...Зоя в изнеможении откинулась на подушку и тут же услышала крик ребенка. Акушерка промокнула ее лоб, на котором выступили капельки пота.
- Ну вот, слава Богу, у тебя сынок. Хороший, крепенький! Чубатый, смотри, какой красавец! – сказала врач, поднимая кричащего малыша, красного, сморщенного. – Вот и хорошо, как раз к обеду успел!
Зоя смотрела на малыша и думала: «Неужели это мой сынок? А я теперь мама?» Чувство умиления захлестнуло ее, на глазах выступили слезы. Она уже забыла о той боли, которую испытала совсем недавно. Ей сразу захотелось поделиться своими чувствами с Петром, увидеть его глаза. Жаль, что не пускают никого сюда.
- Ну что, записывай, Шура, - услышала Зоя. – Мищенко Зоя Даниловна, мальчик, 10 мая 1951 года, 11 часов сорок пять минут, рост 54, вес 3500. Привязывай на ручку мужичку, Шура, заворачивай его и в палату. Маме на руку номерок. Какой там у нее?
- Тридцать первый, - ответила медсестра, привязывая на запястье Зои кусочек детской клеенки с написанными на нем цифрами.
- А мамочку я сейчас посмотрю. Ну и намучились мы с тобой, двенадцать часов не могла разродиться. Хотели уже кесарить. Но, слава Богу, сама справилась.
Осмотрев Зою, акушерка осталась довольна. Она положила ей на живот ледяную грелку, прикрыла Зою простынкой, сказала:
- Полежи немного, скоро тебя увезут в палату.
Зое хотелось спать, она прикрыла глаза. Но уснуть не получилось: в родильном зале было прохладно, а простынка не очень согревала. К тому же грелка забирала оставшееся тепло. Зоя натянула простынку до подбородка, однако теплее не стало. В зал вошла женщина в белом халате, стала убирать все, что использовали во время родов. Зоя попросила:
- Мне холодно, можно еще простынку?
Женщина посмотрела на нее, вышла и через несколько минут вошла с коричневым одеялом.
- Вот, укрывайся, тебе тут часа два лежать – так положено. Потом увезут в палату.
Под одеялом было теплее, Зою потянуло в сон. Она задремала, но вскоре к ней подошла врач, еще раз осмотрела ее и приказала везти в палату.
Зое очень хотелось сказать Петру, что у них теперь есть сын, что он отец. Но сообщить пока не было возможности. Как только ей разрешат встать, она обязательно дойдет до места дежурной медсестры и позвонит на почту, чтобы передали Петру и свекрови, что родился мальчик. Эти мысли блуждали в ее голове сквозь сон, иногда ей чудилось, что она дома и ждет, когда в комнату кто-нибудь войдет...
Вошедшая в палату акушерка скомандовала:
- Ну-ка, мамочки, готовим обед для деток! Открываем, протираем, руки моем, косынки надеваем!
Через минуту в палату вошла другая, держа в руках сразу двух малышей, назвала номера, отдала откликнувшимся. Когда она внесла очередную парочку, один из них кричал. – Тридцать первый у кого? – спросила она.
Зоя вспомнила, что это ее номер, встрепенулась:
- Это мой!
- Крикун такой! Немедленно требует еды. А у мамы, может, еще и нет ничего, - говорила медсестра, неся кричащего малыша Зое. – Ты первый раз? – спросила она.
Зоя кивнула.
Медсестра показала, как прикладывать ребенка, который сразу притих, уцепившись за сосок.
... Петр открыл глаза и сразу подскочил. Он не понимал, где он находится, почему лежит на полу на овчинном полушубке. Мысль о Зое ударила его, словно плетью: что с ней? Родила, наверное, уже? Вокруг было темно, где-то кто-то храпел. Петр поднялся. Он вспомнил, как пришел к Ивану. Сколько времени прошло? Сколько сейчас? Он ощутил жестокую жажду, но не стал искать, воду, а направился к двери. Выйдя на улицу, он понял, что на дворе ночь, и быстро, насколько позволяли ему ноги, пошел домой.
Войдя во двор, он хотел пройти тихо, чтоб не разбудить мать, но она встретила его, лишь только он открыл дверь:
- Явился? Совести у тебя нету! Где болтался?
Петр попытался огрызнуться, но мать осадила его:
- Замолчи! Сын родился у тебя, а ты и не знаешь, папаша! – с брезгливостью произнесла она. – А если Зоя узнает про это? То-то радость ей будет!
Она отвернулась, ушла к своей кровати. Петр хотел было попросить есть, но не решился, выпил кружку воды и прошел в свою комнату. Вдруг в голове мелькнуло: «Сын у тебя родился!» Сын? У него сын? А откуда мать знает? Может, Зоя звонила, а его не было... Он вышел к матери.
- Ма, а откуда ты знаешь, что сын родился? – спросил он негромко.
- От верблюда, - буркнула мать, лежа лицом к стене, не поворачиваясь к нему.
Петр ушел. Он разобрал постель, лег, вытянулся под одеялом – бока болели от лежания на полу. На стене кукушка прокуковала два часа. Значит, два часа. Утром нужно отпрашиваться у бригадира, чтоб поехать к Зое. Нужно спросить у матери, что отвезти ей. Внезапно чувство нежности к жене охватило его. Ему стало стыдно, что, когда она страдала, он бессовестно глушил водку. Но тут же сон сморил его.
Евдокия лежала в кровати и с тяжелым чувством думала о том, что, к сожалению, Петро пошел в отца. Такой же был жестокий, безразличный к ней. На глаза навернулись слезы. Евдокия всхлипнула. Прожила без радости, а бабского счастья и не видала почти. Неужели ж и Зое такое написано по судьбе? Она ведь любит его! Чего этому остолопу нужно? Евдокия ворочалась в постели. Вскоре услышала храп сына.
Она была во дворе, кормила кур, уток, когда в калитку постучали. Евдокия подошла. У калитки стояла девчонка, которую Зоя выучила работать вместо себя.
- Тетя Дуся, - сразу бросилась к ней девчонка, - Зоя звонила, у нее мальчик родился.
Она достала из сумочки бумажку.
- Вот, рост 54, вес 3500, - с радостной улыбкой проговорила она.
Евдокия охнула, сказала спасибо, девчонка постояла немного, потом проговорила:
- Ну, я пойду.
Она пошла, а Евдокия сразу подумала, что как-то нужно сообщить Петру. Она быстро переоделась и пошла к нему в мастерскую Но там сказали, что отпустили его домой, потому что у него жена рожает...