Служение

На горизонте темнела едва заметная полоска шторма. Горячий воздух, катящийся перед бурей, искажал маревом и море и небо. Граница между ними размыта, словно это одно целое.

Жара втекала через распахнутое окно, скапливалась на потолке, а потом обрушивалась на голову и плечи. Слова, который выцеживал из себя Циклоп, тяжелыми глыбами били в затылок.

- Там что-то случилось, с контрольного поста донесение, - Циклоп открыл ящик стола, выхватил посыльную квелую ласточку и осторожно сжал ей голову своими пальцами-сосисками.

Ласточка ожила и затарахтела, выплевывая из себя слова-повторы:

- Восточная ферма, тревога, пятый уровень. Восточная ферма, тревога, пятый уровень…

Циклоп уставился на птицу своим единственным глазом, свернул ей голову и выкинул в окно. Все верно, у нее ресурс только на одно сообщение. Выучить слова, сжечь в полете всю энергию и передать информацию адресату.

- Рыба, ты меня слышишь? - стукнул по столу Циклоп и внезапно подскочил ко мне.

Лопнувшие красные сосуды, желтая склера, бездонный зрачок. Приказ, повиновение, послушание… Ноги сами сгибаются в коленях и я падаю перед ним на бетонный пол. Перед глазами пыль, волосы и мышиные какашки. Циклоп хватает меня за волосы и смотрит в упор. У него переломанный нос, изъеденное болезнью лицо и желтые зубы. Повиновение, послушание…

- Бери свою подругу и отправляйся на ферму, - Циклоп засовывает свой язык мне в ухо, от него пахнет тухлой рыбой и водорослями. – Доклад потом мне лично.

Циклоп закрывает свой глаз, проверяет уровень гормонов с моей кожи. Не пропала ли связь? Не снизилось сила послушания?

- Награда? – спрашиваю я.

- Не наглей, - хмурится Циклоп.

В этом секторе нет других свободных Рыб, так что выбора у него нет. Я это знаю, и Циклоп это знает.

- Награда, - повторяю уже настойчиво.

- Возможно, освобождение раньше срока, - выдавливает из себя Циклоп. – Но это не точно, Рыба. Твоя награда - служение и повиновение, не забывайся.

Он цепляет мне на спину, прямо на кожу, пару слизней-стимуляторов. Можно не спать пару дней, а значит, дело срочное и Циклопа прижали.

Когда я выхожу, меня тошнит завтраком прямо на дверь его кабинета, с табличкой «Управление». Сушеный криль, китовое молоко и водоросли. Всегда так после приказа на послушание, какая-то реакция на клеточном уровне. Секретарша возмущенно кричит, смешно выпучив подведенные перламутром глаза. Где-то внизу стучат хитином крабы-охранники, уловив тревогу в ее голосе. Ну и черт с ними, если не понимают шуток.

***

От управления до причала всего километр, но солнце так раскалило брусчатку, что невозможно ступить – пятки обжигает через тонкую подошву. Рядом останавливается извозчик, в повозку с серым тентом запряжена полуживая псевдо-лощадь.

- Подвезти? – подмигивает белозубый парень, судя по акценту, откуда-то из внутреннего континента.

- Есть только начатая упаковка сушеного криля, - пожимаю плечами.

- А садись, - весело кивает он.

От лошади пахнет разложением, гнилью и землей. Похоже, срок использования вышел, но в переработку не отправляют.

- Слышала? – поворачивается ко мне парень. – Хотят ограничить выдачу еды. Неурожай на криль-фермах. А может и гниль на планктон пришла.

Теперь понятно, почему он согласился везти за еду. Криль можно продать. Или обменять. Или переправить в деревню.

- Ты же из этих… - с опаской спрашивает извозчик. – Рыба, да?

- Рыба, - киваю и хлопаю его по спине.

Рука приливает к потной рубашке, сквозь ткань ощущаю ребра. Недоедание, пятый ребенок в семье, отправили за едой в город.

– Точнее, псевдо-косатка. - поправляю его. – У меня есть сестра-близнец, настоящая косатка.

