Вчера (ссылка в конце статьи) я рассказывал про Илак - древнюю рудничную страну в Ташкентской области, в 10-11 веках снабжавшую серебром всю Евразию. Илакские монеты находили даже в Скандинавии, а за всю историю тут было добыто примерно столько же породы, сколько в европейской Кутной-Горе и 2-3 раза больше, чем на Нерчинских рудниках в Сибири. Подорвавшая себя исчерпание ресурсов и стёртая с лица Земли монголами, страна Илак была забыта на века, пока новую индустриализацию Узбекистана не провели Советы.
Рудники Илака впечатляют даже описанием. Лашкерек близ Ангрена, например, уходил в землю на глубину до 300 метров, и за время своего существования добыл не менее 300 тысяч кубометров руды, из которых было получено порядка 400 тонн серебра (то есть общий вес добытого Илаком благородного металла - не менее 1500 тонн).
Ещё крупнее был Канимансур в нынешнем Таджикистане у посёлка Адрасман, главный элемент которого - Большой карьер (или скорее рухнувшая галерея) тянется на 350 метров при ширине от 5 до 60м и 50-метровой глубине, а помимо него есть ещё Главные камеры - рухнувшие залы выработок, крупнейший из которых имел размеры 50 на 60 метров.
Так же выделяются Джеркамар, Джелтимас, Канджол, а многие рудники попросту не изучены, так как расположены высоко в Кураминских горах, в погранзонах среди минных полей, куда не попасть даже учёным. Но к тому же Канимансуру вполне можно подойти со стороны Худжанда:
Самый же доступный из илакских рудников Унгурликан (дословно "рудничная пещера") добывал не металлы, а бирюзу. К нему, с двумя пересадками - первая в Ахангаране, а вторая в селе Санам - мы и отправились в компании двух ташкентских Александров: один - преподаватель в местном филиале МГУ и энтузиаст википедии, другой - его студент.
Погода в тот день была какой-то не среднеазиатской, а беломоро-балтийской - не просто холод, а странная мозгля с туманом и мелкой водяной пылью. Что ж, в Ташкенте стоило задержаться на месяц, чтобы увидеть Среднюю Азию и такой. На старой "копейке", затарившись сыром, колбасой и лепёшкой в придорожном магазине, едем вверх вдоль каменистой речки Абджазсай, но название ближайшего к нашей цели кишлака я не помню.
Оба Саши в Унгурликане были не в первые, и штурманом был именно Саша Википедист. Сошли там, где он попросил остановить, да спустились из кишлака на речку:
Пересохшей она только кажется - посредине узкое, но довольно бурное русло, которое далеко не везде можно пересечь, не намочив ноги. Пересекать нам её пришлось несколько раз, порой бросая в воду камни, чтоб навести переправу.
Но для орошения кишлачных полей проще перекинуть через речку горный ручей по водосточной трубе, чем поднимать из неё воду:
Саша очень интересно рассказывал про историю Илака и всей Средней Азии, в рассказе его чувствовалась та особая романтика этого края, бесконечный круговорот разрушения да память о превосходстве былых цивилизаций. Когда же рассказы закончились - он просто пошёл впереди, затянув "Красная Армия всех сильней....". Нам надо было перевалить через первую от реки невысокую гряду, и приглядывавший за баранами чабан явно узнал не первый раз здесь ходившего Сашу.
Я больше смотрел на камни, с каждым километром становившиеся всё чуднее и ярче:
Саша, вооружившись подзорной трубой, высматривал птиц да записывал их в блокнотик:
Крупнейшим "уловом" оказались сипы, огромные (до 2,5 метров в размахе крыльев) грифы с характерными "воротничками", не дающие соку падали стечь на перья. Падаль они судя по всему и высматривали:
На подъёме, несмотря на холод, я разделся до футболки - по постриженной баранами траве, по крутому, но ровному склону мы шли вверх быстро и прямо. А на другой стороне гряды появились глубокие чёрные ямы и похожие на курганы отвалы - это и есть Унгурликанская копь, легендарный "бирюзовый рудник Илака":
Впрочем, и думать, что всем им по тысяче с лишним лет, тоже не стоит - добыча бирюзы здесь возобновлялась в 1970-е годы, и новые выработки частью строились заново, а частью поглотили древние. Само собой, за полвека они сохранились гораздо лучше, чем те за тысячу лет, и то, что может здесь увидеть глаз неспециалиста - скорее всего будет современным. Но с края ямы на кадре выше не видать её дна:
Камни рудной земли:
И мерцающая кое-где среди них бирюза - её цвет не спутаешь ни с чем. "Камень счастья" или "камень победы" - так переводится это слово (в оригинале фируз или пируз) с персидского: бирюза известна человечеству порядка 6000 лет, и по сочетанию красоты и доступности испокон веков была одним из самых популярных самоцветов.
По персидскому поверью бирюза возникла из останков тех, кто умер от несчастной любви, и потому ей украшали наряды невест и дарили её возлюбленным; в старины персы верили, что простое разглядывание бирюзы полезно для глаз и ума, помогает человеку сосредоточиться и обрести смысл с ним происходящего.
В общем, спрос на бирюзу был, а её раннетюркское название "чече" (известное в китайском варианте "сэсэ"), возможно, стало прототипом слова Чач, и тогда Ташкент (Чачкент) выходит не просто Каменным, а Бирюзовым городом.
