто учил в приватной обстановке, как совсем недавно в верхней горнице; однако то, что Он говорил ученикам или другим людям в частной беседе, не отличалось от того, что Он говорил публично. У Него не было двух учений: одного — общего — для публики, а другого — подрывающего устои — для ближайших учеников. Его учение было доступно каждому; в нём не было ничего тайного. Ответ Иисуса напоминает ответ Сократа своим судьям, когда он сказал: «…если кто-либо скажет, что узнал или услышал от меня в частной беседе то, что другие никогда от меня не слышали, можете быть уверенными, что такой человек лжёт» (Платон, Апология, 33).
После того как Иисуса арестовали, первым делом, согласно закону, должны были вызвать свидетелей за Него, а потом свидетелей против Него (Мишна, Санхедрин, 4.1). Однако Анна начал с допроса Иисуса, что было технически незаконно. Поэтому Иисус и спросил: «Что спрашиваешь Меня?» Эти слова не следует толковать как попытку уклониться от ответа или упрямство. Анна пытался найти свидетельства, которые бы обвиняли Иисуса, что противоречило процедуре иудейского закона, даже, если эта процедура была неофициальной. Иисус протестовал против требований Анны свидетельствовать о себе и указывал на необходимость вызвать свидетелей, которые могли бы дать показания о Его учении. Иными словами, Иисус просил законного проведения судебного разбирательства, на котором сначала должны были опросить свидетелей. Он сказал: «Спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил». Синоптические Евангелия сообщают, что позднее, во время суда в синедрионе, было несколько лжесвидетелей; однако между их показаниями не было соответствия (Мф. 26:60; Мк. 14:56).
Стихи 22, 23. Один из служителей (храмовой стражи), принимавших участие в задержании Иисуса (18:3, 12), был возмущён протестом Иисуса. Поэтому он ударил Его со словами: «Так отвечаешь Ты первосвященнику?» Греческая фраза, переведённая как «ударил», дословно означает «нанёс удар», где «удар» (раписма) означает «удар, нанесённый орудием типа дубинки, жезла или бича». Вероятнее всего, этот служитель ударил Иисуса по лицу всё-таки открытой рукой, намереваясь скорее укорить Его, чем нанести травму. Пощёчина больше подходит подобному намерению, чем удар дубинкой. Его поступок является ещё одним проявлением нарушения процедуры иудейского закона.
«Иисус отвечал ему: “Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьёшь Меня?”» Иисус не смутился перед ударившим Его. Вместо этого Он потребовал от него доказательств, что Его ответ Анне был неуважительным. Если Иисус сказал правду, особенно учитывая проведение допроса вопреки закону, то почему Его ударили? И вновь мы видим, что Иисус просил честного суда, тогда как Его враги продемонстрировали неспособность предоставить против Него обвинение законным образом. В ту роковую ночь здравому смыслу, логике и законности не было места. Английский государственный деятель Джордж Савиль как-то сказал: «Нет ничего омерзительней здравого смысла, когда он не на нашей стороне». Вместо того, чтобы здраво рассуждать, эти люди предпочли действовать силой. Гомер Кент мл. пишет: «Происходившее той ночью было отмечено грубой силой вместо чёткого соблюдения закона».
Этот инцидент можно сравнить с тем, что произошло с Павлом в Деян. 23:1–5, когда его ударили за ответ первосвященнику. Если с Иисусом это произошло во время неофициального расследования, то Павел находился на официальном слушании в синедрионе. В обоих случаях вспышка насилия была связана с обращением к первосвященнику. Павел извинился за то, что назвал Ананию «стеной побелённой», признав, что его слова были нарушением Писаний, запрещавших говорить против начальствующих (Исх. 22:28). Поскольку Иисус в разговоре с первосвященником не использовал никаких оскорбительных слов, Ему было не за что извиняться. Вместо этого Он указал служителю на его несправедливое и грубое поведение. Протест Иисуса не нарушал Его собственного призыва подставить вторую щеку (Мф. 5:39), если ударили по одной. Говорить правду при виде несправедливости не противоречит учению Иисуса.
Стих 24. Очевидно, Анна решил, что ему не нужны были свидетельства, чтобы считать Иисуса виновным; поэтому он «послал Его, связанного, к первосвященнику Каиафе». Иоанн не сообщает, что происходило во время официальных судебных заседаний перед Каиафой и синедрионом; подробно о них написано в Синоптических Евангелиях (Мф. 26:57–68; 27:1, 2; Мк. 14:53–65; 15:1; Лк. 22:54, 63–71) и уже было хорошо известно его читателям. Рассказ Иоанна ограничивается коротким сообщением о предварительном допросе перед Анной, о котором умалчивают остальные евангельские повествования. Иисус не мог бы предстать перед Пилатом до того, как официальный первосвященник, Каиафа, председатель синедриона, не подтвердил официальные обвинения. Появление Иисуса перед Анной было предварительным слушанием дела, после которого состоялось его формальное рассмотрение (хотя по-прежнему не совсем законное) в синедрионе.
Фразу «Анна послал Его, связанного, к первосвященнику Каиафе», можно рассматривать как попытку избежать возможного недоразумения о том, что было два первосвященника. Ни значение формы аориста глагола апестейлен («послал»), ни контекст не подразумевают подобного предположения. При правильном понимании всех разветвлений существовавшей в то время системы первосвященничества, это объяснение было бы излишним. Сначала Иисуса связали и привели к Анне (18:12, 13), затем в 18:24 сказано, что Его отправили «связанного к Каиафе». Некоторые комментаторы считают, что Иисус оставался связанным во время допроса у Анны, что нашло своё отражение в версии Российского Библейского Общества, где написано: «всё ещё связанного»; однако мы не можем с уверенностью сказать, оставался ли Иисуса связанным во время предварительного слушания или Его снова связали после допроса у Анны.