- А правда, что вам не нужен мужик? – спрашивает парень, и спина у него напряглась.

Это вопрос на грани этики. Даже Циклоп такое не спрашивает, хотя тот еще мудак. Но я вижу, что парень не со зла, просто у них такие нравы. Глупый, голодный дурачок, который ищет легкий заработок.

- На самом деле, мы бесполые, - задираю юбку и показываю ему отверстие-уретру. – Я не могу рожать, как человек. Зато могу быстро плавать. И убивать.

Открываю рот и улыбаюсь ему. Даже Циклоп отворачивается, когда видит мои зубы. Хотя никому из людей я не могу причинить вред.

Парень краснеет и всю дорогу до причала молчит, косится на меня глазом. Когда мы приезжаем к шлагбауму, я протягиваю ему спрессованный в камень криль, размером с ладонь. Жирный, на руках остается пыль от хитина.

Когда он берет еду в руку, на секунду показалось, что передо мной мертвец. Серая кожа, пустые глазницы, трупные пятна на щеках.

Это все морок, жара, солнце… Темная полоса облаков заполнила горизонт, можно разглядеть вспышки молний. Идет шторм.

***

Вода приятно охлаждает, ноги тут же принимаются пощипывать мелкие рыбки, срезая зубами огрубевшую кожу. Земную одежду сваливаю тут же, на пирсе. Юбка, тапочки и шапочка. Все одноразовое, уже затасканное и облезлое. Смоет в море и рыбы сожрут.

Когда касаюсь рукой своего костюма, тот вибрирует у меня под рукой. Радуется, скучал без меня. Он часть меня, выращен из моей плаценты, плоть от плоти. Это даже и не костюм, а скорее часть меня. В нем я провожу большую часть жизни.

Натягиваю упругую пленку-мембрану на голову и жду несколько секунд, когда симбионт срастется со мной. Кожа, нервные волокна, кровь, мио-усилители, жабры, подстройка лимфатической системы, коррекция уровня гормонов.

Ныряю в черноту моря, к самому дну. Сенсорная система адаптируется от воздуха к жидкости. Вот где-то пронеслась сердитая каракатица, подняв вихрь из мути. На грани видимости медленно проплывает донная акула. Сытая, спокойная.

Переговариваются между собой щелчками жирные креветки. Кидаюсь на звук, хватаю одну из них и разрываю зубами ее пополам. По телу побежала волна тепла, костюм доволен едой.

Откуда-то далеко раздается пение китов. Большая семья, самец ведет основную песню, самки подпевают слабыми голосами. Я плохо понимаю их язык, но сестричка говорит, что это красиво. Бездна, говорит, открывается у них в песнях.

Плыву прочь, мимо старого города. На дне появляются остатки старого, до эпохи Органической Гармонии, мира. Целый город изломанных остовов кораблей, заросших ракушками и водорослями. Из курса обучения помню, что раньше человеку служило и повиновалось неживое. Металл, мыслящие машины и энергия молний. Потом неживое перестало повиноваться и случилась война. Или войн было много? Забыла…

Ныряю так глубоко, что кровь начинает стучать в ушах. Тишина, давление. На жабрах симбионта могу продержаться минут сорок, если не слишком нажимать на скорость. Хочется отдохнуть от города и его шума.

Слышу всплеск и хлопки по воде. Выныриваю, ветер уже поднял волну и теперь сбивает с них пенную шапку. Молния бьет совсем рядом, оглушая и ослепляя. Костюм дрожит, хочет на глубину. Глупенький, это не страшно. Кто-то тычется мне в ногу. Потом рядом показывается высокий плавник и хитрая морда. Сестричка любит подкрасться незаметно, такая игра у нее с самого детства.

/Радость-Радость. Задание-плыть?/

Костюм преобразует щелчки и писки в слова. Прижимаюсь к прохладной упругой коже. Черный глаз быстро моргает и косится на меня. Чешу плавник, ей нравится.

/Плыть. Со мной. Задание./

У меня в горле небольшой мешок-резонатор, он помогает вытолкнуть из себя серию щелчков. Конечно, получается тихо, но в воде Сестричка слышит меня. Можно и не приказывать, она все равно поплывет за мной.

