В рамках проекта «Один день из жизни…» корреспондент Амур.инфо пообщался со следователем по особо важным делам следственного управления СК России по Амурской области Ильёй Бронниковым. Он рассказал о погоне за мошенниками, чем похожи следователь и гончар, и как часто из-за работы он не спит ночами.
— Добрый день, Илья Дмитриевич. Расскажите, как строится рабочий день следователя? Когда он начинается и когда заканчивается?
— Начинается по-разному. Если всё по плану, и не произошло никаких сюрпризов, то в девять утра. Иногда чуть раньше, когда хочется в тишине поработать. А заканчивается… как запал закончится (улыбается). Как трудовое законодательство предусматривает: с девяти до шести. Хотя мы, следователи, в большей части этого не придерживаемся, у нас день зачастую не нормирован.
В течение рабочего дня различные задачи выполняем, все зависит от планирования и опыта следователя. Если следователь молодой, то он только постигает азы планирования. Если же следователь опытный, то он расписывает себе в ежедневнике все дела на эту, следующую неделю, иногда на месяц вперёд планирует следственные действия. Я всегда стараюсь придерживаться плана. К примеру, мне нужно вызвать людей, назначить с ними встречу, а значит где-то приходится подстраиваться и под их планы. И вот так весь день расписан, и по очереди приходят люди. Где-то просто отвожу день под изучение материалов дела и планирую будущие допросы. Когда людям задаешь вопросы, они должны быть чётко сформулированы, потому что на глупый вопрос не может быть умного ответа. Я уверен, что к допросам нужно готовиться, быть в «теме».
Грамотное планирование позволяет уменьшить издержки и избежать непредвиденных ситуаций. Но нужно учитывать, что за день всё сделать невозможно, и план на день должен быть выполнимым. Тогда по окончании дня можно уйти домой с чувством удовлетворения.
— Как вы уже сказали, рабочий день не всегда нормированный. Вот вы ушли домой, а вас вызвали на ЧП. Какие это происшествия, на которые следователя «срывают» после рабочего дня?
— У нас есть график суточных дежурств. И если во время дежурства что-то произошло, то мы выезжаем. Как правило, на такой день ничего особо важного я не планирую, потому что может случиться такая ситуация, что кого-то вызвал на допрос, но происходит ЧП, где требуется моё присутствие, и приходится все отменять и ехать на выезд.
Вот, к примеру, в одно из последних моих дежурств, меня вызвали ночью, часа три, наверное, было. Тогда обнаружили труп, на него я и выехал. Такое случается, преступники не выбирают время, когда совершать преступления.
С другой стороны, иногда происходит так, что в рамках уголовного дела, которое я веду, задерживают лицо, находящееся в розыске по этому делу, и меня вызывают. Хотя я не дежурный. Но я выезжаю и начинаю работать.
— В каких случаях к расследованию преступлений подключаются следователи СК, а когда в деле разбирается полиция?
— Нужно понимать, что есть распределение преступлений по подследственности. В Уголовно-процессуальном кодексе это указано. В связи с этим, ряд преступлений относится к зоне ответственности МВД, и с ними работают дознаватели и следователи министерства внутренних дел. Есть наша, исключительная, подследственность, как правило это тяжкие, особо тяжкие преступления, преступления против власти и совершённые представителями власти.
Когда происходит преступление, дежурный оперативник или иной сотрудник, принимающий сообщение, определяет, кто будет этим делом заниматься исходя из подследственности. После этого к работе подключаются те или иные следователи, формируется следственно-оперативная группа, которая выезжает на место.
Следователи Следственного комитета подключаются и в случаях каких-то резонансных происшествий. Прокурор может передавать материалы уголовного дела из органов внутренних дел в СК для более углублённого расследования или в целях обеспечения объективности. А так, мы действуем в рамках закона. Никакой самодеятельности.
— А как давно вы работаете следователем?
— Я работаю следователем более 10 лет. У меня есть специфика, я расследую дела в сфере экономики, а также преступления коррупционной направленности.
— Можете вспомнить свое первое дело? О чем оно было и как быстро удалось его раскрыть?
