Маяки – это не только историческое наследие и «морской фасад» любой страны, но и многогранный символ, олицетворяющий собой надежду, служение, одиночество.
Мы поговорили с капитаном проекта «Нам светло» Анастасией Макаровой об экскурсиях и гостях, маршрутах, отношении к маякам в России и Европе, качествах настоящего смотрителя маяка и, конечно, немножечко о том, каким наш герой видит Санкт-Петербург.
Подробнее в статье
– Для начала: Санкт-Петербург или Питер?
– Мне кажется, «Питер» – это «междусобойное» словечко, более ласковое, я бы сказала. Редкий человек скажет: «Поехали в Петербург», скорее скажут: «Поехали в Питер». В этом есть и любовь, и нежность, мне кажется. В этом есть такое тёплое чувство, хорошее чувство – «Питер». Когда мы называем город так, то видим белые ночи, разведённые мосты, мансарды, старые улочки, а если «Санкт-Петербург» – дворцы, Эрмитаж, музеи и так далее. Мне кажется, что в этом и есть разница.
– А что для вас Санкт-Петербург?
Я очень люблю золотую осень, «пушкинскую». Когда в яркий солнечный день всё усыпано листвой и асфальт мокрый, это потрясающе красиво. Вот это и есть самый настоящий Санкт-Петербург. Я всем своим знакомым рекомендую приезжать именно в это время года, ловить солнечные дни, потому что в них можно наиболее остро, наиболее полно почувствовать атмосферу нашего города.
– Есть ли у города какие-то особые правила?
– Мне очень нравится, что у нас существует высотный регламент. Когда-то это был царский закон – нельзя строить в центре города дома выше Эрмитажа, то есть царского дворца, поэтому в Петербурге появилось множество мансард. Как в Париже!
– Почему Вы переехали в Петербург?
– С детства люблю море, поэтому мне всегда хотелось жить где-то рядом с ним. И из всех городов России для переезда я выбрала именно Петербург. Мне кажется, в Питере любой может найти свой жизненный путь, свою профессию, потому что возможностей очень много. Особенно любят Петербург творческие люди, очень много художников, музыкантов. Люди со всей страны едут именно сюда, потому что здесь сама атмосфера, мне кажется, располагает к творчеству. Я бы сказала, что Питер – это самый лучший город для того, чтобы развиваться в любом творческом направлении. А что касается «депрессивности», я не считаю, что она вредна для творчества, грустить даже полезно, поймать этакий сплин петербургский.
– Сложно ли было адаптироваться к резким переменам погоды?
– Мне было сложно только в первое время после переезда. Я родилась и выросла в Норильске. Это Заполярье, один из самых северных городов России. Там совершенно другой климат: сухой, морозный, зимой классические -45°С. Тяжелее всего там мне давалась полярная ночь, когда два с половиной месяца в году ты не видишь дневного света. Идёшь по улице – тут три метра снега, там три метра снега, между ними прокопана дорожка, утром темно, сидишь в школе – темно, идёшь из школы – опять темно. Когда ехала в Петербург в 1997 году, думала: «С севера еду, я такая закалённая!». Ничего подобного! Первые пару лет жутко болела. Здесь, в этом сыром климате, -10°С как норильские -30°С, потому что ветер с залива жёсткий, воздух сырой. Пришлось привыкать. Но я довольно быстро адаптировалась. Сейчас мне тяжелее всего в феврале. Зима кажется бесконечной. Думаешь: «Ну, когда она уже кончится, когда уже будет весна». Люди, я знаю, жалуются больше всего на ноябрь и декабрь в Питере, потому что иногда за два месяца солнце не выглядывает ни разу. И всегда тучи, которые как будто по голове едут. Но, тем не менее, если ничему не сопротивляться чуть-чуть хотя бы, то жизнь будет слишком лёгкой, не так ли?
– В чём особенности местного климата?