Потому что мы семья. Она служит мне, потому что считает меня своей. Но это не то служение, которое привязывает меня к людям. Только Циклоп может удалить железу, которая вырабатывает гормон-привязку, и дать мне свободу.

Цепляюсь за плавник, Сестричка набирает скорость, вспарывая волны и воздух. Рядом выныривает парочка самцов-афалин и пытается догнать нас. Играются. Что-то трещат, я совсем их не понимаю.

/Они любопытство/

Сестричка подсказывает, улавливая мой вопрос. Мы ведь родились из одной утробы, мы близнецы, некоторые вещи понимаем без слов. Она намного умнее, чем дикие косатки. Иногда мне кажется, что умнее большинства людей. Циклоп, кстати, отзывается о косатках очень уважительно. Он и сам на какой-то процент косатка. А еще каракатица, медуза и кольчатый червь. Но больше он человек.

Дельфины отстали, обругав нас. Это понятно и без перевода. Фу, грубияны.

Надавливаю на спину и Сестричка ныряет под волну. Попадаем в косяк рыб и она с ходу хватает пару тушек, кровавое облачко с требухой тут же остается позади. Протягиваю руку ей в рот, и она дает мне кусок печенки. Проталкиваю через мембрану в рот. Вкусно, свежо. Такое не попробуешь в городе. Там только ферментированные водоросли, да паста из рыб. Еды мало, а людей много.

Иногда мы всплываем, чтобы глотнуть воздуха. Волны совсем уж взбесились, брызги лупят по мембране и костюм боится. Тревога передается мне. Обычный шторм, бывало и сильнее, а все равно тревожно. Циклоп был испуган, хотя и пытался спрятать это за наглостью. Что это вообще такое – Восточные Фермы? Спрашиваю Сестричку.

/Еда. Много./

Да, это самые большие поля планктона в нашем мире. В этом месте сталкиваются два течения, глубинное холодное и теплое верховое. Идеальное место для размножения биомассы. Потом эту мелочь пожирает мелкая рыба. Косяки этой мелочи сбивают в плотные стаи киты-смотрители, и затем заглатывают сборщики в свои мешки-ферментизаторы. К моменту доставки вся эта белковая масса частично переваривается и поступает в портовые чаны уже в виде концентрата. Вонючего, но питательного. Ведь это намного легче, чем добывать еду на континенте. Пустыня наступает, все перебираются поближе к побережью и морю.

На ферме должны быть смотрители. Почему нельзя было запросить одного из них? Что-то темнит Циклоп. Может, эпидемия гнили? Подхватишь такое и в три дня сгниешь заживо. Последний раз такое было лет двадцать назад, в городе много людей померло и от голода и от самой гнили.

Над головой стало немного светлеть, шторм уходит назад, в сторону города. Ну и ладно, пусть помокнут. Зато теперь можно всплыть наверх. Облака, солнце упало за горизонт. Спать не хочется из-за слизней, но навалилась усталость и оцепенение… Мысли ходят по кругу, возвращаясь к последнему разговору.

Если Циклоп даст свободу от служения, что с ней делать? Это ведь странно – жить, как хочешь, а не выполнять задания Циклопа. В дне пути от города вроде как живет колония свободных Рыб, чем-то они ведь занимаются.

Несколько раз вздрагиваю, когда Сестричка ловит по пути зазевавшуюся рыбину. Это можно, разрешается.

***

Сестричка начала кружить на месте. Значит, не знает, куда плыть дальше. Судя по времени, Восточные Фермы должны уже начаться. Только вот никого нет. Ни сторожевых китов, ни смотрителей. Показался плавучий остров из водорослей, на таких обычно живут смотрители.

Сестричка начала кружить вокруг, а я поплыла к островку. Небольшой, человека на три в лучшем случае. Только совсем пустой. Раскиданная еда, в одном месте водоросли порваны до воды, открытый контейнер для посыльной ласточки. И бурые пятна. Кровушка. На вкус человеческая. Они тут что, поубивали тут друг друга, а потом утопились? Жара, что ли, им в голову ударила?

