11 апреля - Международный день освобождения узников фашистских концлагерей
А. Островский, Д. Цвибель. В огне Холокоста. История узника Белостокского гетто, Освенцима и Маутхаузена. - СПб.-Петрозаводск: "Петербург - ХХI век", 2007. Тираж 300 экз. Редактор Г. Иоффе, оформление А. Портнова.
От авторов:
Мы хотим рассказать удивительную историю жителя города
Петрозаводска Семена Ионовича Бекенштейна, человека, в годы
Второй мировой войны находившегося на краю той пропасти,
в которой были уничтожены шесть миллионов его соплеменников. Судьба улыбнулась ему и даровала жизнь. Но таких, как Семен Ионович, осталось немного, и наш долг оставить свидетельство потомкам о том, что выпало на долю его поколения. Может быть, потомки смогут понять, как могло случиться такое в центре цивилизованной Европы? Почему замысел всего нескольких злодеев смог почти осуществиться? Почему в этой вакханалии
смерти приняло участие так много людей в разных странах?..
Без ответов на эти вопросы невозможна нормальная жизнь.
Глава "Маутхаузен"
После того, как советские войска начали наступление на Краков, часть узников эвакуировали (из Освенцима) в Маутхаузен. Группу, где был Семен, отправили туда 18 января 1945 года. Пробыл он в Маутхаузене до освобождения его американскими войсками в мае 1945 года.
Маутхаузен — австрийский концлагерь, был создан в 1938 году как филиал Дахау. В 1941 году он был единственным лагерем, возвращение откуда узников любых категорий было «нежелательным». Нет воспоминаний, которые относятся к 1941 году!
Здесь с 38-го по 45-й годы было уничтожено более 122 тысяч
заключенных, из них 32 тысячи советских граждан. На сегодня осталось в живых лишь около 250 узников Маутхаузена.
Добирались в Маутхаузен пять суток пешком и трое суток в вагонах. Заключенные назвали этот переход «маршем смерти». На дорогу выдали каждому буханку хлеба, 200 граммов маргарина, кружок колбасы и мазнули на хлеб повидла. Шли «пятерками», по бокам охранники с оружием и собаками. Сзади время от времени слышались выстрелы: это пристреливали отставших, упавших, всех, кто не мог идти дальше. Сколько по пути погибло заключенных, представить невозможно, а тем более — сосчитать. Семен раньше был хорошо тренирован, занимался спортом,
наверное, поэтому и выдюжил.
Позже где-то в пути всех посадили в полувагоны с высокими бортами, но без крыши, и трое суток везли. Набили в вагоны столько людей, что они как дрова вынуждены были стоять, можно было поджать ноги и висеть. И так везли до Маутхаузена все трое суток. Так, стоя, люди отправляли и свою нужду. Половина заключенных от усталости, изнурения и голода до места
назначения не доехала. На остановках трупы выбрасывали из
вагонов.
В это же время зимой 1945 года в Маутхаузене был казнен
Герой Советского Союза генерал Карбышев. Группу заключенных выгнали на улицу и поливали водой на морозе до тех пор, пока все они не превратились в ледяные глыбы. В той группе был и не сломленный генерал Карбышев. Это была одна из многих трагедий, которые происходили там ежедневно и которых было не счесть. Но, даже находясь там, узники обо всем этом могли и не знать.
По прибытии Семену присвоили новый номер — 118549, он был выбит на браслете, надетом на запястье. Как и в Освенциме, сначала всех шесть недель выдержали на карантине, также, как и там, издевались, например, заставляя голыми ходить по бараку. А потом погнали в филиал Маутхаузена Гузен-2. Там и условия были те же: деревянные бараки, трехъярусные кровати. Дисциплина палочная. На работу возили по узкоколейке, которая уходила прямо в штольню, вырубленную в скалах; охрана шла рядом — в основном, это были люди украинской национальности. Работали на авиационном заводе Мессершмитта. Завод был спрятан в штольнях Альп, и американцы не могли его бомбить. От
изнурительного труда и скотских условий жизни мало кто остался в живых. Ежедневно с работы уносили по 12—15 мертвецов.
Семену повезло: он попал на относительно легкую работу. Он был технически грамотным, разбирался в приборах, и его взяли в бюро по контролю авиационных деталей.
Там работали 8 человек: румын, два украинца, два еврея, остальные — русские. Это была интернациональная бригада: еврей — инженер из Франции; Владимир Игумнов — морской летчик из Ленинграда; румын, тоже летчик, Борис; два инженера-автомобилиста с Украины. Командовал этой бригадой вольнонаемный австриец, который к узникам относился неплохо. Он над подчиненными не издевался, возможно, чувствовал, что скоро наступит конец войне. Сами немцы приносили понемногу еды, то хлеба, то десяток картофелин, а то и миску супа. Всю еду узники делили между собой поровну. Старшим над всеми был Семен, его за это подкармливали, давали дополнительно еду, а он эту еду делил между всеми.
Работали, как и в Освенциме, по двенадцать часов в день, и ждали, что любой день может быть последним. На работу привозили утром, и при электрическом освещении работали в штольнях, в лагерь увозили поздно вечером.
Однажды узники заметили, что в штольнях делают шурфы и закладывают взрывчатку. Все решили, что это и есть конец. В это же время стали доноситься звуки орудийной канонады, все понимали, что недалеко войска союзников. Американцы очень активно бомбили завод, но достать до цехов не могли, так как они располагались глубоко под землей. Штольни в Альпах находились в гранитных скалах.
Первого мая Семен внезапно заболел, как потом оказалось,
тифом, но на работу ходил, иначе прикончили бы. Узники чувствовали,
что скоро настанет конец — чаще стали бомбить американцы. Позже стало известно, что фашисты планировали взорвать весь лагерь вместе с заключенными. Но осуществить свой план им не удалось.
5 мая 1945 года утром не было побудки, на работу не погнали.
Узники, выглянув в окна, на вышках не увидели охраны — она после воздушного налета американцев оказалась перебитой. Это
тихо сделал легкий, маленький самолет, который перестрелял всю охрану. И тут началось светопреставление, заключенные устроили Варфоломеевскую ночь оставшимся в лагере немцам. Несмотря на сопротивление, узники разоружили охрану и всю уничтожили. Особенно жестоко расправлялись с теми, кто издевался над заключенными — их топили в бочках с водой, окуная вниз головой. В лагере царило общее ликование спасшихся от смерти людей.
Можно было уходить из лагеря, но подавляющему большинству
заключенных, переживших все ужасы и оставшихся в живых, идти было некуда. Никто не знал, остался ли в живых хоть кто-то из его родных и родственников, и ждут ли его на родине. Семен, как потом выяснилось, из всей большой семьи и огромного количества родственников остался на свете один. Надо было начинать жизнь сначала.