В войну, по мобилизации, оказалась на фронте в летучем госпитале. В тот день привезли партию раненых, состояние одного из них требовало неотложного медицинского вмешательства.
Предстояла труднейшая операция по удалению осколка из коры головного мозга. Осколки хоть и были микроскопические, но они были и время не ждало. Жизнь раненного считывалась даже не часами, а минутами. Операция была настолько трудная и ответственная, что даже не каждый хирург рискнул бы, не говоря уже обо мне. Той, кто никогда в жизни еще не делала операции. Меня обуял в тот момент такой страх, что пока готовили больного, руки настолько тряслись, что даже не могла с ним совладать. Да и саму меня сильно знобило.
Я мою руки, а сама с молитвой обращаюсь к Богу:
"Мне очень нужно спасти его, Господи, ты же знаешь, как мне нужна твоя помощь. Помоги. Я не умею. Я не смогу этого сделать сама. Научи меня, помоги. Все святии молите Бога обо мне. Мне так нужна помощь. Сама я не справлюсь".
Нужно отметить, что наш госпиталь скорее был больше даже похож не на госпиталь, а попросту на сарай. Свет в нем был настолько тусклый, что как будто его и не было. Можно было видеть его отблески лишь через дверь.
Именно тогда день выдался особенно темным, пасмурным. Все время лил дождь. И свет совсем казалось бы не попадал в него.
К тому же я плохо видела. Зрение было у меня настолько слабым, что я могла видеть хорошо, только при ярком свете и на самом близком расстоянии.
Из-за этого я еще больше волновалась. Я вся тряслась, как будто у меня была лихорадка. Сначала я даже просила перенести стол ближе к двери, но моя просьба была отменена. Лил дождь и это было бы чревато последствиями.
Эта была моя первая операция.
И тут я слышу: "Анна Викторовна. Все готово". А я ногу не могу сдвинуть с места, так оцепенела. Как же мне хотелось, чтобы на моем месте был кто-то другой. Но я все же собралась с духом, закрыв глаза я воскликнула себе:
«Господи, не я, Ты будешь оперировать: помоги, спаси, научи".
Я снова пошла, но опять взмолилась со всей мочи:
"Господи ты со мной. Все святи молите Бога обо мне. Ты со мной, Господи".
Успокаивала я себя.
И вы не поверите вдруг в сарае стало светло, как днем. Как будто кто-то включил свет.
Хотя дождь лил, не переставая, но стало светло, будто бы в ясный день.
Я смело подошла к пациенту. Руки уже перестали труситься.
Время для меня не тянулось. Всё проходило спокойно, уверено для меня, тихо. Наконец все закончилось. И закончилось благополучно. Я сделала все хорошо. Точнее не я, Бог творил моими руками, я была Его лишь его "инструментом". Теперь я понимаю, что пути Господни не исповедимы, и так, как любят святые и Бог, не любит никто.
Жизнь была спасена, все функции мозга восстановлены. А самое удивительное было то, что медсестра, которая ассистировала мне, операции повторяла: "Темно, как в сумерках".
Но для меня все было видно, светло, было часов 11 утра, но было ясно милостью Божьей и всё отчетливо видно.
И вот скажите если это не чудо, то что?
А если бы кто-то смотрел на нее со стороны, то можно было отметить, что героиню посетило ни что иное, как посещение Боже. Господь помог ей провести операцию, потому что она положилась на него, она доверилась с верой, что все пройдет хорошо. Господь помог ей провести операцию, освятил своим светом сумрачную темноту сарайного госпиталя.
Так вот пусть и каждый в такой момент не боится, Господь ведь слышит и внимает нашим просьбам и в минуты нашего отчаяния, и в минуты уныния, и в минуты страха. И в такие моменты хочется пожелать друг другу веры, твердой и крепкой, побольше Божьего света в нашей порой сумрачной такой темной жизни.
Эта история значилась в записках архиерея Веиниамина (Федченкова).
