- Ты далеко?
- К башне.
“Башней” в их районе прозвали огромную горку, состоящую из нескольких спусков и нескольких лестниц. Ее вершина была примерно на высоте третьего этажа, из-за чего большинству ребят разрешали залезать только на первый и второй уровень.
- Правила?
- Не залезать на самый верх.
- Умница, - сказала мама, кладя на сковороду сырник, - К шести буду ждать.
- Ладно.
- Если не придешь, то подойду сама и отведу тебя домой, как малыша.
Они в этом районе недавно, даже коробки не все успели разобрать. Район практически элитный. У их семьи на жилье здесь средств бы никогда не хватило, им оно досталось от двоюродного дяди. Взрослые ликовали, что у Насти будет шанс учиться в престижном лицее.
Да и не только в этом дело.
Жизнь в красоте, в спокойствии. Тут есть консьержи. И почти не бывает происшествий.
Дороговато, конечно, за что-то здесь платить, но оно того стоило. А закупаться продуктами можно и в другом районе.
Девочка закинула в пушистый рюкзак ручки. Гелевые ручки, с блестками… Кто рос 15-20 лет назад, тот явно вспомнит, как их обожали дети, как ими гордились. Если не все, то многие просили у родителей, так что и родители вспомнят.
Тот чудесный подарок от маминой подруги Настя держала крепко.
Они редко позволяли себе излишества. Поэтому подарки, которые “без пользы, а просто так” Настя ценила особенно. В ее прежней школе у всех были такие гелевые ручки.
Она пришла, заняла скамейку и стала рисовать.
Думала, хоть кто-то захочет присоединиться или спросить, что она такое делает. Может, и наивно, но Насте было 8. На прошлых прогулках ей почти никто не повстречался.
Дамы, что-то активно обсуждающие на соседней скамейке, не разрешили своим дочерям подойти к Насте, когда те все-таки проявили интерес к незнакомой персоне.
- У нее наклейка красивая, мама, - разглядела девочка с косичкой. Настя уловила разговор.
- Это не наклейка. Это заплатка, - слегка улыбнулась мама другой девочки.
Такие штуки пришивают к одежде, потому что нравится, или – да, потому что там ткань расползлась или пятно появилось. Смотрится довольно мило. Но для некоторых это оказалось показателем достатка. Детям 6-8-ми лет их мамы шустро растолковали, что, если они будут ходить рядом с Настей, их тоже посчитают бедными. Не совсем ясно, чем они руководствовались, и кто это начал, но дальше пошло по цепочке. Ребята передавали слова своих родителей.
Настя понимала. Она все-все понимала, все слышала.
В классе ее вообще не желали видеть.
Настю отвели в лицей, зачислили туда, но в классе было несколько ребят с площадки… и они очень быстро разнесли по другим, почему с ней не стоит дружить. И Настя, в принципе, отличалась от детей. Ее форма была пошита из менее качественных материалов, хоть и подходила под стандарты. Ее не забирали няни. Она не могла похвастать, как остальные, своим летним круизом или тридцатиметровой спальней.
Каждый урок, каждый день, каждая минута – это трагедия.
С “пятерок” Настя съехала на “тройки”, хоть программа и была немногим сложнее. Девочка просто не могла выйти к доске, зная, как за партами шепчутся насчет ее одежды.
Не все стремились ее задеть. Только человек 5 выражали свое мнение открыто. Другие Настю как бы и не замечали. Не смеялись, не шутили, но и дружить не торопились.
- Почему вы со мной так? – спросила она.
- Мы с тобой не дружим, потому что у тебя нет денег.
Емко.
Исчерпывающе.
То, что говорили их родители.
В какой-то степени Насте и не повезло. В параллельных классах, среди ребят младше или старше, были те, кто тоже из небогатых семей. Так вот с ними дружили одноклассники. Обеспеченные дети общались с ними, играли, просили своих мам подвезти друзей до дома, на что взрослые отвечали доброжелательными улыбками. Все зависит от общего настроя. А у Насти общий настрой был не в ее пользу.
Чтобы Настя могла нормально учиться, ее на будущий год отвели в обычную школу.