БЕССОННАЯ НОЧЬ (ч.1): НЕИМОВЕРНЫЕ СТРАДАНИЯ
БЕССОННАЯ НОЧЬ (ч.2): ДЬЯВОЛЬСКИЙ КРЕСТ
БЕССОННАЯ НОЧЬ (ч.3): ЛОЖНОЕ ОБВИНЕНИЕ
Вероятно, было уже за полночь, когда арестовали Иисуса. Его вели, связанного, по темным узким улочкам Иерусалима. Они “отвели Его сначала к Анне” (Ин. 18:13).
Сначала Иисуса судили иудеи, затем римляне. Каждый “суд” проходил в три этапа. Я взял слово “суд” в кавычки, потому что это было пародией на правосудие. Иудейские “судьи” не стали даже разбираться, был Иисус виновен или нет. Вожди иудеев уже приговорили Его к смерти (Ин. 11:47-53; см. Мф. 26:4; Мк. 14:1); проводя “судебный процесс” над Иисусом, они не вершили правосудие — они стремились найти оправдание заранее принятому ими решению (Мф. 26:59; см. Мк. 14:55).
Первый этап иудейского “суда” — допрос у Анны. Анна был “тесть Каиафе, который был на тот год первосвященником” (Ин. 18:13). Сам Анна был первосвященником с 6 по 15 г. н.э., пока его не сместил римский прокуратор Валерий Грат. Так как по закону Моисея должность первосвященника была пожизненной, многие продолжали считать его законным первосвященником. В рассматриваемом нами отрывке Анна и Каиафа оба названы “первосвященниками” (Ин. 18:13, 19, 22, 24; см. Деян. 4:6). Лука в своем повествовании сообщает о “первосвященниках Анне и Каиафе” (Лк. 3:2).
Мы не знаем, почему Христа сначала привели на допрос к Анне. Его могли отвести туда из уважения к бывшему первосвященнику. Может быть, старик Анна захотел увидеть Иисуса (как это было с Иродом; Лк. 23:8). А может, враги Иисуса надеялись, что ушлый политик поможет им сфабриковать против Него обвинение. Не исключено, что остановка у Анны была как бы с пользой потраченным временем, пока собирались члены синедриона.
Анна начал допрос Иисуса с неопределенных вопросов “об учениках Его и об учении Его” (Ин. 18:19). Христос отвечал: “Я говорил явно миру... в синагоге и в храме” (Ин. 18:20). Возможно, Он указал на кого-то из присутствовавших, говоря: “Что спрашиваешь Меня? Спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил” (Ин. 18:21).
Тогда “один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: «Так отвечаешь Ты первосвященнику?»” (Ин. 18:22). Это было лишь началом жестокостей, которые Ему пришлось претерпеть в тот день. В ответ Иисус сказал: “Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?” (Ин. 18:23). Мартин Лютер отмечал, что Господь запрещает отвечать на насилие физически, но не словесно.
Затем “Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе” (Ин. 18:24). Это был второй этап иудейского “суда”. Вполне возможно, что дом Каиафы находился рядом с домом Анны. Иоанн сообщает, что “это был Каиафа, который подал совет иудеям, что лучше одному Человеку умереть за народ” (Ин. 18:14; см. 11:49-52).
“И привели Иисуса к первосвященнику; и. все первосвященники и старейшины и книжники”, то есть “весь синедрион”, “собрались” (Мк. 14:53, 55) вместе в верхней комнате (см. Мк. 14:66) в доме Каиафы (Лк. 22:54). Если на ночной совет был собран не весь синедрион, то кворум, по крайней мере, был и свою задачу найти основания для осуждения Иисуса на смерть выполнить мог.
Враги Христа, вооруженные микроскопом своих предрассудков, в течение трех с половиной лет выискивали в Его жизни хотя бы одну погрешность, но ничего предосудительного так и не нашли. Теперь они сделали ставку на “лжесвидетельство против Иисуса, чтобы предать Его смерти”, но “не находили, хотя много лжесвидетелей приходило” (Мф. 26:59, 60; см. Исх. 20:16). Проблема состояла в том, что им требовались как минимум два свидетеля, чьи бы показания более или менее совпадали (Втор. 17:6; 19:15), но даже лжесвидетельства “не были достаточны” (Мк. 14:56).
