Если несколько перефразировать Ленина, для Центрально-Восточной Европы Социализм равнялся власти советов, коллективизации и индустриализации. С первым разобрались довольно просто: народными фронтами, “умным” пересчётом голосов, репрессиями и местами действительной народной поддержкой коммунистические режимы установили в Албании, Болгарии, Венгрии, ГДР, Польше, Румынии, Чехословакии и Югославии. Так вот с последней вышел казус: югославы, по большей части, освободили себя сами. Вдобавок к этому, они имели собственные виды на построение социализма, которые могли отличаться от директив Москвы.
Москва же, и конкретно Сталин, обвинили югославских коммунистов в ревизионизме, буржуазном национализме, предательстве интернационализма и так далее по списку. Отношения были разорваны, югославскую компартию предали анафеме, и в соцлагере всюду началась шпионская паранойя. Много коммунистов служило в интербригадах в Испании. Многие из них сидели в одних и тех же концлагерях. На этой почве, как полагали, могли начаться контакты с югославами, а вместе с ними и вербовка.
По всему Блоку прокатились репрессии в отношении так называемых югославских агентов. Справедливости ради, ссылаясь на наблюдения ЦРУ, шпионаж и вмешательство со стороны южных соседей действительно имели место. Однако, как это часто бывает с охотами на ведьм, зацепили не только реальных вредителей, но и просто попавших под горячую руку или неугодных. В Болгарии досталось министру Костову. В Чехословакии – генсеку компартии Сланскому. В Польше – бывшему генсеку компартии Гомулке. В Венгрии – бывшему министру внутренних, а затем иностранных дел Райку. Из этих четырех не казнили только Гомулку. Впоследствии их всех реабилитируют.
Что до индустриализации и коллективизации, то здесь под копирку повторялся советский опыт: всё национализируем, затягиваем пояса ради роста производства и выжимаем досуха сельское хозяйство. Упор делался на тяжёлую промышленность, лёгкой доставалось куда меньше ресурсов. Уровень жизни, вопреки обещаниям райских кущ, не рос, а местами и вовсе падал по сравнению с довоенным.
Производство действительно росло, но и вместе с недовольством. Недовольством от запрета частной трудовой деятельности, от террора, от отчуждения земли и добровольно-принудительным жертвованием собственным достатком в пользу постройки заводов по производству станков для производства других станков. На это же всё накладывалось и отчасти безалаберное и бестолковое руководство народным хозяйством.
В 1953 году, вроде как своей смертью, умирает Иосиф Виссарионович Сталин. В Кремле, помимо того, что начинают бодаться за место под Лениным, начинают перекраивать дорожные карты построения социализма в странах-сателлитах. Высшие советские руководители, такие как Микоян, Молотов и Маленков, начинают иногда мягко, а иногда резко, выговаривать младших товарищей за перекосы в промышленности, а также рекомендовать не торопиться с темпами индустриализации и коллективизации. Венгров, например, Анастас Иванович Микоян, выругал за чрезмерный приоритет чёрной металлургии, притом, что в Венгрии ни железа, ни угля вообще нет.
По Блоку покатился следующий тренд: Новый курс. Экономические планы отчасти признавались непосильными. В сельском хозяйстве, а также по отношению к частной трудовой деятельности, начали возникать послабления. Пошли обещания увеличить долю инвестиции государства в лёгкую промышленность. Наконец, вновь был озвучен курс на увеличение благосостояния населения и на рост уровня жизни. Всё обозначенное – не единый программный лист, выданный из Москвы, а принимаемые на уровнях стран решения с разной степенью качества осуществления.
Параллельно критике методов руководства Берии, а затем и Сталина, началась поступательная нормализация отношений с Югославией. Вместе с этим начался пересмотр дел по шпионажу и политики террора в принципе (что, однако, не мешало одновременно продолжать сажать и казнить). Происходят частичные кадровые перестановки в пользу умеренных реформаторов и реабилитированных “югославских агентов”.
В воздухе начинало пахнуть переменами.
Автор - Szent-István Király