В прошлое воскресенье с другом Пашей мы решили поехать за город, на рыбалку. Зная его рассеянность и хорошо помня тот случай, когда он по своей забывчивости приехал на озеро без удочки, договорились, что на этот раз я за ним зайду, хотя мне было не по пути.
И сейчас, поглядывая на его туго набитый рюкзак, я словно экзаменовал своего напарника, задавая вопрос за вопросом:
– Наживку положил?
– Положил, – Паша вмиг выхватил из глубины рюкзака жестяную банку из-под сгущенки.
– Термос, обед, запасные крючки?
– Взял.
– Удочки?
– Вот они.
– Та-ак, – одобрительно протянул я. – Это хорошо. Что же еще? Ах, да. Удостоверение личности с собой?
– А это еще зачем? – вмешалась его жена Люба.
– Да так, Люба, на всякий случай. Был один знакомый у меня, грибник заядлый… Однажды, вернувшись из леса, переходил улицу и попал под машину. Тут, конечно, гаишники приехали, милиция. Начали устанавливать личность пострадавшего. А у того, представьте себе, ни единого документа. Так и отправили в морг беднягу без опознания.
Супруги переглянулись с явно настороженными лицами и ближе подступили ко мне. Завладев полностью их вниманием, я продолжал:
– А у этого знакомого, надо же было случиться, жена с детьми на юге отдыхала. По путевке. Так и похоронили грибника без всяких почестей. Это в родном-то городе! Теперь подумайте – брать удостоверение с собой или нет? Нет, как ни крути, а хоть какой-то документ, но должен с собой быть.
При этих словах у Любы как-то странно расширились глаза, рот слегка приоткрылся, как будто ей нечем было дышать, и вдруг на нее напала икота.
Паша сорвался с места и убежал в соседнюю комнату. Через некоторое время оттуда донесся его голос:
– Охотничий билет сойдет?
– Охотничий? Пожалуй, можно. А фотография в нем есть?
– Есть, есть, – Паша развернул билет.
С пожелтевшего от давности листочка на меня смотрела маленькая – с мелкую монетку – фотография белобрысого парнишки. Я поглядел на совершенно лысого, с изрезанным морщинами лицом Пашу, смерил взглядом его выпирающий живот и спросил:
– И сколько же тебе было в ту пору лет?
– В какую пору?
– Когда получил этот билет.
Паша почесал переносицу, задумался.
– Да где-то лет двадцать, а что?
– А то, – взяв у оторопевшего друга документ, сказал я. – Здесь ты еще мальчишкой выглядишь, а сейчас тебе далеко за сорок. По такой фотографии родная мать не узнает. Бери уж лучше паспорт – там же все данные есть на тебя.
– Э-э-эх, – вырвался у Любы протяжный стон.
Лицо ее стало бледным, глаза закатились, и она опустилась в кресло. Да и с Пашей творилось что-то непонятное: он учащенно дышал, словно после пробежки, а потом, достав из кармана платок, стал вытирать лоб, шею, и весь он как-то сжался, по-стариковски опустив плечи.
Неожиданно Люба вскочила из кресла и, повиснув на Паше, заголосила на всю комнату:
– Пашенька! Родненький ты мой! Да на кого ты меня покидаешь? Как же я теперь без тебя?
Да-а, такого, пожалуй, и на похоронах не услышишь, а тут при живом муже что творится! Выждав немного, пока успокоится Люба, я сказал:
– И не забудь, Паша, взять какую-нибудь фотографию. Лучше, конечно, семейную.
– З-з-зачем? – Паша даже заикаться начал.
– Да так, на всякий случай. Ну, кажись, все обсудили, – поднялся я из-за стола. – Пора, Паша, а то на утренний клев опоздаем.
– Не пущу! – замотала головой Люба и пуще прежнего залилась слезами. – Не пущу! Пашенька! Родненький ты мой!
– Эх, – махнул я рукой.
Вскинул свой рюкзак на плечо и вышел из подъезда Пашиного дома. В предрассветной мгле сентябрьского утра светлячками блестели огоньки заводского общежития. “Зайду к Косте Малыгину – не пропадать же воскресной рыбалке. У него, наверное, и документы в порядке…”.
Автор: Николай Муругов
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!