Раскаты взрывов. Земля взмывает вверх. Прилёт за прилётом. Их позиции накрыла вражеская артиллерия. Попадания настолько точные, что снаряды ложатся прямо в окопы. А там... А там ад. Будто рукой чья-то неведомая сила поднимает землю вместе с бойцами и разбрасывает во все стороны. Летят конечности, оружие, обмундирование и деревянные перегородки. Бойцов погружает в агонию, состоящую из боли, страха и смерти. Крики раненых тонут в непрекращающейся канонаде взрывов. Свист, скрежет и стон словно предел, за которым уже безумие. Он пытается спастись. Как? Господи, как это сделать? Ничего не видно. Столп пыли и земли. Земля не успевает опуститься после взрыва, как вновь взметается ввысь. Он рванул сюда. Оттуда доносится крик. На него бежит солдат. Это Арсений, молодой ещё пацан. Зачем ему здесь быть? Взрыв позади него. И Арсения напополам. А его самого волной назад. Где-то рядом взрыв. Его аж приподняло вместе с землёй. Показалось, завис на мгновение. И слышится глухой, рвущий перепонки звук. После чего рухнул на землю. Он кричит. Больно. Пытается встать. Но его с ног сбивает другой боец. Снова взрыв. Их накрывает землёй. Боец сверху не шевелится. Нечем дышать. Он с трудом выбирается из-под этого бойца и заодно и из-под земли. Ничего не видно,ничего не понятно. Куда бежать? Что делать? Но он вылезает из некогда бывшего окопа, а теперь разве что огромной воронки, и, согнувшись от тяжести в большей степени психологических травм, чуть вытянув вперёд грязные, как и он сам, руки, будто зомби из фильма, идёт куда-то вперёд. Он поворачивает голову, видит, как какой-то боец кричит, причём бесшумно, поворачивает голову в другую сторону, там боец ползёт, а у него нет ног. Всё гудит, но без звуков. Что происходит? Он оглох? Смотрит вперёд. Там островок надежды. Капитан. Бегает, кричит, командует, видимо, поскольку машет руками. Он двигает ногами, направляясь в сторону своего командира. И тут вспышка. Перед глазами белая пелена. Когда она проходит, пред взором с видом на небо появляется кто-то. Лёха. Живой. Что-то говорит ему. Лёха ему что-то говорит. Но шевелятся только губы. Звука нет. И вдруг на него обрушиваются все звуки мира. Больно. Как же больно.
-Терпи, Колян, - говорит, нет, кричит ему Лёха. - Сейчас будет больно.
После чего резко разводит руки в стороны. Следует вспышка боли, и изображение пропадает...
1
Николай сидел на балконе и курил. Перед ним стоял табурет, на котором имелась пепельница, бутылка водки, тут же стакан. А ещё лежала медаль. Медаль "За отвагу." День выдался на удивление хорошим. Весна вступила полноценно в свои права и радовала своим приходом. Вот только Николаю было на это наплевать. Он курил, уставившись в одну точку и глубоко погрузившись в свои мысли. Ему было абсолютно на всё наплевать. На погоду, что кого-то радовала. На свой внешний вид, который был максимально приближен к человеку с алкогольной зависимостью. На жену, что суетилась на кухне и искоса поглядывала на мужа. Николай часами, днями, неделями пил и курил. Остальное в его жизни интерес вызывало второстепенный. Вот и сейчас неизвестно, сколько бы ещё так просидел, глядя в одну точку, если бы не появилась жена и не вытащила из его рук почти истлевшую сигарету. Николай посмотрел на жену, увидев в её взгляде одновременно и жалость, и неприязнь.
-Иди поешь, - сказала женщина, уходя обратно с балкона и захватив с собой сигареты и алкоголь.