– Ну, вот сырость эта. И мало солнца, особенно зимой. Водные пространства оказывают огромное влияние на климат. Мы, в целом, находимся на перекрёстке погод. Обычно с запада приходят циклоны – Балтийские шторма приносят волну с открытого моря и из-за этого в городе наводнения. В такие дни ветер свежий, даже солью немножко пахнет иногда. Вообще в смысле погоды в Петербурге жить очень нескучно: если прогноз тебе обещает что-то одно, по факту может оказаться совершенно другое. Это не миф. Если глобальнее говорить, то не предсказать в каком месяце выпадет первый снег: в одном году где-то в середине октября, а в другом можно до января ждать. Не знаешь, когда наступит весна.
– В настоящее время Вы являетесь капитаном проекта о маяках «Нам Светло». С чего всё началось?
– Проект «Нам Светло» был основан в 2015 году двумя ребятами – Ольгой Исаевой и Андреем Шраптько. Они придумали делать экскурсии по маякам, а я пришла уже в 2016 году. Сначала работала гидом, потому что уже владела на тот момент достаточно объёмной информацией о маяках. Затем подобралась команда людей, которые предложили мне делать вместе журнал о маяках [прим. ред.: журнал «Маячные истории», издавался с 2016 по 2020 год, создано 12 выпусков]. До нас подобного в России ничего не было. И на данный момент тоже нет. Несколько лет мы этим занимались, переводили с разных языков – где-то с английского, где-то с французского и так далее, разбирались в устройстве маячной техники. Это было очень интересно и весело. И вот уже, получается, шестой год я работаю гидом в проекте «Нам Светло», из них последние три я его владелец, он стал полностью моим. Это моё основное дело. Самое важное для меня – донести не только как можно больше информации до людей, но и подарить им какое-то душевное тепло. Чтобы это была не просто экскурсия «посмотрите направо, посмотрите налево», а яркий день в их жизни, полный хороших историй, природы. Показать людям, что маяки – это красивый, многогранный, сложный мир, достойный уважения и любви.
– Вы упомянули, что уже обладали большим объемом знаний о маяках, когда пришли в «Нам Светло», откуда они появились?
– Дело в том, что я несколько лет работала сценаристом на телеканале «Russian Travel Guide», и там один из фильмов, которые мы снимали, был о маяках. В процессе подготовки я поняла, что это огромный неизведанный океан, о котором я не знаю ничего. И никто в России толком не знает. То есть книги о маяках можно было пересчитать буквально по пальцам одной руки. Я впервые попала на действующие маяки именно в процессе съёмок, познакомилась со смотрителями, увидела, как там всё устроено, эти прекрасные маячные линзы, поняла, что у каждого маяка своя история. У каждого смотрителя своя история. Ну и дальше я окунулась в него с головой, в это мир. А потом захотелось делиться своими знаниями – неважно в рамках документального фильма или на экскурсиях.
– Кто к Вам обычно приходит?
– Моя публика – по большей частьи, конечно, петербуржцы, особенно те, кто уже накатался по стандартным достопримечательностям, кому хочется чего-то нового, интересного, необычного. Много москвичей, приезжают люди и из других регионов, из других городов, особенно летом. Вообще люди на экскурсии ездят замечательные, я сама порой от них много нового узнаю!
– Почему вы называете свои экскурсии путешествиями?
– Маяки строили для кораблей, а не для туристов, и до них не всегда просто добраться – приходится преодолевать какие-то сложности: ехать на автобусе, потом идти на лодке или на яхте, «ловить» погоду, идти пешком, поэтому мы называем их «путешествиями». Например, на Ладожском озере маяки расположены далеко друг от друга, приходится покрывать довольно серьёзные расстояния. Кроме однодневных, мы также делаем и настоящие большие путешествия в разные регионы страны. А до пандемии ездили и в Европу: во Францию, Португалию, Хорватию. Очень интересно смотреть, как другие страны подходят к этой теме. Я про это могу говорить бесконечно!
– Что больше всего впечатлило в отношении европейцев к маякам?