— Тяжело сказать «первое дело», потому что когда ты приходишь работать молодым следователем, то появляется больше десятка первых дел. Сразу. Знаете, каждое дело интересно и во всех приходится разбираться. За каждым делом стоит судьба человека, и не одного – как минимум двух: чьи права и интересы нарушены, и того лица, который эти права нарушил. Поэтому нужно разбираться в каждом деле, и истину надо искать везде. Всегда.
Из моих первых дел я бы отметил дело 2014-2015 годов. Тогда у меня в производстве находилось уголовное дело в отношении группы мошенников, которые совершали преступления на территории Благовещенска, Свободного, Шимановска. Эти люди похищали деньги со счетов инвалидов и сирот. Мы выявили и раскрыли более 20 эпизодов, в преступной группе было больше 10 человек. И мне, молодому следователю, досталось вот такое дело. Там пришлось действительно «попотеть»: не спать ночами, носиться по всей области в командировки, преследовать преступников совместно с опытными оперативниками, как бы это не звучало странно для следователя. Это было интересное дело и хороший старт для молодого специалиста. После него для меня другие дела уже были не страшны: ни сложностью, ни объемом. Кстати, объем этого составил более 25 томов, а расследовал его я больше года. Все подозреваемые, все виновные лица понесли заслуженное наказание, а это – самый главный итог работы следователя.
— Как часто публикация в соцсетях становится основанием для доследственной проверки?
— Да, часто. Сейчас мы живем в мире информации, где все тайное быстро становится явным, гласным. И в этом нет ничего плохого, за исключением редких случаев, когда публикации в соцсетях, а следом и в СМИ, могут помешать уже проводимым мероприятиям. Бывают ситуации, когда уже идёт работа следователя, оперативных подразделений, и тут вклиниваются соцсети или СМИ с какой-либо публикацией и рушат оперативные комбинации, которые были выстроены до этого.
С другой стороны, сейчас часто проводятся проверки по факту публикаций. У нас, у Следственного комитета, как и у других ведомств, идет работа в соцсетях, работа с населением. Там проводим приём обращений. В силу доступности интернета люди могут передавать информацию о преступлениях, сообщать нам о каких-то происшествиях, не выходя из дома. После поступления такой информации мы уже связываемся с ними, регистрируем это сообщение как положено и начинаем официальные процедуры. Если доводы заявителя подтверждаются, то в дальнейшем возбуждается дело.
— То есть можно просто написать вам, к примеру в Telegram, и на такое обращение отреагируют?
— Да, так и есть. Вот яркий пример – ситуация с домом на Новой в Благовещенске. Реакция Следственного комитета идёт, в том числе и на основании сообщений, которые поступают в социальных сетях.
— Расскажите несколько случаев из своей практики, когда вы убедились в том, что не зря делаете свою работу.
— Удовлетворение от проделанной работы – это, наверное, основное, что должно быть у каждого. В любом ремесле. Как гончар видит итог своей работы в новом кувшине, так и мы видим результат своей работы в уголовном деле, доведённом до конца – до принятия законного решения. Причём решения могут быть разные: как в установлении вины конкретного человека, так и в его непричастности. В каждом деле, которое доведено до конца, я вижу результат своей работы, и я им доволен, ведь тружусь не один месяц, изучаю, вникаю, разбираюсь.
Когда видишь, что виновное лицо раскаялось в своем преступлении, признало, что да, был не прав, когда слышишь слова благодарности от потерпевших – это, бесспорно, приятно. Или когда установил вину, окончил дело, человека осудили, но через несколько лет мы встречаемся на улице и он говорит «здравствуйте», без всякого негатива, благодарит за объективность, понимаешь, что не зря работал.
— Вам часто говорят «спасибо» люди, с которыми вы сталкиваетесь по долгу службы?
— Часто? Наверное, можно сказать, что да, говорят «спасибо». Мне сложно оценить, часто или нет, ведь работа следователя не подразумевает благодарности, ведь всегда есть недовольные, и как правило это те, против кого ведется следствие.
К примеру, я вел дело о мошенничестве в сфере предпринимательской деятельности. По итогам проведенной работы потерпевшему возместили причинённый в результате преступления ущерб. Тогда потерпевший сказал мне: «Реально благодарен за вашу работу, не ожидал, что дело доведут до конца». Это дело долго находилось в другой структуре, и предприниматель уже не верил в разрешение этой ситуации и был очень рад, когда дело закончилось в его пользу.