Николай посмотрел в пол, будто решая, идти или нет. Тряхнул головой и, взяв костыли, что лежали тут же, уперевшись в них, направился вслед за женой. Много времени прошло с тех пор. С того самого дня, когда он с другими бойцами попал под обстрел. Начало спецоперации. Все смеялись, шутили. Ещё никто не понимал и не представлял, что такое война. Да и откуда? Учения, стрельбы и фильмы про войну. А тут вдруг... Не умели тогда ничего. Гонора больше. Вот и получилось, что когда вошли, нарвались на сопротивление обученных, мотивированных солдат врага. Сначала, конечно, лихо прошли. Правда, работали, в основном, спецподразделения. Там да, мужики знают своё дело. А они? А они просто закреплялись и обустраивались. Ну а как? Удерживали позиции. И вот в какой-то из таких дней, после того, как наши спецы разбили очередной опорный пункт, стали закрепляться. Николай тогда впервые увидел, сколько может быть трупов. И это не то, что показывают в фильмах, где тела лежат в красивых позах. Совсем не то. Жесть какая-то. Достаточно сказать, что многих просто выворачивало наизнанку от такого зрелища. А там было от чего. Тела лежали в совершенно нелепых, где-то даже необъяснимых позах. И почему-то почти все с открытым ртом. Николай потом задумывался об этом. Но ответа не находил. Да, много было убитых, но через полчаса их стало ещё больше. Враг знал координаты этого места. Возможно, специально было сделано, чтобы больше солдат противника вошли на эти рубежи. Куда смотрела наша разведка, как могли допустить дальнейшее. Но в один миг враг нанёс просто сумасшедший, безумный, массированный удар ракетами РСЗО по этому месту. Надо понимать, что укрыться от такого нельзя. Тут уж как повезёт. А они что? Ничего. Метались из стороны в сторону. Итог. Роты как и не было. Единицы выжили. Николай потерял ногу, тело посекло осколками, тяжёлая контузия. Потом госпиталь. Долго лечился. Там же, в госпитале, медаль вручили. Да вот нужна ли эта медаль? Хотелось реветь от горя. Унывать не позволял Лёха. Тот самый, что спас ему жизнь, перетянув ногу. Сколько в нём позитива. Шутки, анекдоты. Николай поначалу думал, что ему вообще по барабану на пацанов. Оказалось, что нет. Как-то раз Николай встал ночью в туалет, а там Лёха. Сидит, нервно курит. Спросил, чего он тут. И вдруг Лёха выдаёт. Что спать не может. Все лица пацанов перед глазами. Каждый, кого пытался спасти и не спас. Говорит и плачет. Нет, ревёт просто. Весь в слезах, соплях, прям взахлёб. И надоело, говорит, прикидываться, улыбаться, делать вид, что они герои, всё для Родины. А надо. Камеры вон эти... Да, ***, герои. Потом уже Лёха обратно на Украину вернулся. Там и погиб. Как и все остальные с его роты. Последний у себя дома повесился. В записке написал, больше так не может, к своим хочет. Николай остался один. Какое-то время у него всё интервью брали, даже передачи снимали. А потом все пропали. Забыли. А он? Что он? Смотрел на эту медаль и тоже лица пацанов видел. Спать не мог. Сон один и тот же снился. Обстрел этот. Взрывы, трупы, крики, Арсений, Лёха... Как из-под земли вылезает, как командир руками машет... Пить начал. Вроде легче стало. Растворился в алкоголе и не жил, существовал, скорее. Кстати, что касается алкоголя... Николай потянулся к бутылке, которая стояла на столе, накрытым к обеду. За этим столом как раз и сидел Николай с женой. Рука не взяла бутылку. Жена опередила, убрав её со стола. Николай перевёл взгляд не жену. В его пустых глазах не было ничего. Ничего, кроме полного, абсолютного безразличия. А вот женщина не выдержала.
-Не надоело? - спросила она. - Спиваешься ведь.
Николай моргнул без каких-либо эмоций и склонился над тарелкой. Лениво взяв ложку, стал ковырять ею в супе.
-Коля, ну посмотри на себя, -заплакала женщина. - Обросший, раздутый весь... Алкаш прям. Ну сколько можно? Тебе и тридцати нет, а уже крест на себе поставил. Зачем?
Николай поднял на неё глаза, и женщина осеклась.
-Да, это было, - продолжила она, видя, что муж снова опустил глаза. - Но надо дальше жить. Понимаешь? Дальше. А ты пьёшь и пьёшь. Куришь и куришь. Смотришь в одну точку. По ночам орёшь. И железка эта...
Женщина схватила медаль, но тут Николай резко схватил жену за руку. Наступила тишина. Мужчина смотрел всё тем же равнодушным взглядом. Но руку сжал как следует. Послышался звук падающего предмета на стол. Николай отпустил руку жены и взял медаль. Женщина смотрела на мужа и потирала руку. После чего встала и молча ушла с кухни. Николай вовсе не хотел делать жене больно. Но и видеть её не хотел. На то были свои причины. Николай вдруг замер. Вот куда ему надо. К единственному, как оказалось, любящему человеку. В маме. Николай встал и, оперевшись на костыли и по ходу взяв бутылку, направился к выходу.