При Илаке на Унгурликане добыли порядка 300 тысяч кубометров бирюзовой руды, то есть порядка 80% всей здешней её добычи. Так же в этих шахтах добывали золото, но в существенно меньшем объёме. На заднем плане зияет одна из штолен:
Поужинав на склоне, начинаем спускаться в катакомбы. Я по такому случаю надел непромокаемый камуфляж, по подмосковным Сьянам помня, как быстро там можно угваздаться.
Но хоть сколько-нибудь сложным для прохода оказался лишь спуск, за которым начинаются ровные и широкие штольни, где спокойно можно идти в полный рост, а пол сгодился бы и для каталки. Под землёй тепло и душно, пыльно и темно.
В основном, если фотографировать со вспышкой, унгурликанские выработки выглядят так, и прорыты они явно во времена не столь давние - древние шахты представляли собой чрезвычайно извилистые лабиринты узких проходов, причём как уже говорилось, без крепей.
Хотя новые ходы могли пересекаться где-то со старыми, и мы тщательно высматривали признаки подобных ответвлений, но ничего однозначно похожего так и не нашли. По некоторым данным, они и вовсе не пересекаются - там, где старые выработки, бирюза исчерпана ещё в 11 веке (но ещё долго ценилась в мусульманских странах куда больше свежедобытой в других рудниках).
Под землёй - совсем другой мир, и множество странных сущностей вроде похожей на шерсть чёрной плесени или тонких белёсых грибов на гнилых балках крепей:
Это не бирюза, а нечто полужидкое и пастообразное - возможно, выходы каких-то медных солей, образующихся с капающей водой:
Где-то здесь валяется скелет козлёнка; то и дело попадётся бутылка или окурок - люди в пещерах бывают не так уж редко. А завязанные узлами металлические крепления говорят о том, что это точно не при Саманидах построено.
В глубине пещер обнаружились ещё и летучие мыши - первый раз вижу их настолько близко. Одни при нашем появлении вспархивали и беззвучно улетали, другие молча скалились с потолка, а парочка внизу слева и вовсе спаривались, и до нас им не было никакого дела.
Случайно заснял даже летучую мышь в полёте. В целом, существа малоприятные и похожие вблизи скорее на насекомых, чем на млекопитающих или птиц. И в то же время именно что мыши с розовым носом и огромными ушами.
Фотографировал же я не саму мышь (это я счёл невозможным), а уходящий кверху ствол, возможно ту самую яму:
Цветные камни подземелий:
И не раз попадавшаяся нам бирюза - всю не растащили ни советские шахтёры, ни нелегальные старатели:
Хотя особая концентрация мелких осколков в одном из закутков наводит на мысли, что где-то в ближайших штольнях её периодически добывают, а здесь сортируют, оставляя слишком мелкие или тусклые камни.
Всё равно на удивление красивые:
Сама бирюзовая жила, в свете фонарей и фотовспышки похожая на какое-то таинственное сияние:
И камень из неё у кого-то из нас на ладони:
Побродив по расходящимся штольням, не тянувшим впрочем на "лабиринт", мы выбрались на поверхность, чтобы спуститься в другую выработку за несколько сотен метров от первой.
Два Александра вспоминали, как ходили туда втроём, договорившись возвращаться при малейшем плохом предчувствии, и один из команды, услышав странные низкие звуки, тогда вдруг запаниковал, что где-то в шахте притаился леопард. Леопарды в Узбекистане правда есть, несколько штук в горах между Кашкадарьей и Сурхандарьей, но в этой штольне им взяться было неоткуда... и всё же сочтя, что если страх возник - то у него есть причина, тогда они ушли, а сейчас вернулись, надеясь найти следы древних ходов. Мы сходу прозвали эту шахту Пещера Леопарда, и каждый норовил хоть раз, обогнав попутчков, притаиться за углом да зарычать в меру своего умения.
Но эта штольня оказалась ещё меньше и проще предыдущей, и запомнилась разве что вот этими белыми натёками, похожими на пасту - так, наверное, рождаются сталактиты:
Здесь не было даже летучих мышей, а вместо леопарда мы обнаружили медлительную жабу:
И лишь в конце её мы нашли подозрительно узкий проход, куда не каждый человек в принципе смог бы прозеть - дыра в стене у пола, куда можно протиснуться лишь ползком, небольшая низкая комната, дальше ещё более мудрёный лаз... Слазив туда, Саша предположил, что это может быть и "оно", остатки 1000-летних выработок... но у меня даже кадр с входом туда не удался.
Вылезаем обратно на поверхность:
Бирюза из подземелий - насобирать там можно не так уж и мало, но с собой я не взял ничего:
Дальше мы долго спускались пологими склонами в сгущавшихся тумане и сумерках:
Ближе к кишлаку паслись помимо пошлых баранов необычайно красивые козы с длинной курчавой шерстью:
Уже в потёмках мы вышли в кишлак (где, как ни странно, на нас никто особенно не обращал внимание), минут за двадцать поймали машину до трассы, и уехали в Ташкент.
Илак. Забытая страна древних копей, которые возродили Советы.
Тункет. Столица Илака в промзоне Алмалыка.