/Страшно. Пустота. Везде. Уплывать-уплывать./

Приплыла Сестричка и положила голову на водоросли. Напуганная. А ведь и правда, море совсем мертвое. Обычно стоит шум от живности, а сейчас только волны шуршат по водорослям. Где писк от рыбы? Даже мелких рачков нет, они же постоянно трещат. Хоть бы одна медуза проплыла. Сестричка волнуется, бьет грудным плавником по воде, косит глазом. Уплывать, уплывать… Что же тут стряслось?

Вдруг по ушам ударил звук китов. Но не тягучая песня, а что-то вроде угрожающего гудения. Кашалоты.

/Несколько. Плывут./

Сестричка начала кружить вокруг, а я осталась на плавучем острове. В дно островка со всей силы ударил один из кашалотов. Его тупая морда как таран пробила ковер из размоченных водорослей и застряла в нем. Второй удар случился прямо под ногами и я полетела в воду, дружок ударил снизу. Кашалот разинул пасть и кинулся ко мне. Я легко уклонилась и заметила клеймо у него на лбу. Это не дикий кит, а прирученный загонщик. И он не должен нападать на меня. Но вот эта падаль разворачивается и пытается вцепиться мне в ногу.

Сестричка разогналась и ударила носом прямо ему в голову. Кашалот сразу сник и начал тонуть, из пасти показалась струя темной крови. Но снизу несется еще один, в белых шрамам и со следами от их присосок каракатиц, матерый. Он нацелился в хвост Сестричке, потом резко отвернул, цапнул ее за бок и выскочил из воды. С шумом обрушился назад. На пол-секунды он будет оглушен, но мне и этого хватит. Костюм-симбионт ожил, усиливая мышцы и впрыскивая гормоны мне в кровь.

Раз… Пробить глаз рукой, второй держать ему нижнюю челюсть.

Два… Протолкнуть руку дальше, пробить костяную перегородку и войти в мозг.

Три… Рывком отплыть подальше, чтобы не попасть под судороги умирающего тела.

Матерый пошел ко дну, вместе с ошметками костей, мозгов и взвеси спермацета.

Сестричка жалобно пищит, у нее рана около хвоста. Быстро проверяю. Неглубокая, но рваная. Не сможет быстро плыть. Остался еще одни, застрявший в водорослях. Он намертво зацепился пастью и грудными плавниками.

Сестричка хочет вырвать ему язык, но я останавливаю. Вначале надо узнать, что за дичь тут происходит? Почему они хотели нас убить? Где смотрители?

Кашалот пищит и пускает пузыри. Сестричка кружит вокруг него и легонько покусывает ему брюхо. Мол, говори. Писк, но ничего не ясно. Сестричка пытается перевести с китового.

/Не понимаю. Хозяин. Приказ. Служить. Хозяин./

Что за хозяин? Какой приказ? Из этого телеграфного стиля сложно что-то понять. Сюда бы Циклопа, тот может разговаривать с кем угодно и вообще умный.

- Узнай, куда подевались люди? Почему их убили?

Сестричка выдает серию щелчков. Кашалот перестает трепыхаться, выдохся.

/Пришел. Новый. Хозяин./

Что за хозяин такой? Хотя это уже что-то, можно доложить Циклопу. Может, зачтет как выполнение задания.

/ Страшно. Уплывать. Уплывать./

Сестричка боится. Я тоже, но деваться мне некуда. Должна выполнять приказ, служить и повиноваться. Это на уровне химии моего тела. И что делать с этим пленником?

Разрываю ковер из водорослей и освобождаю кашалота. Тот медленно плывет вниз, не делая попыток напасть. Похоже, они перепутали нас с людьми-смотрителями. Плывем за ним, куда-то ведь приведет.

Он держится на глубине десятка метров, часто всплывает за воздухом и вроде как растерян. А море вокруг по-прежнему мертвое и пустое. Насколько хватит сил у Сестрички без еды? У нее нет служения ко мне, только семейные узы. Я-то на слизнях могу и день без еды вынести, а воду мне костюм опресняет и гонит прямо в кровь.

