Интернет верхний и нижний
Объемы производимого людьми контента в интернете постоянно растут, периодически порождая новые специфические жанровые ниши. Усложнение наших вкусов, адаптирующаяся к новым потребностям реклама — не более чем вершина айсберга, отражающая лишь микроизменения. Локальные перемены затрагивают частные аспекты сетевых форм самовыражения, но если попытаться увеличить масштаб, охватив все или почти все пространство интернета, мы столкнемся с непреодолимыми ограничениями. Виртуальный мир сравнивают с паутиной, хотя гораздо точнее метафора ризомы, воплощающая в себе не некое неизменное состояние, но процессы расширения и насыщения, за которыми стоят действия пользователей, их поиски. Обозреть это пространство невозможно, его не охватить взглядом, но можно приблизиться к его, пусть даже интуитивному, пониманию через различение в его органическом целом двух равнозначных, но разноуровневных инстанций, вложенных одна в другую и составляющих саму сущность интернета.
За рефлексию в интернете и над интернетом обыкновенно отвечает не столько глубокая эссеистика, сколько юмор. Его мишень — персонажи, ситуации, новостные повестки. В центре внимания у мемов и юмористических заметок — сам человек как субъект и объект истории, и за последние 20 лет интернет-сообщество далеко ушло в осмыслении различных типов людей. Речь не идет о пресловутых «бумерах» и «зумерах», актуализированных поколенческим расколом между 1990-ми и 2000-ми, докомпьютерной офлайновой и онлайновой культурой. Сам этот раскол, равно как и многие из качеств, приписываемых носителям разных культурных установок, свидетельствует, что значение интернета далеко не исчерпывается крупными новостными порталами, социальными сетями, онлайн-кинотеатрами или ютьюбом с популярными видеоклипами и блогерами. Андеграунд, или нижний интернет, ориентируется не на максимальное число посещений и просмотров, а на желания создателей контента.
Переходя от устройства этой сферы к отдельным ее представителям, можно заметить, что для большинства создателей контента первичен именно акт творчества. Он может сближаться с производством, но даже в этом случае подчинен прежде всего задаче утверждения автором себя в качестве особой воспринимающей и формулирующей инстанции. Первично здесь — заявить о себе как о продолжателе некоей линии преемственности, зафиксировав собственное понимание набора культурных кодов, их особое прочтение и способ обращения с ними, и одновременно как о том, кто способен актуализировать прежние жанры и нарративы, преодолеть, выговорить их целиком до полного исчезновения и перерождения в минимально значимый для аудитории продукт. Эта линия необъятна, но при этом состоит из множества пересекающихся мелких интервенций, в сумме образующих целые направления, которые, в свою очередь, выходят за горизонт уже состоявшегося, сконструированного в рамках прежних игр с формами и смыслами. Пусть это и происходит в момент создания какой-то локальной шутки для коллектива, друзей, для себя самого — такой акт все равно отразит один из возможных способов человеческого присутствия в мире, соединив субъекта с кем-то другим, внешним.
Так формируются сообщества единомышленников в сети. Через выработку частного мифа, опирающегося на истории, запечатленные в фотографиях, картинках, высказываниях. Шутки, в которых происходит синтез всех этих элементов, образуют уникальный дискурс. Слово «единомышленники» здесь сто́ит понимать буквально — как тех, кто разделяет сходную или даже общую настроенность на мышление, позволяющую использовать культурные коды и верно их считывать, оперируя даже в своих расхождениях общепонятными моделями. Со временем микросообщества разрастаются, поглощаются другими или исчезают — их судьба полностью зависит от пользователей, ведь они существуют лишь покуда что-то значат.
Итак, верхний интернет представляет собой общедоступный информационный фон, сконцентрированный и удерживаемый на самой поверхности популярностью среди массовой аудитории. Он практически лишен саморефлексии, которая нарастает по мере продвижения вглубь виртуальной сферы. В действительности это движение больше похоже на восхождение: глубина оборачивается высотой, опрокинутой вниз и предъявляющей возрастающие требования к желанию и готовности пользователя искать и потреблять нишевый контент. Нижний интернет отличается от верхнего разветвленностью и сокращением аудитории, одновременно интересующейся чем-то конкретным. Речь не о сексуальных девиациях или нелегальном даркнете, а о бросающих вызов общественному вкусу особых практиках чтения и формах восприятия.
