Я думала, что вечер не наступит никогда.
Я думала об этом даже тогда, когда все закончилось, и я стояла под теплым душем, пытаясь смыть с себя этот ужасный день, снова и снова прокручивая в голове все, что сегодня случилось. Зачем я это делала? Не знаю.
Поездка в город, где должны были делать вскрытие…
Во-первых, какое-то время мы не могли найти больницу… нет, не это. Начать следует с дороги, не с больницы. Пока мы ехали по федеральной трассе, все было более или менее хорошо. Пусть нам и приходилось то и дело обгонять большегрузы, асфальт был просто идеальным. А потом мы свернули на дорогу, ведущую к городу, и начался кошмар. Радовало одно: дым как будто начал рассеиваться. Не явно, совсем чуть-чуть, но все же.
Дорога была гравийная, погода — жаркая и сухая, так что в воздухе висела пыль от проезжавших машин. Несколько раз нам навстречу попались такие же небольшие грузовики, в кузове которых стояли гробы. Я поняла это, когда посмотрела в зеркало заднего вида. Борта кузова были подняты, но поверх них виднелись крышка гроба.
Я повернулась к Вадиму, и он кивнул, не глядя на меня. Видимо, почувствовал взгляд.
— Не бери в голову, — сказал он, потом добавил, — спасибо, что ты со мной.
Мы сбросили скорость до сорока километров в час, ехать с максимальной разрешенной скоростью Вадим не решался. К тому же мы следовали за грузовиком с телом (и гробом). Я чувствовала, как Вадим напрягался каждый раз, когда грузовик подкидывало на очередной неровности.
В какой-то момент ему позвонили. Вадим глянул на экран, и сосредоточенность во взгляде сменилась раздражением и злостью.
— Сестра? — спросила я.
— Бывшая, — коротко ответил он, давая понять, что не собирается обсуждать эту тему.
А кем была для него я?
А кем он был для меня?
Я спросила себя, нормально ли думать на такие темы сейчас, следуя за грузовиком с телом, но ответа на этот вопрос, увы, не было.
а завтра ты будешь думать, что надеть на похороны и какую прическу сделать, чтобы выглядеть…
глупости, никто не наряжается на похороны
Город, куда мы в итоге приехали, был ничуть не больше нашего, но больничный комплекс был если и не лучше, то в разы больше. Означало ли это, что специалисты, которые работали здесь, были более квалифицированными? В этом я очень сильно сомневалась. Мы припарковались на стоянке у какого-то трехэтажного здания, и Вадим пошел искать морг, я же осталась сидеть в машине.
Вадим вернулся минут через пять. Я наблюдала за тем, как он подошел к грузовику и что-то сказал водителю, потом махнул рукой в сторону. Я посмотрела туда и увидела на небольшой возвышенности двухэтажное кирпичное здание с пристройкой. Грузовик поехал туда, Вадим сел в машину и поехал следом.
Молча.
Патологоанатом сказал, что не выдаст нам тело завтра. Пятница — единственный ближайший день. Сегодня была среда. Ритуальный зал был заказан на четверг.
— Пятница, — повторил Вадим.
Он хотел возразить, но промолчал, обдумывая что-то. К патологоанатому подошли двое мужчин. Они хотели забрать тело, но, оказалось, что в больнице им почему-то не дали историю болезни, а без неё делать вскрытие нельзя было.
Вадим подошел к врачу и негромко сказал.
— Мне сказали, что можно договориться. Это очень срочно. Назовите, сколько.
Я подумала, что врач сейчас схватит Вадима и вышвырнет его на улицу, но ничего такого не случилось. Мужчина распахнул перед нами металлическую дверь с табличкой «Посторонним вход строго запрещен», и я увидела каменные ступени, просторную, но темную комнату, и лежащие на полу тела. Вадим на это вообще никак не отреагировал.
— Это все срочные, — сказал врач не повышая голоса, — кладите тело на каталку. Тело и историю болезни.. К обеду пятницы. Все.
Он скрылся за дверью.
— Урод, — прокомментировал Вадим с безнадежностью в голосе.
Мы вышли из здания, обошли его и оказалась у пристройки, которая вела в морг. Грузовик с телом был здесь же. Вадим огляделся в поисках каталки, потом сел на лавочку у морга и закурил. Вид у него было до ужаса изможденный.
— Дай историю болезни, — сказала я, — и деньги.
— Не вздумай идти туда.
— Сделай то, что тебе сказали. Грузи его на каталку. Я не пойду внутрь.
Я вернулась в здание, подошла к той самой двери и толкнула её, уверенная, что дверь не откроется. Я как-то не подумала, что закрывать ее каждый раз на ключ, это слишком неудобно. Слишком уж часто её проходилось открывать.
Тела по-прежнему лежали на полу, но сейчас я их вообще никак не воспринимала. Патологоанатом молча смотрел на меня. Молодой и привлекательный мужчина, который знал, как быстро красота и молодость может превратиться в ничто. Его взгляд не выражал ничего. Он просто ждал, и я с отчаянием поняла, что у меня не получится ничего. На что я рассчитывала? Надавить на жалость человека, который видит каждый день десятки заплаканных и лиц и десятки… других лиц.
— Ему двадцать лет, — сказала я, осознавая, кто меня окружает, но не придавая этому особое значения. В конце концов, об этом можно было подумать потом.
— Он один должен всем этим заниматься. Он… он до сих пор сомневается, а тот ли гроб купил… ну, цвет и всё такое. Переживает, что маме не понравится.
— Ему двадцать, а тебе? — спросил врач. Я молчала, не зная, что ещё можно добавить к уже сказанному. Что бы изменилось, если бы я назвала патологоанатому свой возраст? Я понимала, что он уже принял какое-то решение, и от меня не зависимо больше ничего.
— Оставляйте тело на каталке, — сказал патологоанатом, — если нужно одеть…
— Нужно.
— За это придется заплатить. Эта услуга платная.
— Спасибо.
— Оставьте одежду в гробу. Куда занести гроб, я покажу. За… срочность платить не надо. Завтра к одиннадцати все будет готово.
Я оставила деньги в файле с историей болезни. Так… на всякий случай. Чтобы он уже точно не передумал.
— Как? — спросил Вадим уже после того, как убедится в том, что тело положили на каталку, а не на пол. Выглядел он, мягко говоря, не очень. Примерно то же читалось в его взгляде: выглядишь паршиво. Под глазами Вадима уже начали появляться темные круги.
— Как? — повторил он.
— Я не знаю, — ответила я.
Уже в машине я спросила у Вадима, почему для него так важно похоронить отчима именно завтра, почему нельзя подождать один день.
— Я хочу, чтобы это все скорее закончилось, — ответил Вадим и тихо добавил, — как хорошо, что ты не понимаешь этого.
Думаю, я все-таки понимала.
Все это я прокручивала в голове, стоя под душем.
В дверь негромко постучали, следом послышался голос Вадима.
— Все хорошо? Ты как?
— Сейчас выхожу.
— Нет, я не об этом. Просто прошло уже полчаса, я начал волноваться.
Полчаса…
Я выключила воду и потянулась за полотенцем.
(продолжение 👇)