– В Европе меня потрясло, насколько люди ценят своё морское наследие, как трепетно относятся к нему. Маяки, безусловно, являются частью морского наследия любой страны. Они спасли огромное количество жизней своим светом. К тому же маяк – это как бы морской фасад, так как первое, что видит корабль – именно маяки, а уж потом порты. И города. Везде, где я побывала в Европе, маяки стараются ремонтировать, красить, обновлять. Их там любят, иными словами.
В Хорватии на некоторых маяках бывшие дома смотрителей превратили в апартаменты для туристов. Это очень интересный опыт – почувствовать себя смотрителем маяка. Можно хоть всю ночь сидеть, смотреть, как вращаются лучи. В целом, во многих странах мира есть официально открытые маяки, на которые можно подняться, купив билет. И в какую бы страну ты не приехал, стоит произнести несколько «кодовых» слов, например, волшебное словосочетание «линза Френеля», и человек, работающий на маяке, понимает, что ты не чужой. Сразу возникает контакт, есть, что обсудить.
– А в России как?
– В России же есть ощущение брошенности. Маякам не придают такого исторического значения. Почему-то крейсер «Аврора», ледокол «Красин» воспринимаются как морское наследие, а маяки нет. С этим хочется бороться, доказывать, что маяки тоже, безусловно, являются морским наследием, поэтому за ними обязательно нужно ухаживать. Даже если маяк выведен из эксплуатации, хотя это случается достаточно редко, потому что маяки по-прежнему нужны для кораблей. Даже если выведен, его можно показывать как туристический объект. И туристам будет в радость, и государству легче.
Но, к сожалению, эта тема маячного туризма пока не развивается на официальном уровне. Конечно, за последние годы она приобрела сторонников среди обычных людей. Я вижу это по своим экскурсантам, потому что пять лет назад люди спрашивали: «У нас есть маяки?», а теперь говорят: «Да, я знаю Осиновецкий, Толбухин маяк. Я видел ещё на Северном берегу, но забыл, как называется». Также очень популярен маяк Анива на Сахалине. То есть уже могут назвать имена маяков! Это очень приятно. Я считаю, что, в некотором смысле, это и моя заслуга. И, несомненно, команды людей, которые в этой теме тоже – Музей маячной службы, например.
– Кто отвечает за российские маяки?
– Маяки России принадлежат Министерству обороны. И тут по вопросу сохранности, конечно, обращаться нужно прежде всего к ним, потому что именно от служащих министерства должна исходить инициатива. Например, недействующие маяки можно было бы передать какой-то организации, чтобы вдохнуть в них новую жизнь. Было бы здорово, если бы Министерство обороны понимало, что маяки могут быть туристическими объектами тоже.
– Куда уже успели съездить по России?
– Мне нравится исследовать новые регионы, за прошлый год успели по России проложить много маршрутов: освоили Калининградскую область, Сахалин, Приморье, север Ладоги. Везде всё по-своему! Кайф маяков в том, что каждый уникален. Нет ни одного похожего, даже если построены по одному проекту, как Осиновецкий и Стороженский маяки на Ладожском озере. Они всё равно разные.
– Как стать смотрителем маяка? Нужно ли заканчивать какие-то курсы?
– Такому нигде не учат, смотрителем маяка становятся люди, которые характером подходят для этой профессии. В России и в большинстве стран мира маячники – гражданские люди. Не взирая на то, что маяки принадлежат военным, это вольнонаемные работники. В России, как правило, это семейные пары, их берут на постоянную работу. Отпуск один раз в год. Даже на маяке Толбухин, который, казалось бы, находится в открытом море, на крохотном островке, люди живут постоянно, потому что по Финскому заливу навигация круглогодичная. Ходят ледоколы, пробивают дорогу, корабли идут, и, соответственно, маяк должен работать.
– Какими качествами нужно обладать, чтобы освоить эту профессию?