Эти территории не изолированы друг от друга. Они связаны и оказывают взаимное влияние, составляя единый органично устроенный мир.
Наука и гуманитарное знание
Граница между поверхностью и неисчерпаемыми внутренними ресурсами распознается лишь интуитивно и пролегает по линии популярности и способности понимать культуру в целом и интернет-культуру в частности. Есть и другое существенное для нас различие, которое исторически восходит к кризису гуманитарного знания. Во-первых, часто указывают на его спекулятивный характер: гуманитарное знание эксплуатируется и редуцируется до риторических приемов или пустой казуистики. Во-вторых, особый авторитет в последние десятилетия приобрели технические специальности, за которыми закрепилась репутация способствующих реальному развитию общества. В-третьих, происхождение интернета и компьютеров в массовом восприятии связано почти исключительно с математикой и программированием.
На заре русскоязычного сегмента интернета и взрывного роста разнообразных тематических форумов превалировало отношение к гуманитарному знанию как к источнику неаккуратных разговоров о политике, эзотерики низкого сорта или досужего обсуждения художественной литературы. Академическая гуманитарная среда оставалась предельно далека от этой новой культуры, а ее представители и сторонники либо имели иные увлечения, либо общались преимущественно на маленьких офлайновых площадках.
Нас интересует рост внимания к философии, культурологии, лингвистики, филологии и прочим смежным дисциплинам в онлайн-сообществах. Попробуем обратиться к истокам «интеллектуального рунета» в той его части, которая касается ярких гуманитарных медиапроектов и имен в спектре от выпускников философских факультетов и кандидатов наук до простых энтузиастов, готовых и способных делиться своими увлечениями. Благодаря им состоялась встреча академической среды с нижним интернетом, породившая причудливое «сумеречное» пространство на периферии академии. Здесь академия кончается и начинается иначе, едва угадываясь в абрисе сумеречных теней.
Предыстория стримов
Развитие технологий непосредственно влияет на выразительные способности пользователей. Возможности поведать историю, поделиться ощущениями или продемонстрировать свое мышление, свою жизнь в сети всегда напрямую зависели от технических мощностей компьютеров и скорости интернет-соединения. К концу 2010-х годов они стали достаточными, чтобы большое число пользователей не только получили доступ к генерируемому в прямом эфире контенту, но и сохраняли его на протяжении многих лет без необходимости обновлять оборудование. Именно в этот период возникли «стримы» (от англ. «поток») и онлайны.
Формы сетевой самореализации все дальше отходили от традиционных форумов, картинок и видео — опосредованных следов деятельности, остающихся позади, там, где их создали. Сближение зрительского «настоящего» с еще не увиденным авторским «будущим» почти совпало с ландовским «настоящим будущим», смещающим временной горизонт за счет приемов виртуальной иммерсивности. Ресурсы с потоковым видео перенесли то, что ранее существовало лишь в виде телевизионного прямого эфира, в новую среду, открыв новую эру в истории интернета и введя сотни новых действующих лиц на медиаполе.
Путь одних стримеров начинался с вирусных видео во вконтакте, других — с влога в ютьюбе, но куда чаще — с круга знакомых, которые уже располагали аудиторией в интернете и замышляли расширить свой проект. Многие просто помогали друзьям в приобщении к своему ремеслу, делясь аудиторией и ее вниманием. Важнейшим стимулом начать карьеру служила именно публика, заручиться доверием и вниманием которой быстрее всего позволяла поддержка со стороны персоны, уже известной аудитории.
В начале 2010-х годов экспансионистские амбиции некоторых интернет-проектов и селебрити совпали с ростом интереса к интеллектуальному контенту со стороны пользователей, что несколько выбивалось из традиционного набора «порно, юмор, аниме, игры». В мае 2012 года запущен масштабный проект «Постнаука», в 2014-м открывается блоговая платформа «Сигма», в 2015-м — просветительский ресурс «Арзамас». Эти крупные платформы вскоре прочно заняли свое место в «академическом рунете», хотя в момент своего создания заметно уступали тематическим разделам крупных бордов (от англ. «доска» — площадки для общения, пришедшие на смену традиционным интернет-форумам). К тому же, подобно «горячим медиа» по Маршаллу Маклюэну, они слабо взаимодействовали с аудиторией, обыкновенно ограничиваясь высказываниями и публикациями без прямого диалога и интерактивности. Такой принцип работы с публикой в целом сохраняется по сей день. Исключение составляют разве что офлайновые мероприятия с живой аудиторией, задающей вопросы.