Сестричка начинает странно себя вести. Она обгоняет кашалота и устремляется куда-то вперед. Рядом проплывает кальмар в том же направлении. И стая трески.

Мне кажется, или слышно какое-то гудение? Даже скорее гул или пульсация, и все это нарастает. Начинаю различать внизу, на глубине, большой шар. Он огромный, начинается на глубине несколько метров и уходит куда-то вниз. По сторонам я тоже не вижу, где он кончается. Вроде хоровода из живых существ. Снаружи крупные рыбы, дельфины, киты, а дальше в ядре – плотный комок планктона. И все это крутится, растет, меняется. Похоже на рой, когда несколько стай сливается в одну.

Из этого ядра идет та самая пульсация. Сестричка остановилась и смотрит на меня.

/ Это. Новый. Хозяин. Иду. Иди ты./

Мне страшно, пульсация тянет к себе. Течение несет меня все ближе к этому круговороту тел. Кто-то толкает меня в спину… Минога раскрывает пасть и пытается пролезть в центр ядра. Я оказываюсь между скатом и медузами, кружась на краю этого роя. Неподалеку различаю Сестричку сквозь сплетение тел, блеск чешуи и множество хвостов. Я слышу ее голос, который накладывается на пульсацию и ритм.

/Бездна. Песня. Мы слышать сейчас. Мы одно целое. Служить песне. Новый хозяин. Иди к нам./

Этот рой излучает ритм, который поглощает все мои мысли. Я отдаюсь ему и падаю в бездну. В этой бездне пустота и холод. Потом возникает тепло, которое обещает заботу и счастье. На какое-то мгновенье я прикасаюсь к этому теплу и забываю обо всех проблемах. Мы все одно целое. Мы были одним целым. Мы все состоим из частиц, которые существовали задолго до нас. Просто теперь эти частицы собрались вместе. Разум был всегда и везде. Я вижу/вспоминаю/знаю, как рождались галактики и гасли звездные скопления. Я вижу/вспоминаю/знаю, как рождались цивилизации и гибли от вспышек сверхновых. Но где-то все время создается новая цивилизация, потому что в каждой точке вселенной оставлена инструкция. Я не знаю, что это такое и как называется, но все вокруг пронизано частицами\полями, когда превышается критическая масса и плотность, то система превращается в мыслящую.

Надо просто слышать рой. Я вижу/вспоминаю/знаю, что разум бессмертен. Только не разум единичных личностей, а разум на основе множества. Его нельзя уничтожить. Мне впервые за всю мою жизнь хорошо. У меня есть цель – служит этому разуму. Только что-то зудит и заглушает пульсацию. Служение и послушание, мой долг перед Циклопом. Меня тошнит желчью и выкидывает прочь из роя, наверх, к небу.

***

На темном небе горят звезды. Сколько я так лежу – день, два? Наверное, не очень долго. Рой где-то не очень далеко, я чувствую его пульсацию.

Рядом кружит Сестричка, ждала меня. Заметила, что я очнулась и начала говорить:

/Он тебя не принял. Не можешь отказаться от «ты-разум». Надо полностью стать «мы-разум». Мы все теперь часть его. Это мы-разум. Мы есть он. Раньше мы не слышали его. Теперь слышим. Мы свободны от вас./

Сестричка заметно поумнела, почти связные мысли, не как раньше. Прошу ее плыть со мной:

/Идем со мной. Мы семья./

Она ныряет и я слышу ее ответ из глубины:

/Буду здесь. Это моя новая семья. Ты моя старая семья. Я буду тебя видеть. Приплывай. Спрашивай. Скажи люди./

Вот и все, теперь я одна. Хорошо, что разрешила приплывать. Но мне надо плыть назад, долг гонит меня к Циклопу. Пусть сам разбирается, что тут происходит. Я всего лишь глупая Рыба, которая лишилась свой семьи, счастья и величайшего знания во вселенной.

