Житие одно, а бытие бывает разным. Так вот, «житие мое» дало трещину, а если сказать точнее трансформировалось в иное слово на ту самую букву «жо». Одиночество после смерти мужа и проблемы на работе вышибли меня из колеи. Чтобы как-то развлечься, а иными словами сменить обстановку - решила я поехать в Москву. Устроить себе маленький отпуск.
Помню, жара в тот май стояла такая, что казалось, из меня черти в аду вытапливают жир, впрочем, вполне возможно наступали первые признаки климакса.
Я сидела на лавочке на Тверском бульваре, а вечно молодой, но бронзовый Пушкин потел зеленоватой патиной в отдалении, через улицу. Проезжая ее часть была похожа на змею из-за пробки, но блестела чистыми машинами, словно чешуей. Блеклое из-за смога полуденное солнце жгло серо-голубое небо и страдало вместе со всеми. Воздух был влажным, все ждали грозу.
Люди редко присаживаются на скамейку рядом, если не хотят пообщаться. Но в этот день все скамьи были заняты и высокая тощая женщина, будто опасаясь меня, присела на край скамьи рядом. Ее возраст отметился рябью морщин на лбу, тусклой, чуть синеватой кожей и торопливостью взгляда на меня, где читалась надежда на беседу.
-Привет, ты помнишь меня?,-в густом влажном воздухе повисла пауза.
Я мало кого знаю в Москве, всю жизнь прожила в центре России, а юность провела в Средней Азии - с любопытством взглянула на женщину:
-А должна?,- я отвела взгляд и посмотрела на соседнюю лавочку, где сидел грузный мужчина.
-Ты же Ольга?
-Да, - я с удивлением взглянула на собеседницу.
Тут она улыбнулась и все пазлы совпали. Передо мной сидела моя одноклассница из школы. Только учились мы всего два года, я пришла к ним в класс только в девятом…
Как же ее звали…Рита, да, Маргарита Сычева. Точно.
-Ритка?
-Ага, узнала?
-С трудом, если честно.
-А я тебя сразу, ты хорошо сохранилась, только в весе прибавила, а на лицо… такая же…
Женщина смутилась, но решительно села ближе. Я не знала, как реагировать, подругами мы в юности не были, да и прошло не одно десятилетие, как мы окончили школу. Учились мы в другом государстве,- встречаться на вечерах «одноклассников» мы точно не могли. Да и в «ОК» меня нет - не люблю я соцсети…
Рита вновь улыбнулась своей «фирменной» улыбкой, как у лошадки. Точно, у нее и кличка была в школе - «Пони».
-У тебя семья, дети? ,- заинтересовано спросила она меня, кривя губы, то ли в улыбке, то ли ее зубы мешали закрыть рот.
-Да, у меня все хорошо…
-Ну я вижу,- она ткнула пальцем в мою сумку и вновь растянулась в улыбке…
Я почему-то убрала сумку на другую сторону от нее, чуть повернувшись к ней, зачем-то спросила:
-Ты как?
-Я не…,-она хлопнула меня по плечу и спросила:-В Москве живешь?
-Нет, я живу в Ульяновске, тут в гостях.
Ее глаза потухли, но спустя мгновение вновь улыбка озарила лицо Риты.
-А я вот в Москве живу…
- А ты замуж никогда не выходила? – Спросила я, интуитивно отведя взгляд от одноклассницы на жирного человека, неопределенного пола, с мучением несущего по жизни свой колоссальный живот. Сквозь безразмерную майку проступали бока с пятнами пота. Жестикулируя и усердно кивая, он с кем-то разговаривал по телефону. Он сидел напротив, уложив брюхо между расставленных ног. Глядя страдающими глазами по сторонам, казалось, просил облегчения у неведомого бога.
- Один раз была попытка. Молодой мальчик, с мамой жил, тут в Москве. Уже все к свадьбе шло, а потом… – Она вновь в улыбке выставила зубы. – …потом, я переспала с ним и он струхнул, сбежал! Я ж горячая, с Ашхабада – а в Ашхабаде все горячее и песок и бабы!
-Ну, да, - поддержала я Риту,- ты видимо забыла, я тоже из Ашхабада.
-Ах, да…
Тут и я улыбнулась, она была похожа на маленькую серую и вертлявую птичку, вроде воробья, шумную и назойливую. Будто прочитав мои мысли, она продолжила:
- Я как птица, лечу туда, где приятнее, ничего у меня нет. Знаешь я и за деньги принимала и так, как придется, короче, летала и сейчас летаю! – По-детски раскинув руки с крохотными алыми ноготками на маленьких, будто у карлицы пальчиках, захохотала.
Толстый человек напротив - встал, и побрел по бульвару, двигая бедрами, будто женщина на подиуме при замедленной съемке.
- А родители, братья, сестры?
- Родители умерли, еще тогда, помнишь, когда были волнения, давно. А брат в юности утонул в арыке. Представляешь как глупо! - Опять вывалив зубы, обрадовалась она воспоминанию. – Упал и захлебнулся! В арыке!
Я вспомнила ашхабадские наполненные чистой водой арыки, которые круглогодично бежали по краю дороги. Ее наигранное веселье тяготило меня, я понимала, что за «бодрячеством» стоит одиночество стареющей женщины. Руки ее сухие , как плети были усыпаны родинками, создававшие сложные созвездия, словно звездное небо в негативе. Никогда нерожавшая, она сохраняла фигуру подростка, или, скорее андрогена, по собственной прихоти, объявляющим себя мужчиной или женщиной.
- Ты знаешь, если мужик рядом, мне нет покоя. Все равно, женат - не женат. Что-то во мне от кошки, понимаешь, когда ее крутит, по полу катает – кота хочет. Я ж скорпион, ты же знаешь. – Она засмеялась, прикрыв ладошкой широкие плотные зубы, которые, с трудом прикрывали губы.
Про скорпионий сексуальный темперамент сложено много легенд, вот и тут она преподносила его как некий приятный грех, который оправдывал ее нынешнее положение.
Я все поняла, стало немного грустно и жалко ее. Все мои проблемы и невзгоды показались мелкими и надуманными.
Она посмотрела мне в глаза и спросила на выдохе:
- У тебя деньги есть?
-Есть… я дам, но вот времени больше нет, мне идти нужно…срочно!
Я выгребла из кошелька все, что было, сунула ей в ладошки и почему-то почти побежала к метро.
Проблемы мои отступили, а след в душе от встречи с Маргаритой остался в памяти. Но я и сейчас считаю, что она мне принесла удачу. Жить стало легче, жить стало веселее.