История
Из сегодняшней перспективы именно 2013 годом можно датировать зарождение «интеллектуального рунета», отличного от записей академических лекций или монологов неизвестных блогеров. Примерно тогда возникло закрытое сообщество, которое сейчас называют «маргинальной конфой». Под конфой имеются в виду не регулярные встречи в некотором месте в определенные дни, а большие беседы в формате текстовых или голосовых чатов в приложениях, типа Skype. Здесь собирались уже довольно известные видеоблогеры, например Ларин и одна из ключевых фигур в истории российских игровых обзоров и летсплеев (живых трансляций игры) — Maddyson (Илья Давыдов), а также амбициозные выходцы из гуманитарной сферы, не сторонившиеся низовой медиатусовки или даже очарованные ею.
Диапазон тем, обсуждаемых в конфе, расширялся, захватывая философию и самые серьезные вопросы, а традиционное общение вокруг политических или исторических событий становилось все более аккуратным, точным и последовательным — участники старались максимально дистанцироваться от «кухонного» формата диалога. Переменам сопутствовали дискуссии вокруг тем, которые волновали студентов гуманитарных факультетов, состоявших в конференции. Естественным следующим шагом стало расширение и популяризация таких онлайн-дебатов, или стримов. Участники решили транслировать свои обсуждения перед публикой, а наиболее активные из гуманитариев получили собственную рубрику на популярном в то время интернет-радио MADFM под руководством Maddyson’а.
Монетизация не составляла проблемы, благодаря большому опыту игровых стримов. Общий набор механизмов остается неизменным: оплачиваемые вопросы от зрителей, простые донаты (от англ. «пончик», пожертвование), подписка на Patreon (платформа по поддержке создателей контента через платную подписку), прямая оплата чтения, разбора, перевода статей, заказ просмотра видео или изучения конкретных тем, аукционы, с помощью которых можно поддержать какую-то инициативу проекта, например просмотр фильма. Стримы конференции довольно быстро стали приносить заметный доход, позволивший участникам посвящать им свое основное время, как работе.
Впоследствии появилось множество проектов, сделанных по лекалам каналов «маргинальной конфы». Одни из них быстро угасли, другие продолжают существовать, например Yaldabogov, Zagovor Iskusstva. Они используют такие форматы работы, как общение с подписчиками, дебаты, комментирование чужих роликов, разговоры с гостями, вебинары (лекции), обзоры на книги и фильмы, летсплеи, чтение книг и статей. И везде, кроме отдельно записанных видео, присутствует прямое взаимодействие со зрителями, собирающимися на такие мероприятия и увлеченными их интерактивностью. Перед ними всегда есть выбор: принять непосредственное участие, серьезно влиять на происходящее или остаться пассивным наблюдателем. «Живой» контент почти всегда воспринимается как оригинальный, хотя неизменно балансирует на грани «пустого» по содержанию из-за почти неизбежной репетативности речи, воспроизведения ранее сказанного или опубликованного и недостаточной компетентности в огромном спектре затрагиваемых вопросов. Ощущение оригинальности достигается преимущественно благодаря живым (в том числе жестовым и мимическим) реакциям автора видео, непосредственности разговора «здесь и сейчас», интерактивности режима реального времени.
Гуманитарии в пабликах
От видео существенно отличаются другие типы гуманитарного контента в сети: мемы, статьи, бесплатные библиотеки, аудиоподкасты, комиксы. Эти форматы гораздо менее структурно вариативны, зачастую не приносят заметной финансовой отдачи и пользуются меньшей популярностью в каждом отдельном случае. Причиной может быть отсутствие интерактивности и эффекта соучастия, в том числе через финансовое воздействие на происходящее, и более высокая скорость появления нового контента по сравнению с видео. Тем не менее профильные паблики и группы существуют, растут и порой заметно влияют на сообщество, о котором пойдет речь далее.