***

На причале стоит Циклоп. Сам пришел. Немого поодаль кучкой стоят охранники и секретарша. Выхожу из воды, не снимая костюма-симбионта.

Пытаюсь пересказать все произошедшее, но получается какая-то мешанина. Может, я глупая? Или дело в тех нескольких часах, когда я вырубилась и плавала как бревно?

- Я не очень поняла, - честно говорю. – Это какой-то рой, сверхорганизм.

Циклоп подходит ко мне, снимает костюм и отлепляет с меня слизняков. Потом заглатывает их, выпучив на меня свой глаз. Вот ведь, это не просто стимуляторы, а еще и сборщики информации. Теперь мне и самой интересно, что он там узнает и поймет.

- Произошло превышение критической массы, - вещает Циклоп. – Когда много существ соединяется, они превращаются в подобие детектора. Нечто превратило простую систему в сложную, что-то больцмановского мозга. Высокая плотность планктона, его большое количество и воздействие некой вездесущей материи. Или поля. Или частиц. Вот как все просто…

Циклоп очень умный, я даже не все слова понимаю, которые он говорит.

Я рассказываю, что мне сказала Сестричка. Про служение, про нового хозяина.

Циклоп кивает:

- Он будет расти и дальше. И он может менять погоду и течения. Он не видит в людях разум, мы ему не интересны. Поэтому он тебя и не принял, хотя ты и дура. Из всех Рыб только тебя принял рой, пусть на короткое время. Остальные сгинули. Ты выполнила задание, вот обещанная награда.

Циклоп глубоко сует мне в ухо язык, что-то там проворачивает и на секунду боль заполняет мою голову. Я понимаю, что теперь у меня нет служения и повиновения.

С размаха бью его в лицо, в этот воспаленный глаз. Циклоп кулем сползает на камни и начинает скулить. Оказывается, я очень давно хотела это сделать. Это за то, что я не стала частью другого разума. Из-за служения Циклопу. За то, что он послал меня в этот рой, за то, что угробил других Рыб.

Циклоп молчит и вытирает кровь из лопнувшей губы. Останавливает кинувшегося ко мне краба-охранника. Тот застыл и щелкает клешнями, не понимая, что делать. Служение велит разорвать меня на клочки, но хозяин запрещает.

- Ты свободна, Рыба, - говорит мне Циклоп. – Можешь плыть куда хочешь и делать что хочешь.

Я растеряна. Мне некуда плыть. Сестричка ушла, служить некому, даже рой меня отверг.

- Может, новое задание? – спрашиваю я. – Я готова служить.

Циклоп усмехается.

- Будь около роя, по крайней мере, он тебя не убил сразу. Общайся с ним через Сестричку. Он же может перекрыть течение, или растопить весь лед. Ты понимаешь?

Перед глазами мелькнуло видение мертвого извозчика. Вода заливает пустыню, и по дну нового моря парень с белозубым оскалом едет на повозке, запряженной мертвой псевдо-лошадью. Я не понимаю, откуда это видение.

Вдруг меня осеняет новая мысль.

- А если мы также соединим вместе всех людей в одном месте, у нас получится свой рой? И никто не погибнет.

- Я же говорю, он умнеет, такое не смогла бы придумать дура вроде тебя. Это он через тебя подсказывает. Мы просто растворимся в этом новом рое без следа, ты понимаешь? - ухмыляется Циклоп. – Ты понимаешь, Рыба, что это контакт с другим разумом? Мы с ним родственники, но он совсем чужой по своей сути.

Я дура и ничего не понимаю. И это точно не мои мысли. Но мне нравится, что мысли появляются во мне. Раньше такого не было. И мне нравится служить, я поняла. Циклопу, рою, морю, Сестричке, людям…

- Слушай, а ты точно удалил из меня служение? – хватаю Циклопа за руку.

На этот раз охранник бьет меня клешней по руке. Быстро и больно.

Циклоп смеется, лепит на меня новых слизняков и уходит прочь. На горизонте темнеет едва заметная полоска шторма. Грядет буря…

Автор: Роман Арилин

Источник: https://litclubbs.ru/writers/7072-sluzhenie.html

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

Читайте также: