Василий сидел с примочками на лице, когда вечером из Таллина приехал Алексей и зашёл в автобат.
- Договориться надо с тобой о завтрашней поездке в Раквере, - Деев повнимательнее взглянул на парня, а тот, повернувшись к нему лицом специально засветил все свои синяки и ссадины. - Что у тебя с лицом?
Алексей ожидал чего угодно, но не такого ответа:
- Подрались с вашей женой из-за вашей же любовницы. Вот так-то, полковник, - и Василий вскочил на ноги и бросился из барака на улицу.
- Ты, что сейчас сказал? - остановил его Алексей возле гаражей с мотоциклами.
- А что слышал? - Мельников отпихнул Деева и быстрым шагом пошёл в сторону ворот.
Алексей догнал его у калитки и схватил за плечо.
- Ну, не очень-то! Нечего меня, как девку тискать... - дёрнулся Васька, но всё-таки, остановился и угрюмо взглянул на полковника. - С бабами своими сперва разберитесь, а потом вопросы задавайте.
- Объясни! - Деев навис над парнем и угрожающе схватился за кобуру.
- Что тут объяснять?!. Ваша Ольга сейчас, наверное, уже пишет объяснение, в виде рапорта, генералу Антонову. Теперь мне с этим, - Василий указал на фингалы под глазом и над бровью, - светит только штрафбат. Так что - прощевайте, полковник! А Ольге передайте, чтоб простила меня - бывает, не удержался!
Не зная, что и подумать, Деев побежал к себе домой. Он быстро поднялся на второй этаж бывшего детского сада и вошёл в комнату, где уже сидела его жена с такими же сюрпризами на лице. Он сразу потребовал от неё объяснений, но она не отреагировала на его слова, только негромко спросила:
- Гражина сегодня потеряла ребёнка по Васькиной вине... Что ж ты не спросишь, как она себя сейчас чувствует? - и Ольга подняла на мужа свои пронзительные и влажные глаза.
Деев медленно опустился на стул, слов для дальнейшего разговора у него не было. Он снял фуражку с головы и вытер ею взмокший лоб.
А на Севере уже праздновали Победу. Наступление войск Карельского фронта завершилось. Мерецков смотрел на карту, нахмурив брови. Ещё дня три жарких боёв и наступит конец, граница Норвегии уже рядом... После падения Киркенеса солдаты 126-го стрелкового корпуса вошли в город Найден. Комкор полковник Соловьёв вышел на связь с Мерецковым и доложил, что немцы разбиты и воевать больше не с кем. Кирилл Афанасьевич засмеялся:
- Впервые за всю войну слышу доклад, что не с кем воевать! - он нагнулся к карте, нашёл город Найден и громко сказал в телефонную трубку: - Полковник, оставайтесь на месте, в глубь Норвегии войскам не идти! - Положив трубку, Мерецков взглянул на генерала Крутикова: - На Военном совете надо обговорить вопрос, что делать дальше войскам фронта, и доложить наше мнение Верховному. Алексей Николаевич, к шести часам приглашай на Военный совет всех, кому положено быть на нём.
- Я это сделаю быстро, Кирилл Афанасьевич, - улыбнулся Крутиков.
На Военном совете Мерецков констатировал, что фронт свою операцию завершил. Немецко-фашистские войска разгромлены, а их остатки выброшены с советской земли. Войска оказали помощь Норвегии в освобождении её территории от гитлеровцев, и наступать в глубь чужой страны нецелесообразно.
- Нет возражений, товарищи? - спросил командующий. - Тогда о решении Военного совета я доложу в Ставку. А теперь приглашаю всех на ужин.
Кирилл Афанасьевич находился в Мурманске, когда ему позвонил Сталин:
- Товарищ Мерецков? - спросил он слегка охрипшим голосом. - Ставка согласна с предложение Военного совета Карельского фронта. В глубь норвежской территории не продвигаться! Надёжно прикройте основные направления на фланговых рубежах, а сами выезжайте в Ставку.
Мерецков прилетел в Москву рано утром. Было прохладно, хотя багряное солнце уже выплыло из-за горизонта. Столица ожила, как огромный муравейник. На улицах полно транспорта и народа, чинно шагали патрули. У Белорусского вокзала стояла толпа военных. Лихо растягивал мехи бояна молодой усатый ефрейтор, а двое плясали под музыку "Яблочко". Когда "Эмка" побежала по улице Горького, Мерецков заволновался: дома ли его Дуняша? Она уже не работала в санитарном управлении Карельского фронта, уехала домой две недели назад и в тот же день позвонила ему. Провожал её в Москву сын Владимир, теперь уже капитан.
- Куда едем, в Кремль или в Наркомат обороны? - прервал раздумья маршала водитель.
- Сворачивай на улицу Грановского, мне надо домой заехать...
В подъезде Мерецков неожиданно встретил маршала Будённого. он жил этажом выше.
- Откуда ты, Кирилл?! - воскликнул Семён Михайлович. - Когда тебе дали маршала, я звонил тебе, чтобы поздравить, но связь была перегружена, и я не дозвонился. Хоть сейчас давай пожму тебе руку! - Он слегка обнял Мерецкова за плечи. - А я забежал домой перекусить и через час улетаю на фонт к Рокоссовскому, в составе его войск сражается и мой кавалерийский корпус. Я ведь старый лошадник к тому же, как ты знаешь, с января сорок третьего стал командующим кавалерией Красной Армии... Да, а как твой Карельский фронт?
Мерецков рассказал, что он завершил Петсамо-Киркенесскую операцию, его вызвал в Ставку Сталин и, видимо, речь пойдёт о Карельском фронте. Простившись с Будённым, Кирилл Афанасьевич подошёл к своей двери и нажал кнопку звонка.
- Кто? - послышался за дверью звонкий голос Дуни.
- Это я, Кирилл...
После поздравлений и расспросов, Дуня упрекнула мужа в невнимании к сыну:
- Сухой ты стал, Кирюша. У тебя и пяти минут нет, чтобы поговорить с ним. Как же так, ведь ты командующий фронтом! Даже твой товарищ, генерал Антонов, говорят, лично занимался отправкой своего Игоря на лечение в Ленинград.
- Ничего не говори мне об этом человеке, не хочу слышать...
- Почему? Что случилось? - она присела на диван.
- Долго и трудно рассказывать. А твои слова о сыне меня задели, - он немного покраснел при этом, но сдержался.
Сел на диван, привлёк её к себе.
- Потому и не могу часто навещать сына, что я командующий! - объяснил он. - У меня в подчинении тысячи таких парней, как он, наш Володя. У них тоже есть отцы и матери, но они не могут им звонить, лишь пишут письма, и сыновья не всегда вовремя их получают. А иные в боях гибнут. Я бы хотел написать их родным, выразить своё сочувствие. но у меня и на это нет времени.
Помолчали. Дуня сообщила, что вчера звонил Михаил Иванович Калинин, спрашивал, где сейчас находится Мерецков.
- Я ответила, и он попросил, чтобы ты, когда приедешь в столицу, позвонил ему. Наверное, тебе вручат орден, - она ласково погладила его по волосам. - Ты же у меня самый боевой командующий... - Дуня хотела сказать ещё что-то, но зазвонил телефон и она взяла трубку.
- Квартира Мерецкова. Кто говорит?
- Сталин говорит, а вы, наверное, жена товарища Мерецкова?
У Дуни захватило дух, она коротко отозвалась:
- Передаю трубку Кириллу Афанасьевичу.
- Вы что же, товарищ маршал, не сообщили мне о своём приезде?
- Не успел, Иосиф Виссарионович, я только что прибыл с аэродрома.
- В десять часов Ставка будет рассматривать вопрос о завершающих операциях на фронтах, так что вам надо быть. Ваши товарищи Жуков, Василевский, Рокоссовский уже прибыли в Москву.
В Ставку Мерецков прибыл раньше. Здесь он увидел Жукова, сидевшего в углу приёмной за столиком и просматривавшего какие-то бумаги.
- Привет, Георгий Константинович! - Мерецков ладонью коснулся его плеча.
Жуков вскинул голову.
- Кирилл? Когда прибыл?
- Рано утром.
К ним подошёл Рокоссовский. Высокий, стройный, с симпатичным лицом и живыми, поблёскивающими глазами. Он поздоровался с Мерецковым в своей шутливой манере, назвал его "героем ледяного Севера".
- Что, Карельский фронт завершил свои боевые действия? - спросил он.
- Факт, завершил, - улыбнулся Кирилл Афанасьевич. - Теперь вот я остался без работы, - весело добавил он.
- У тебя будет новая и весьма серьёзная работа, - загадочно произнёс маршал Жуков. - Какая, я тебе не скажу, хоть ты мне и друг!
Увидев Верховного, Мерецков невольно напрягся, ожидая, что тот, как всегда, поздоровается с ним за руку, задаст один-два вопроса, а уж потом начнёт совещание. Но Сталин остался сидеть и никому не протянул руку, кивком поздоровался со всеми. Член ГКО Молотов подал ему какую-то бумагу.
- Потом, Вячеслав, сейчас у нас будет серьёзный разговор, - отмахнулся от него Сталин, вернув листок. - Товарищи, нам надо решить, какие боевые операции проведёт наша Красная Армия на стратегических направлениях в начале сорок пятого года, - негромко сказал Сталин, окинув острым взглядом всех, кто сидел за длинным столом. - У нас есть время, и важно эти мощные наступательные операции тщательно подготовить и подобающим образом их завершить. Теперь уже всем ясно, - воодушевлённо продолжал вождь, - что скоро, уже скоро фашистская Германия будет разгромлена!
"Сейчас у вождя, видимо, нет таких серьёзных проблем, какие у него были в начале войны", - подумал Мерецков.
Октябрь 1944 года был на исходе. К этому времени Красная Армия провела ряд блистательных операций на всех фронтах и завершила изгнание гитлеровских войск с территории Советского Союза. Была восстановлена государственная граница СССР (за исключением Курляндии), и боевые действия советских войск частично перенеслись на территорию фашистской Германии и ряда восточноевропейских государств. Начальник Генштаба в кратком обзоре показал на карте, где и какие фронты находятся в настоящий момент, какие рубежи они занимают. 1-й и 2-й Прибалтийские фронты расположились по линии Тукумс-Мемель-Юрбург, 3-й и 2-й Белорусский заняли оборону в районе Августовского канала, имея на реке Нарев два выгодных плацдарма. Войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов вышли в предместья Варшавы и Праги. Эти два фронта заняли три плацдарма в районе Сандомира. Когда начальник Генштаба на минутку умолк, Сталин произнёс:
- Пару слов надо сказать и о Карельском фронте. Товарищ Мерецков, тоже прибывший на это совещание, завершил Петсамо-Киркенесскую операцию, и завершил неплохо, теперь на Крайнем Севере установлен мир. Так, Кирилл Афанасьевич?
Мерецков встал. Ощутив на себе взоры участников совещания, ответил коротко:
- Так точно, немецкие войска на севере разбиты.
- Садитесь, пожалуйста, - Сталин закурил трубку. - Продолжайте!
Он сделал отмашку рукой и начальник Генштаба продолжал:
- Как видите, товарищи, для Германии наступила тяжёлая пора. Хочу вас проинформировать, что недавно был введён в действие указ германского правительства об образовании фольксштурма - народного ополчения, куда призываются немцы в возрасте от восемнадцати до шестидесяти лет. Это ополчение по приказу Гитлера возглавил лично Гиммлер. Он заявил: "Ополчение - моя резервная армия, и она готова громить войска русских на подступах к Берлину..."
- Ясно, что они пошли на это не от хорошей жизни, - бросил Жуков.
- Скоро этой фашистской своре придёт конец! - подал голос Рокоссовский и Мерецков увидел, как он посмотрел на Сталина, видимо, ждал, что тот скажет.
Сталин, однако, заметил, что Германия всё ещё способна вести оборонительные сражения. поскольку в её вооружённых силах насчитывается около 7,5 миллионов человек, а в действующей армии - 5,3 миллиона, и большую часть этих войск гитлеровское командование держит здесь, на Восточном фронте.
- Факт неоспоримый, - Сталин попыхтел трубкой. - Но неоспоримо и то, что теперь Красная Армия превосходит врага по всем показателям, она способна до конца разгромить его. У нас стало больше танков, самолётов, самоходных орудий, наша авиация господствует в воздухе...
Верховному никто не мог возразить.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