В качестве критерия для оценки и сравнения деятельности сообществ мы используем «оригинальность». Мемы, статьи, публикации на философские или общегуманитарные темы, отрывки из книг, аудиозаписи лекций — все это может быть композиционно оркестровано, вписано в более широкий контекст и тем самым послужить материалом для создания уникального продукта. Однако несмотря на богатый арсенал способов сделать нечто уникальное, расхожей практикой остается заимствование чужих материалов. Вторичность далеко не всегда оказывается распознанной, так как обычно она прямо пропорциональна укреплению позиций паблика и росту базы подписчиков, для которых он становится основным источником (заведомо оригинального) контента. Таким образом, более известные и раскрученные паблики зачастую строят свой успех на маленьких и незаметных сообществах. При этом проблема заимствования и плагиата остается дискуссионной: хотя найти тех, кто открыто пользуется чужим, не составляет труда, многие пользователи придерживаются позиции «попало в сеть — стало общим». И чем глубже в нижний сегмент интернета вы погружаетесь, тем чаще слышите это мнение. Для самих подписчиков вопрос авторства контента и вовсе не имеет значения, несмотря на заметные усилия, вложенные в его создание (в случае с видео — хотя бы в монтаж). Пользователи выступают здесь скорее как зрители, устанавливающие с произведением некую чувственную связь, и лишь потом как читатели. Это свидетельствует об особой модели взаимоотношений, выстраивающейся между контентом и его потребителями, основанной на интуитивном доверии в большей степени, чем на рациональном понимании.
С момента своего появления форумные сообщества и группы в социальных сетях аккумулировали художественные, биографические и научные тексты. В середине 2010-х годов внимание аудитории переключилось с торрент-трекеров, где можно механически скачать книгу, на паблики во вконтакте, созданные в начале десятилетия, поскольку материалы в них оказались более удобными и доступными для загрузки. Из них стали формировать подборки по определенным темам, сопровождаемые привлекательными иллюстрациями, аудиозаписями лекций, выступлений, радиоэфиров со специалистами. Создавать их оказалось довольно легко: кто-то буквально заимствует коллекции у других групп или платформ, кто-то опирается на википедию или энциклопедические статьи с библиографиями авторов, кто-то использует теги электронных библиотек или баз данных. Такой принцип вполне отвечает запросам пользователей и редко встречается за пределами профильных пабликов.
Авторы и авторство
Несколько иначе дело обстоит со статьями. Лишь небольшая доля обитателей пабликов способны написать что-то существенное, демонстрируя компетенцию в поставленных вопросах. Если «респектабельность» подборок литературы гарантируется самими отобранными произведениями и считывается уже на уровне их заголовков и оглавления, то оригинальность и качество написанного (на уровне структуры, логики изложения, содержания) апеллируют скорее к доверию читателей. Слагаемыми доверия выступают использованные источники, стиль текста, репутация паблика, известность и бэкграунд автора. На этом рынке внимания одни авторы преодолевают скепсис в отношении своих текстов за счет авторитета в академии или среди своей аудитории, а другие, лишенные такого ресурса, рискуют остаться ноунеймами, будь то рядовой подписчик или администратор паблика. При этом в обеих группах есть те, кто занимаются простым реферированием, и те, кто уходит в метафизические спекуляции и глоссолалию. Последних по понятным причинам заметно больше среди начинающих и неопытных авторов, но даже им удается завоевать внимание читателей стилем, слогом или нетривиальными темами. Важным фактором распространения публикаций служат комментарии пользователей, обеспечивающие дополнительную активность в паблике и прирост интереса к материалу.
Впрочем, некоторые группы успешно эксплуатируют заведомо неоригинальный контент. Они могут даже не прибегать к жанру подборок, оперируя исключительно цитатами из книг знаменитых ученых и философов, конструируя с их помощью своего рода маленькие художественные произведения: проникновенная иллюстрация, музыкальная композиция, отрывок текста, ссылка на источник. Желание разбираться в сложных работах известных или малоизвестных фигур сублимируется в механическом запоминании имен, используемых для неймдроппинга и набивания себе цены в спорах, и беглом чтении выдержек и фрагментов как эрзаца чтения.
Мемы и философия
Юмор и мемы стоят особняком, поскольку образуют отдельный жанр со множеством ответвлений, включая философский контент. Одни паблики работают с философией и смежными дисциплинами в целом, другие — с отдельными течениями, например с психоанализом, экзистенциализмом, лингвистикой, абстрактным искусством и т. п. Тематический разброс, как правило, сочетается с поверхностным представлением о предмете, а узкая направленность, напротив, оборачивается герметичным юмором и inside jokes, то есть шутками, понятными лишь небольшому кругу посвященных или знакомых.