Наконец “пришли два лжесвидетеля и сказали: «Он говорил: ‘Могу разрушить храм Божий и в три дня создать его’»” (Мф. 26:60, 61). За несколько лет до этого, когда иудеи требовали знамения от Иисуса, в ответ Он им сказал: “разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его”, подразумевая “храм тела Своего” (Ин. 2:19, 21). Однако Он не говорил, что разрушит храм. Эти свидетели лгали, “но даже в этом лжесвидетельство не совпадало” (Мк. 14:59; Современный Перевод).
Каиафа, должно быть, чувствовал все большее замешательство. Раздосадованный, он повернулся к Иисусу и спросил: “Что же ничего не отвечаешь? Что они против Тебя свидетельствуют?” (Мф. 26:62). Но Христос молчал (Мф. 26:63; см. Ис. 53:7; Деян. 8:32, 35; 1 Пет. 2:23).
В бешенстве первосвященник воскликнул: “Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?” (Мф. 26:63). Слова “заклинаю Тебя Богом живым” были у иудеев стандартной формулой, произносившейся, когда человека приводили к присяге. В Восстановительном Переводе говорится: “Требую, чтобы Ты, поклявшись живым Богом, сказал нам...”
Вероятно, Каиафа особенно не надеялся, что Иисус даст ответ. В том обществе, как и во многих странах сегодня, обвиняемого не имели права заставлять давать показания против себя. До этого Христос отказывался отвечать иудейскому вождю; а теперь Иисусу, как никогда, лучше было бы промолчать. Если бы Он отказался отвечать, у первосвященника не было бы оснований для обвинения. В минуту величайшей опасности Господь заговорил. Он ответил: “Я” (Мк. 14:62).
“Даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных” (Мф. 26:64; см. Дан. 7:13; Пс. 109:1), — добавил Иисус. Пусть сейчас Его унижали — в скором времени Он снова воссядет по правую руку от своего Отца. Тогда у Него, а не у Каиафы, будет власть и сила!
В душе первосвященник, конечно, обрадовался ответу Иисуса, но сделал вид, что его сильно потрясло то, что он услышал. Он разодрал на себе одежды, что являлось символом глубокого горя, и завопил: “Он богохульствует! На что еще нам свидетели?” (Мф. 26:65). Моисеев закон требовал казнить поносившего Божье имя (Лев. 24:16). По иудейскому закону Иисус не был виновен в богохульстве, но Каиафу не интересовали формулировки закона. Ему было достаточно, что Иисус назвался “Христом, Сыном Божьим” (делая Себя равным Богу; см. Ин. 5:18) и “Сыном Человеческим”, то есть Мессией. “Он богохульствует!” — закричал первосвященник.
Каиафа обратился к синедриону: “Вот, теперь вы слышали богохульство Его! Как вам кажется?” (Мф. 26:65, 66). Они ответили: “Повинен смерти!” (Мф. 26:66). Это еще не было официальным приговором синедриона; он будет вынесен вскоре после восхода солнца (см. Лк. 22:66–23:1). Тем не менее, собравшиеся были довольны, что им удалось найти оправдательную причину для смертного приговора.
Добившись своего, члены синедриона дали волю своей долго удерживаемой ненависти: Иисусу завязали глаза (Мк. 14:65; см. Лк. 22:64), после чего некоторые “плевали Ему в лицо и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам и говорили: «Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?»” (Мф. 26:67, 68). Напоминает жмурки, только в извращённом, подлом виде. “Люди, державшие” Иисуса, тоже били Его и издевались над Ним (Лк. 22:63, 64; см. Мк. 14:65). “И много иных хулений произносили против Него” (Лк. 22:65). Так враги Христа коротали время до рассвета.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Долгая ночь, наконец, подошла к концу, но впереди был еще долгий день — день, который завершится смертью Иисуса. Ему предстояло претерпеть еще много жестокостей и несправедливостей.
