«Бай мир бисту шейн». Это не заклинание какое-то, а настоящее название песни, которая стала основой для другой гениальной композиции — «В Кейптаунском порту».
Обожаю истории из прошлого, когда люди просто брали музло и клали на него свой текст. И снова случался хит. Так было с песней Кукина «За туманом» — я уже рассказывала.
1932 году. Композитор Шолом Секунда для мюзикла «Можно было бы жить, да не дают» придумал мелодию. Мюзикл этот провалился, а вот песенка на идише пошла в народ и за год было продано более 10 тысяч пластинок с ее записью.
Спустя еще несколько лет молодой музыкант Сэмми Кан в одном из заведений Гарлема услышал, как два темнокожих парня поют и кайфуют с тем самым треком. Сэмми связался с издателями, купил права за 30 баксов и создал свинговую версию на английском языке.
Американское трио сестер Эндрюс записали версию Сэмми и трек зазвучал по всем Штатам. От первоисточника осталось только название, но вместо идиша оно писалось на немецком «Bei Mir Bist Du Schön». Народ же переименовал песню в «Buy Me a Beer, Mr. Shane». А дальше трек вошел в репертуар Эллы Фицджеральд, Джуди Гарленд, Нины Хаген, Сестер Бэрри и много кого еще.
Правообладатели заработали на песне более 3 миллионов долларов, а вот Шолом Секунда не получил ничего. Матушка его даже в синагогу стала ходить чаще, чтобы богатство все-таки не обошло талантливого сына стороной. Но не помогло.
К началу 40-х мелодия дошла до Союза. Сначала с посылом про «Мою красавицу», потом с текстом про «Барона фон дер Пшика». Но по-настоящему популярной она стала, когда в кейптаунский порт зашла «Жанетта».
Девятиклассник из Ленинграда Паша Гандельман придумал текст, подобный «Девушке из маленькой таверны». И понеслось! Во дворах ее пели, на квартирниках пели. И на сцене запели тоже! Северный, Боярский, Макаревич, Скляр с Сукачевым, Долина, Малинин, Псой Короленко... это я далеко не всех вспомнила.
Из плохого мюзикла может отколоться что-то крутое. А школьник может создать гениальный хит. Вот вам показательный пример.