Самые первые проекты, заявившие о себе еще в конце 2000-х годов, использовали однотипные шаблоны, вроде «филологической девы» или «философа»: яркий фон, в центре аллегорический образ, сверху и снизу — текст. Такой жесткий формат довольно быстро себя исчерпал, и интерес к соответствующим пабликам начал угасать. Им на смену пришли паблики, посвященные осмыслению абстрактного и постироничного юмора с опорой на более-менее широкоизвестные философские сюжеты. Появление первых подобных проектов можно с определенной условностью датировать 2014 годом. Стирание границ между серьезным и несерьезным позволяло актуализировать старых культурных героев для молодой аудитории и создавать новых. Границы табуированных тем смещались, открывая новые способы думать и высказываться о метафизике, политике, религии или обществе на примере отдельных событий.
Возникавшие герои и мемы отличались от хрестоматийных культурных персонажей или однотипных шаблонов в пользу синтеза реальных лиц и новых выразительных средств: определенных выражений лица, особых объектов — всего, что создает нужное впечатление. Так персоны вроде Егора Летова, Фридриха Ницше или болгарских ортодоксов нашли свое воплощение в комиксах и карикатурных скетчах. Знаковые фигуры философии быстро прописались в сетевом фольклоре, несколько повысив «порог вхождения» в юмор пабликов.
Одним из первопроходцев и «мейджоров» здесь остаются «Абстрактные мемы для элиты всех сортов» (АМДЭВС), добившиеся на этом поприще максимального успеха. Однако при всей своей популярности паблик не слишком заботится о глубине генерируемого контента, предпочитая эксплуатировать максимально хайповые темы и инфоповоды. Его администрация не скрывает своего политического ангажемента и не чуждается офлайна, регулярно организуя чтения с вечеринками и участвуя в митингах. Вероятно, свою роль сыграли подчеркнутая дистанция от основного контингента пользователей соцсетей, свежий юмор и чуткость к политическому дискурсу. Жажда обособиться от parental culture (англ. «культура отцов» как объект противопоставления), поиски какой-то идеи и высшего предназначения в сочетании с неизбывной русской тоской — в сумме эти черты «новой молодости» удачно конвертировались в интерес к классикам философской мысли, чтение которых обещает утончения оптики. О воздействии такого чтения на личность мы судить не беремся, но можем отметить связь между модой на «умные» книжки и подпиской на паблики как атрибут интеллектуального престижа.
В целом можно указать на некоторую конфронтацию, побуждающую молодежь отстроиться от условных «родителей», как минимум в интеллектуальном и политическом отношении, и подвергнуть критике и обсуждению очень и очень многие очевидности прежних поколений. А постироничная игра в серьезность, которая облегчает начало и течение диалога о необсуждаемых или даже табуированных вещах, обеспечивает необходимым методом. Можно говорить о формировании своего рода нового языка, отражающего иное мышление, и даже типа субъекта, позднее расслоившегося на отдельные собирательные образы. Отправными точками здесь послужили сленг, интерес к гуманитарной мысли, стремление разобраться в сложных идеях и концепциях, развитие критического мышления и сдвиг в восприятии актуальных событий, особым образом композиционно упакованные в шутку.
Паблики, возникшие позднее, не снискали сопоставимого успеха, но продолжают неуклонно расти и поныне, завоевав популярность и лояльность аудитории. Для более предметного разговора о славе и репутации необходимо сравнить и разграничить различные площадки с точки зрения оригинальности контента: он может быть напрямую заимствованным, пользовательским (user-generated) и авторским (созданным администраторами сообщества). Эти три типа контента могут варьироваться, но перевес в пользу одного из них всегда отражается на отношении подписчиков и, соответственно, на репутации проекта даже среди непостоянных посетителей. Когда счет мемам идет на тысячи, когда освещены самые разные темы в истории западной философии, подчас предложено авторское прочтение отдельных сюжетов или событий, выход контента за пределы паблика почти неизбежен. Они распространяются по форумам и чатам, их сохраняют, ими обмениваются, их цитируют и развивают, подчеркивая, насколько точно они отразили ту или иную ситуацию.
Как устроены «академические» мемы
Любой контент стремится к экспансии, а для этого он должен быть понят. Разумеется, он не наделен собственной волей, но способен динамично адаптироваться к изменению культурной ситуации. «Быть понятым» не всегда означает вызвать реакцию, поскольку часто ее порождает как раз непонимание, выраженное в недоумении или недовольстве.