2
Они сидели за столом друг напротив друга. Мама была рада видеть сына. Кое-что накрыла на стол. Не готовилась к застолью, но в холодильнике всё же нашлось что-то. Николай пришёл с бутылкой. Будет пить. Как только сын показался на пороге, женщина ахнула. Обросший, опухший, он выглядел, мягко говоря, не очень. Сдержав в себе порыв спросить, что и как, женщина ушла на кухню. И вот через некоторое время они сидели за столом. Выпили, выпили. Молчали. Наконец, женщина спросила:
-Что-то не так?
-Нет, всё так.
-Ничего не ешь.
-Не хочу.
Николай говорил без эмоций. Глаза были полузакрыты, отчего создавалось впечатление, что он засыпает. И Николай совершенно не смотрел в глаза матери. Или в сторону, или на медаль, лежавшую тут же.
-А почему Даша не пришла? - спросила женщина.
-Не знаю, - сухо сказал Николай. - Выпьем?
Он взял бутылку и хотел налить матери, но та убрала свою рюмку. Николая это не смутило. Он налил себе, поставил бутылку, взял рюмку и тут же выпил. Не закусывал, лишь шмыгнул носом. Женщине всё это не нравилось, но она держала себя в руках. И очень осторожно сказала:
-Не закусываешь.
-Угу.
-Как себя чувствуешь?
Николай несколько раз кивнул, но ничего не ответил. Ему вдруг подумалось, что зря он сюда пришёл. Не ладится разговор. Как-то скрючившись над столом, решал, уйти сейчас или ещё посидеть.
-Вижу, без протеза.
-Да...
-Коль, что случилось? Я же вижу.
Николай вдруг посмотрел на мать. Он покрутил шеей, как бы переступая через себя в желании дальнейшего общения, и всё же заговорил:
-Вот скажи, мам, почему всё в жизни так?
-Как?
-Так. Несправедливо. Вон Кирюха из шестого подъезда живёт, ни в чём себе не отказывает. Гуляют, отдыхать ездят. Будто и нет войны никакой.
-А что он тебе? - спросила женщина. - Он для тебя какой-то показатель? Семья и семья. Пусть живут, как хотят. Ты о своей семье должен думать. И свою жизнь должен вести. Не копировать, а сам строить. Пусть о тебе говорят, вон Колька какой молодец. После такого ранения нашёл в себе силы дальше жить. Как пример.
-Дальше жить? Как? - сказал Николай. Потом махнул рукой и добавил. - Тебе не понять. Ты там не была.
-Где? - женщина поняла, нужен разговор, тем более что сам Николай пришёл, по-видимому, чтобы поговорить, а это очень редкое явление, если не сказать больше.- В том бою? Да, никто тебя не поймёт. Ну разве что ребята, которые сейчас воюют или до того воевали.
-Нет, мам, - сказал Николай. - Тебе не понять. Я устал видеть их всех. Лица пацанов. Лёху, что плакал в туалете. Он говорил, что видит их. Тогда я не понимал. Серый,что повесился. Тоже не мог их видеть. Я вижу их. А ещё вижу взрывы эти. Руки, ноги, тела повсюду. Я и сейчас слышу звук, когда меня отпустило после контузии. Все звуки сразу услышал. Крики боли, страдания...
Николай замолчал, уставившись в одну точку. Он и в самом деле будто видел всё это. И снова будто бы замкнулся.
-Да, - сказала женщина, отчего Николай вздрогнул. - Всё так. Но это было. Понимаешь, было. В прошлом. Но надо жить дальше.
-Дальше? Как? Я спать не могу. Есть не могу. Знаешь, иногда хочется, как Серый, пойти и повеситься. Чтобы уж вся рота там осталась. А я к пацанам вернусь.
-Жаль Серёжу, - сказала женщина. - Но ты не он, ты Коля. Ты другой. Никто не говорит, что ты всё забудешь. И что спать вдруг начнёшь, как младенец. Вовсе нет. Просто нужно принять это. Но двигаться необходимо. Если двигаться не будешь, будешь стоять на месте и заново всё переживать.
-Зачем? Двигаться зачем? Кому я нужен? Государству точно нет. Забыли обо мне. Время прошло и забыли.
-Да и плевать. Твоё государство - это твоя семья. Ради семьи должен жить.
-Хорошо сказано. Ну вот, может, тебе ещё нужен.
-Да, я люблю тебя. Ты мой сын. Но в жизни так бывает. Дети взрослеют и создают свои семьи. Вот эти семьи и становятся собственным государством. Даша твоя семья. Даша и...
-Даша? - Николай сверкнул глазами. - Даша... Хм. Нет. Даша уж точно нет.
-Не поняла.
-Недавно телефон у неё заверещал. Ну там, смс. Я не то, чтобы лезу в её жизнь...Но так, в общем, вышло. На экране отобразилось сообщение от какого-то Женьки. А там, типа, держись, милая, я с тобой. Дашки не было рядом. Ну я и посмотрел несколько сообщений. От этого Женьки целая куча смс. Нет, ну я понимаю, зачем кому-то калека.
