На выходные мы уже давно были приглашены на дачу к друзьям. Там планировался сбор нашей компании, это всегда душевное и развивающее общение как для взрослых, так и для стайки детей. Муж спросил меня, как поступим. Сомнений не было: поедем!
Я же всё надеялась, что эта история развеется, как морок. Я по-прежнему была в стадии отрицания и всячески показывала ему, какая я хорошая и как я меняюсь ради него, ради нас. Одна из его претензий была в том, что я мало проявляю себя. Что ж, я буду проявлять! Я буду идти в новое и принимать вызовы! Я стану яркой личностью!
Тем временем я 4 дня не ела и не пила и мне в субботу конкретно уже стало нехорошо. Моя смерть от обезвоживания, видимо, всё-таки не входила в планы мужа, и он меня подталкивал к тому, чтобы выйти из своей аскезы. Утром я согласилась на воду, позже съела яблоко. Ему бурно и многословно рассказывала о своих ощущениях. Слушал он вполуха.
Разговоры давно были точкой преткновения в нашей паре. Когда мы съехались, мне не с кем было разговаривать, кроме него и нескольких интернет-знакомых, с кем мы вели монотонную переписку по мэйлу. Я на него извергала всю свою объёмную рефлексию, перемежая её со сплетнями и прочей пустой болтовнёй. Он даже ввёл правило тишины на 1 день в неделю. Позже я обросла подругами, на которых частично перенаправила свою вербальную активность, но всё равно поговорить с ним любила, и он первый, с кем я делилась своими эмоциями, переживаниями, инсайтами, новостями... В общем, вываливала на него свой внешний и внутренний мир. Он тоже не молчал, но, будучи рационалом-логиком, говорил на другом уровне. И когда я что-то рассказывала, он стремился решить проблему, а мне надо было просто чтобы меня выслушали и сказали тёплые слова поддержки. Он был не по этой части, но кое-как приучился.
Итак, мы, долго копаясь, поехали-таки с детьми к друзьям. Ехали долго, по дороге, опять же, разговаривали, но на ту самую острую тему, а о том, что можно обсудить при детях. Я была в некотором экстазе от того, что мы сейчас все вместе и он наверняка передумает, видя, как нам хорошо вчетвером... Ну да, конечно.
Пребывание у друзей было сладкой пыткой. О том, чтобы рассказать им наши "новости", не было и речи. Я изображала, что всё в порядке, поддерживала разговоры, гуляла со всеми и играла в настолки. Всячески показывала мужу, как я умею быть активной. Все там были парами, как пошутил один из друзей – "все приехали со своими жёнами", выделив слово "своими", и мне стоило усилий взять себя в руки. Мы пробыли там до вечера воскресенья и в самое пробочное время отправились домой.
По дороге я опять мило чирикала и строила вслух планы на будущее. Дети их поддерживали. Видимо, по критериям мужа ситуация дошла до такого абсурда, что где-то по дороге он заехал в тёмный двор, сказал детям сидеть и играть в телефонах, а меня позвал на разговор. "Я хочу с тобой расстаться, ты понимаешь? Ты ведёшь себя так, будто этого не понимаешь. Я ухожу от тебя. Всё. Мы расстаёмся" – смотрел он на меня почти исподлобья. Я опять завела речь о том, что я исправлюсь, что мы всё наладим, а он вещал про то, что всё решил. "Мы сейчас ездили к друзьям, как семья. Мы что, не сможем так больше?" – срывающимся голосом решилась спросить я. "Ну... если заранее запланировать. Но это для меня не было семейной поездкой или вообще чем-то выдающимся".
Дети уже начали беспокоиться и искать нас, пришлось вернуться в машину. Проехав ещё немного, он остановился у придорожного кафе, предложив всем перекусить. Я не была голодна, я вообще не чувствовала голод. Но чтобы поразить его, согласилась на ролл с курицей, хотя я давно не ем мясо. Всячески подчёркивала свои широкие взгляды. "Живу каждый день как последний" – говорила я ему.
Это концепция Кастанеды – то, что нас внезапно объединило почти 19 лет назад. Быть готовым в каждый момент умереть. И когда дети заснули в машине, я стала говорить о смерти, рассказывать ему, что кому я хочу оставить, как распорядиться моим наследством, как мне хочется, чтобы он растил наших детей. Это было непросто для меня, но казалось, что такие речи впечатлят его. По приезду я стала писать нечто вроде завещаний и прощальных писем для каждого из близких.