Производство контента, в данном случае — создание мемов, представляет собой своего рода навык по переработке и определенной подаче информации, приобретенный в ходе поглощения больших ее объемов. Изготовленный самостоятельно или позаимствованный из любого источника контент подписчики паблика во вконтакте отправляют в «предложенные записи», которые администрация может опубликовать, частично (с указанием авторства) или полностью (без такового) присваивая контент. Отдельные подписчики не всегда улавливают и успешно воспроизводят формат группы, тем более что администрация периодически сама с ним экспериментирует, отдаляясь от устоявшейся модели. Новизна достигается путем применения новых шаблонов, перехода от отдельных картинок к комиксам, изменения риторики и расширения сюжетного репертуара. О последнем скажем подробнее, так как этот пункт хорошо иллюстрирует напряжение между верхним (поверхностным) и нижним (для посвященных) интернетом.
Интеллектуальные «мемные» паблики вконтакте черпают сюжеты из двух источников — из истории и содержания произведений. В первом случае речь идет о биографиях, жизнеописаниях, судьбах мыслителей, истории создания работ —неисчерпаемом ресурсе легко воспроизводимых и порой забавных эпизодов, работающих на снятие «серьезности» с героя. Хрестоматийные и наиболее известные примеры: кочерга Витгенштейна, конфликт Гегеля с Шопенгауэром, обыкновенно сводимый к объявлению Гегеля трактирщиком, факты о Ницше (плетка, лошадь и т. п.), сцены с донимающим вопросами Сократом, разногласия Платона и Аристотеля, отношение Хайдеггера к нацизму.
Второй источник — сами тексты, их содержание и концептуальные линии, иллюстрируемые в мемах с внутренним сюжетом. Всегда есть риск или соблазн остаться на поверхности, не углубляясь в менее раскрученные эпизоды или рассуждения, занимаясь самоповтором и эксплуатируя ограниченный круг источников. Некоторые предпочитают сосредоточиться на конкретных периодах или дисциплинах, заполняя пробелы в контенте других сообществ.
В разговоре о философии бросается в глаза, что античное наследие мало кем препарируется через римских философов, а Средневековье, эпоха Возрождения, Новое время присутствуют исчезающе мало. Самое очевидное объяснение этому — некомпетентность или низкий интерес к этим периодам и течениям мысли. В подавляющем большинстве вузов студенты лишь к концу обучения приходят к зрелому пониманию, что хотят продолжить путь по избранной стезе, а классические периоды истории философии занимают небольшую долю от общих курсов и выпадают на первые годы обучения. Все это лишний раз свидетельствует, что даже отражение содержания текстов и философских систем в меме требует некоторой квалификации автора, которая редко оказывается достаточной. В свою очередь, успеха достигают те, кто способен ярко преподнести сложные вещи, нуждающиеся в примерах для раскрытия всех нюансов и взаимосвязей, так как визуализируют структуру неких отношений, расширяя уже заложенные в шаблоне мема смыслы.
В практическом плане в ход могут идти фотографии, иллюстрации из учебников или инструкций, скриншоты из фильмов или игр, фиксирующие легко реконструируемые отношения между элементами. Для отдельных «мемных» персонажей такие схемы выстраиваются за счет предыстории. Используется почти все: мимика, социальные роли, контекст, интерьер. Огромные незадействованные ресурсы оставляют широчайший простор для приращения значений, усиливая эффект закладываемых содержаний или даже раскрывая их самым наглядным образом. Например, подробно описать трансцендентальное единство апперцепции — сложная, хотя и решаемая задача, однако точно и доступно охарактеризовать его в меме, расставив аккуратные акценты во взаимосвязи между опытом, феноменами и ноуменами — гораздо более амбициозная цель. Для подписчиков правильно (то есть корректно с научной точки зрения) составленный мем может послужить свидетельством практической ценности различных форм репрезентации гуманитарного знания в сети.
Зачастую за основу берется уже существующее широко известное изображение, все присутствующие элементы которого наделяются содержанием за счет нанесенного на них интерпретативного текста, освещающего рассматриваемое явление с тех или иных позиций. Такой принцип особенно наглядно иллюстрируют паблики политической направленности, пользующиеся максимальной популярностью. Они придают дополнительное измерение бытовому обсуждению политики, соревнуясь в этом жанре со стримерами и наиболее органично синтезируя сразу несколько типов реакции на происходящее в мире и стране. Широкий идеологический спектр таких ресурсов позволяет пользователям найти наиболее релевантное их воззрениям отношение к политической повестке или сделать собственный выбор.
Территория свободы
Так можно ли говорить о ценности таких развлекательных проектов, как паблики с философским или общегуманитарным контентом? Крупные площадки сосредоточивают свое внимание на академически респектабельных темах и фигурах. Они посвящают им короткие ролики, лекции или целые циклы, поясняющие отдельные идеи и концепты, аккумулируют материалы, где либо последовательно раскрывают наиболее доступные для понимания сюжеты, либо следуют за трендами. Вместе с тем они ограничены соблюдением формата, предъявляющего определенные требования к качеству продукта. Неформальные сообщества делают ставку на нишевый контент.
В среде стримеров авторский контент настолько сильно связан с личностью создателя, что (в случае наиболее успешных проектов) порождает поле мифа. О таких людях говорят, шутят, их цитируют, порой про них создают фанатские паблики с хайлайтами (яркими моментами) из прямых трансляций или роликов, превращая в мемы целые видеосюжеты. Такие авторы находятся в чрезвычайно близкой, почти интимной связи с аудиторией, фактически превращая свою жизнь в «реалити-шоу», построенное вокруг интеллектуального продукта. Речь, интонации, а зачастую и прошлое стримера становятся предметом самостоятельного интереса подписчиков, иногда вопреки его воле. Содержание проекта не исчерпывается конкретными видео, оно прирастает благодаря усилиям и воле рядовых участников. Гораздо реже это происходит с пабликами, основной контент которых составляют статьи или мемы, крайне редко привлекающие интерес к фигуре автора. В то же время анонимность усиливает интерактивность внутри сообщества и побуждает пользователей объединяться в герменевтические кружки, группы совместного чтения, общаться в голосовых чатах и больших конференциях.
Мы упомянули разницу в подходе к качеству контента. Для стримеров это если не совсем периферийный, то второстепенный вопрос. Лишь немногие сознательно выстраивают свой проект как художественный с тщательно выставленными изображением и звуком. При создании мемов технических ограничений еще меньше, главное чувствовать, что происходит в обществе, и браться за то, что тебе близко. Эти виды онлайн-творчества наиболее чутки к событиям в мире. Например, выход фильма «Джокер» осенью 2019 года привлек колоссальный интерес к психоанализу и фигуре Жиля Делёза в силу как его внешнего сходства с суперзлодеем вселенной DC, так и удобства прочтения фильма через призму «Капитализма и шизофрении» (КиШ).
Крупные и значимые для интернет-сообщества события — выход резонансного фильма, компьютерной игры или сериала — актуализируют ранее невостребованные темы или идеи, обеспечивая их подходящей формой и делая понятными более широкой аудитории. Порой рост контента носит взрывной характер: день за днем выходят обзоры, предлагаются различные интерпретации или шутки, вписывающие конкретное произведение в более общий теоретический или политический контекст («Джокер» и КиШ). На этом рынке внимания идет ожесточенная борьба за первенство в озвучивании идей, что стимулирует пользователей к знакомству с обсуждаемым текстом или явлением, поддержанию себя в надлежащей интеллектуальной форме.
Сообщества чрезвычайно чувствительны, а их аудитория бывает весьма восприимчива, что, в отличие от крупных площадок, порождает интенсивные «форсы» — активное и навязчивое использование мемов, обеспечивающее их выход за локальные границы сообществ. Так создаются тренды: сотни шуток про Ника Ланда подхватывают другие группы, а затем с ним и его сочинениями вынуждены знакомиться люди, которые хотят быть в курсе интеллектуальных трендов.
Но все-таки главное, что в этом пространстве пользователь сохраняет максимальную степень свободы. Он приобщается к академии с ее теоретическим арсеналом через потайную дверь — оказываясь в положении наблюдателя из паноптикона, он остается полностью неподконтрольным для тех, за кем подглядывает. Субъект вправе быть самим собой, имеет полную власть над дальнейшим развитием событий без необходимости давать отчет в своих действиях. Это живой мир, сближающий серьезное с несерьезным, где люди свободно делятся своими историями.
