Кабинет врача, который отдал нам историю болезни, находился на третьем этаже.
Внутри больница оказалась такой же мрачной и неопрятной, как и снаружи. Уже одно то, что в коридоре горела одна лампочка из шести, говорило о многом.
Одна лампочка из шести…
мы не смогли спасти вашего мужа, нам жаль
Вадим взял меня за руку и повел за собой к лестнице. Я видела, как неуютно ему было. В то же время он был собран и максимально сосредоточен. Учитывая то, что ему предстояло сделать, ничего удивительного в этом не было. Идя следом за Вадимом, я спрашивала себя, он сам взвалил на себя всё это или просто вынужден был самостоятельно заниматься похоронами, потому что мама была не в состоянии делать это?
Меня очень удивило, что врач была на месте. Крашеная блондинка, не очень опрятная, с плохой кожей лица. На меня она даже не посмотрела, сосредоточившись на Вадиме.
— Я подготовила для тебя историю болезни, — сказал врач, протягивая Вадиму документы в прозрачном файле. Невероятно, но при этом она улыбалась, причем улыбка не была сочувствующей, и мне это точно не показалось. Симпатичный мужчина остаётся симпатичным всегда. Всегда. Когда злится. Когда улыбается.
Когда приходит в морг за телом.
— Без этих документов тело возьмут, но вскрытия не будет, не потеряй.
Во взгляде Вадима появилось легкое презрение, но он не стал комментировать слова врача. Не потеряй. Лично меня эта фраза разозлила. Она отдавала тело двадцатилетнему парню, улыбалась и предупреждала его о том, чтобы он не потерял документы, важнее которых сейчас для Вадима не существовало ничего. Это было не просто глупо. Какой-то абсурд.
— Что ещё? — спросил Вадим.
— Ключ от помещения, где лежит тело, — на ладонь Вадима лег ключ, — забирай и вези.
— Забирай и вези? — повторила я, заставив её посмотреть на меня, — вы серьезно? Как вы себе это представляете? Мы с ним должны вдвоем… грузить тело?
— Санитаров нет, — ответила врач, — надо было брать кого-то с собой, — она снова повернулась к Вадиму, потеряв ко мне всякий интерес, — зайди в его палату на втором этаже. Забери его вещи. Это напротив поста медицинской сестры.
— Пошли, — сказал Вадим, увидев, что я собираюсь возразить ей, — не надо. Все потом. Сейчас главное увезти тело, — он посмотрел на врача, — сколько по времени это обычно занимает?
— По-разному. Мы три дня назад отвезли туда… — она назвала имя, которое ни мне, ни Вадиму не говорило вообще ни о чем, — его до сих пор не выдали. Очередь.
Интересно, — подумала я, глядя на врача, — это она звонила маме Вадима? Это ей… жаль?
Когда мы спускались на второй этаж, Вадим сказал, явно нервничая:
— Я договорился в ритуальном на завтра. Прощание должно состояться завтра с часу до двух. Надо как-то… нет у меня трех дней. Они должны отдать тело завтра. Ладно, придумаем что-нибудь.
Здание, куда отнесли тело, находилось за больницей и было обнесено высоким зеленым забором с воротами. Это был обычный небольшой домик, возможно, когда-то здесь находилась перевязочная или что-то типа этого. В нескольких метрах от этого здания было другое — что-то типа подземного подвала, по крайне мере ступеньки вели вниз. Как я поняла, само помещение находилось под землей. На двери висел тяжелый навесной замок.
— Что это? — спросила я. Вадим возился с воротами. Из грузовичка, на котором везли гроб, вышли двое мужчин: отец и сын. Вадим повернулся ко мне и скользнул взглядом по зданию, которое привлекло моё внимание. Собственно, зданием его можно было назвать с большой натяжкой. Крыша и ступени, ведущие вниз.
— Это бывший морг, — ответил вместо Вадима мужчина, который был постарше, — когда-то у нас был отличный хирург. Днем он работал в больнице, по ночам, если в этом была необходимость, здесь.
— И часто возникала такая необходимость? — спросила я.
— Реже. Гораздо реже, чем теперь.
Вадим открыл ворота и повернулся к нам, слушая мужчину. В глазах появилась легкая заинтересованность.
— Что с ним стало? — спросила я, — с хирургом?
— Умер от рака пару лет назад. При этом он был онкологом. Никто не умел диагностировать рак так, как он. А вот у себя проглядел. С тех пор морг закрыли и тела возят на вскрытие в… — он назвал город.
Вадим открыл ворота. Мужчина вернулся в грузовик и заехал на территорию здания, которое использовали под место… хранения тел? Как я поняла, никакого холодильника здесь не было. Высокий забор скрывал от посторонних глаз то, что происходило здесь.
Вадим подошел к зданию, повозился с ключами и замком, потом открыт дверь, неуверенно повернулся ко мне.
— Пойдем, — сказала я, беря его за руку.
— Ты как? — спросил у него мужчина. Его сын остался сидеть в грузовике.
— Наверное, нормально.
— Посмотри на него, потом им займемся мы.
— Спасибо.
Мы вошли в небольшую комнату, которая служила чем-то вроде коридора. От основной части здания его отделяла ещё одна дверь, но сейчас она была открыта.
Комната была неопрятной. У стены стояли пластмассовые ведра, причем в одном из них была грязная вода. На подоконнике валялась тряпка, ещё несколько висело на батарее, которую лет десять никто не красил. В углу стоял веник. Грязное окно было наполовину закрашено зеленой краской, и это наталкивало на определенные мысли. Видимо, покойники появлялись здесь с пугающей регулярностью, иначе зачем закрашивать стекло? Стены были выложены потрескавшейся кафельной плиткой на расстоянии примерно метра от грязного пола. По потолку расползлись темные пятна. Видимо, крыша протекала.
По середине комнаты стоял видавший виды секционный стол, на котором лежал Михаил. Из его левой руки на сгибе торчала игла. Вадим со злостью выдернул её и бросил на пол.
— Реанимировали они его, как же, — со злостью воскликнул он.
Отчим Вадима выглядел спокойным. Он как будто спал, но при этом был сосредоточен и серьезен. Руки лежали на груди и были связаны бинтом.
Сзади послышались негромкие шаги. Я оглянулась и увидела мужчин из грузовика. У младшего в руках был аккуратно сложенный брезент.
— Подождите нас на улице, хорошо? — сказал мужчина и посмотрел на меня, — уводи его отсюда. Вадим!
Вадим так пристально вглядывался в лицо отчима, как будто рассчитывал увидеть в нём что-то. Может быть, ответы? Или… прощение?
Я взяла Вадима за руку и потянула за собой из этого жуткого дома. Он неохотно пошел за мной, то и дело оглядываясь на отчима. Потом мы просто стояли у машины, взявшись за руки и наблюдали за тем, как завернутое в брезент тело вынесли из здания и положили в кузов рядом с гробом.
Рядом с красивым гробом.
Вадим подошел к мужчине, поговорил с ним и вернулся ко мне.
— Мы поедем за ними, — сообщил он, садясь за руль, — всё, теперь поведу я.
Я не стала спорить.
Вадим набрал маму и прижал телефон плечом к уху, отъезжая от здания.
— Мам, привет. Ты как? — он помолчал, — нет, все хорошо. Он… спокойный так… — голос Вадима сорвался, и он коротко прокашлялся, — спокойный такой, — хрипло закончил он, — все хорошо. Подруги пришли? — он помолчал, — а когда? Тогда ладно. Кристина с тобой? Мам, все хорошо, правда. Кто? Да. Да, она со мной. Да. Нет, не покормил. Да, конечно. Нет, с ней всё в порядке.
Он ещё немного помолчал.
— Мам, я позвоню, держи телефон при себе, хорошо? Только обязательно. Кто? Пришла? Хорошо. Всё, давай, — он посмотрел на меня, — лучшая мамина подруга пришла.
— Хорошо. Немного успокоился?
— Да.
Я взяла у него телефон. Вадим неуверенно посмотрел на меня и сказал:
— Я решил, что потом скажу ей про гроб.
— Вадим, ты все сделал правильно. Нормальный… — мы оба посмотрели на гроб, который выглядывал из кузова грузовика. Тело видно не было. Меня буквально передернуло от слов, которые произнесла… которые была вынуждена произнести. Но сделать это было необходимо. Для Вадима.
— Нормальный гроб. Хороший. Вадим, красивый гроб.
(продолжение 👇)