-Всё?
-Что?
-Всё сказал?
-Ну...
-Нехорошо лазать по чужим телефонам, - едва сдерживая улыбку, сказала женщина.
-Ты смеёшься? - увидев это, спросил Николай.
-Есть немного.
-А что смешного?
-Ревнуешь её?
Николай поморщился. Ни один мужчина никогда в жизни в этом не сознается.
-Да пусть гуляет, -отмахнулся Николай и налил себе ещё. Хотел выпить и замер.
-Женька, это её подруга, -сказала, уже не улыбаясь, женщина. - Когда ты был на Украине, она поддерживала Дашу. Буквально во всём. Помимо этого они вместе состояли, да и сейчас, кажется, тоже, в каком-то волонтёрском движении. Вяжут там что-то для ребят на фронт. Гуманитарную помощь собирают, письма детские. Да много чего.
-Да по фиг, - сказал Николай и залпом осушил рюмку.
-По фиг? - нахмурилась женщина. - И по фиг, что она не отходила от тебя, когда ты был в госпитале? Не спала, утки тебе меняла. А это, поверь, обратная сторона твоего ранения. Об этом вряд ли будут по телевизору говорить. Ты медали получал, а она едва на ногах держалась. Не отходила от тебя. Там все удивлялись. Не каждая так будет ухаживать за своим мужчиной. А Даша делала это.
-Ей, может, деньги были нужны, - усмехнулся Николай
-Ты нормальный? Какие деньги?
-Ну те, что государство выделило.
-А-а, значит, государство о тебе всё-таки не забыло?
-Это не то...
-А что то?Хочешь не работать? Нет, по другому, не хочешь работать? Действительно, зачем. Пенсию платят, что ещё нужно. На бутылку хватит. Пусть вон Дашка работает, она же не воевала. А ты хоть раз задумался, каково ей? Ты пьёшь, много пьёшь, в растение превращаешься. И ни разу, заметь, тебя не попрекнула.
-Там по-любому кто-то у неё есть.
-Да, есть. Ребёнок...
Женщина настолько распылилась, что вдруг резко замолчала, поняв. сказала не то, что нужно. Очень надеялась, что Николай не заметит и не обратит внимание на сказанное. Но он обратил. Медленно повернул голову к матери и спросил:
-Что? Ребёнок?
Поняв, что отпираться нет смысла, женщина сказала:
-Да, Даша беременна.
-От кого?
-Ты вообще что ли? От тебя, конечно.
-Но когда... - Николай захлопал глазами. - Почему... почему мне не сказала?
-Почему не сказала? А ты сам не понимаешь? Тебя же ничего не волнует. Смотришь на медаль и лица ребят видишь. И вот жить не хочешь. А Даша как бы сама по себе. И ребёнок, вероятно, будет видеть тебя таким. Если Даша решит оставить его.
-Что? - Николай вскинул глаза к матери.
-А то, сынок. Устала она от тебя такого. И если продолжишь, потеряешь самое главное в жизни, свою семью.
3
Дарья мыла на кухне посуду. Мысли блуждали в её голове всякие, но она старалась ни на чём не зацикливаться. То, что Николай вдруг взял и ушёл, её несколько озадачило. Не предупредил, да и куда-то он выходил очень редко. А тут взял и просто ушёл. Дарья позвонила свекрови. И та подтвердила, что Николай у неё. По итогу муж решил остаться у матери ночевать. Оно, может, и к лучшему. Смена обстановки ему не помешает. Да и она сама немного отдохнёт. Несмотря на то, что всё же находилась в своих мыслях, услышала щелчок замка входной двери. Дарья выключила воду и, по ходу вытирая руки о заранее приготовленное полотенце, вместе с этим полотенцем вышла с кухни. Вышла в прихожую и замерла. В дверях стоял Николай. Но другой Николай. Выглядел он иначе. Побритый, чистый. И хотя опухоль с лица ещё не сошла, тем не менее это уже было совершенно иное лицо. А ещё глаза. Они мало того, что блестели, в них ещё теплилась жизнь, а взгляд был осмысленным. Николай и Дарья смотрели друг на друга и молчали. Да и не нужны им были слова. Они всё и без них понимали. И почему-то вокруг витало понимание, что всё наладится. Ни сразу. Будет тяжело. Но всё непременно наладится. И улыбка, вдруг появившаяся у супругов одновременно, как вероятная точка отсчёта новой жизни в их собственном государстве, название которому семья.