– Есть такой стереотипный образ маячника: бородатый мужчина, в шапке и свитере, с трубкой, биноклем, в штормовом плаще на балконе маяка, а взгляд его всегда устремлён вдаль. Но, на самом деле, маячник должен быть человеком, которому подходит уединённый образ жизни, потому что маяки – это, по сути, жизнь отшельника. Не важно во что он одет и какая у него борода. Человеку по характеру, по внутреннему устройству души эта жизнь должна подходить. И как люди, они конечно очень разные, но у всех, кого я видела, взгляд обращён как бы вовнутрь – они не очень любят общаться, не любят посторонних, особенно большие группы людей. Конечно, это совершенно особый склад ума и души. И маяк становится для них как бы членом семьи, потому что он, в некотором смысле, живое существо. И любопытно, что часто люди так прикипают к своей работе, к своему маяку, что остаются на всю жизнь, а потом их дети, а потом дети их детей. В российской маячной истории есть много династий, которые несколько поколений обслуживали какой-то маяк.
Если же говорить про конкретные качества, то мужчина должен понимать, как работает дизельный генератор, как его обслуживать и так далее. Женщина, в свою очередь, – как лечить от различных болезней, а ещё выращивать какую-то зелень, овощи. Часто маячники заводят животных – кур, кроликов, коз. Потому что по питанию история такая – им несколько раз в год доставляют «армейский паёк» – муку и тушёнку. Тушёнку они конечно уже в глаза видеть не хотят, поэтому и стараются какую-то живность выращивать, огород разводить.
– Сколько маяков в нашей стране?
– В Ленинградской области, если брать Финский залив и Ладожское озеро, около 30 маяков. Многие из них исторические. А в России – около 350. Это грубая цифра, у нас огромные побережья. И, на самом деле, это очень большой исторический фонд, который остро нуждается в реконструкции. Весь. Или почти весь.
– Сейчас такое время, когда всё стараются автоматизировать. Как обстоят дела с маяками?
– С конца XX века по всему миру начали активно автоматизировать, да, и, например, во Франции или Великобритании смотрителей на маяках больше нет. В этом, конечно, есть плюсы, потому что в той же Франции большое количество маяков находится в открытом океане – обслуживать их всегда было очень тяжело. Но есть и такой феномен: когда человек с маяка уходит, всё начинает постепенно разрушаться – без тепла человеческих рук, без ухода за всеми механизмами, за самой башней, без ежедневной любви… Всё начинает потихонечку рушиться. Поэтому многие европейские страны давно достаточно стали развивать маячный туризм, потому что это позволяет поддерживать и ремонтировать вовремя все эти маяки, а у нас, к сожалению, пока всё сложно. Это закрытые военные объекты, посетить которые простому человеку нельзя. В России процесс автоматизации тоже идёт, но в формате уменьшения часов работы смотрителя – лампа зажигается автоматически, по порогу освещённости. Нужно просто присматривать за маяком, вовремя менять перегоревшие лампочки, протирать линзу, стекла фонаря, прибирать в башне, на самой территории и так далее. А ещё следить, чтобы посторонних не было и выходить в эфир по радиосвязи.
– Что для Вас означает маяк?
– Для меня это символ стойкости, внутренней силы. Как бы тебя не били волны, надо стоять и светить. Когда вижу фотографии этих башен в открытом океане, которые захлёстывает волной практически до самой макушки, поражаюсь тому, как люди это строили, как они обслуживали маяки, жили там – насколько это было трудно... Но они понимали, что есть корабль, которому ты нужен. Поэтому надо светить в любых условиях. Вот для меня это так. Для других людей, может быть, это символ романтики, спокойствия. Ещё надежды и возвращения домой, для моряков особенно. Когда человек уходит в море, в долгое плавание, последнее, что он видит – маяк, и первое, что он видит, возвращаясь домой – маяк. А уж потом порт, причал и родной дом.
– Как Вы думаете, что нужно русскому человеку для счастья?
– Чтобы ему, как минимум, не мешали, тогда он найдет способ стать счастливым.
Настоятельно рекомендуем отправиться в путешествие по маякам с проектом «Нам Светло»: https://vk.com/namsvetlo ♥
#широта #широтарусскогосчастья #туризм #маяки #петербург