В кабинет полковника Самохина постучали. Через секунду на пороге стоял контрразведчик майор Дронов.
«Разрешите, товарищ полковник?»
«Что именно? Ты хочешь пригласить меня на танец?» - пошутил начальник авиации.
«Александр Николаевич, я бы на Вашем месте так не шутил…», - Дронов знал об отношении Самохина к особистам.
(начало всей этой истории - здесь)
(начало этого романа - здесь)
«А ты разве не танцуешь, Сергей Васильевич?» - полковник понял к чему этот визит майора госбезопасности.
«Считайте, что шутка удалась, товарищ полковник…», - Дронов прошёл в кабинет и сел на стул, положив перед собой папку.
«Чем я так заинтересовал органы нашего доблестного СМЕРШа?» - продолжал балагурить Самохин.
«Товарищ полковник, повторяю…, я бы на вашем месте…», - Дронов не договорил.
Самохин резко поднялся из-за стола и подошёл к майору. Протянул ему руку. Тот ответил на приветствие и почувствовал крепкое рукопожатие полковника. Попытался освободить руку, но ему это не удалось.
Самохин увлёк его за собой и подтолкнул к своему месту.
«Садись…, садись, тебе говорят!» - рявкнул полковник.
Обошёл вокруг стола и сел на стул Дронова.
«А вот теперь, давай! Командуй! Планируй применение авиации, обеспечь выполнение боевых задач…, да так, чтобы без потерь. А ещё прими решение вопреки правилам полётов, сядь ночью в вертушку и доставь тяжело раненого бойца. Ты же за этим сюда пришёл!?»
Самохин наклонился вперёд и, глядя в глаза особисту, добавил:
«Ну…, что молчишь, Серёжа? Командуй!»
«Извините, товарищ полковник. Вы же понимаете, что моя задача…»
Самохин перебил особиста:
«Твоя задача шпионов искать и предателей! А не вламываться в кабинет командира и мозги ему лечить! У меня таких лекарей, знаешь сколько?»
Дронов поднялся с командирского кресла и вышел из-за стола.
«У каждого своя работа, товарищ полковник…», - выдавил майор, слегка подавленный напором Самохина.
«У нас одна работа – Родину защищать, а вот функции у нас, действительно разные, дорогой мой Серёжа! Или ты забыл Кандагар? Если это так, то мне больше нечего тебе сказать, майор. Пиши свою докладную. Я подпишу…»
Самохин сел на свой «электрический стул» командира….
«Зачем Вы так, Александр Николаевич? Там, за речкой, было всё иначе…» - попытался оправдаться Дронов, испытывая определённую неловкость.
«Всё, то же самое, майор. Хотя лейтенантом ты был другим. Тут ты прав…»
Офицеры замолчали. В иной ситуации из такого разговора мог разразиться жуткий скандал. Но у них было общее боевое прошлое. Именно Дронов, тогда ещё лейтенант, в составе группы прикрывал посадку вертушки и погрузку спецназа после выполнения боевой задачи близ Кандагара...
Именно Дронов отстреливался до конца, прикрывая товарищей, и уже перед самой вертушкой получил пулю в плечо и грудь. Он стал оседать, но сильная рука бортового техника успела схватить его за бронежилет в последний момент.
Медлить было нельзя. Самохин уже вывел обороты на максимал и вертушка, качнувшись, стала отрываться от земли.
Именно его, Серёгу Дронова, спецназовцы втащили в салон и продолжали неистово отстреливаться из всех стволов.
Вернувшись на аэродром, Самохин произвёл зависание вертушки у самого медсанбата, вопреки запрету руководителя полётов.
А выполни он посадку в установленном месте, Дронова уже не спасли бы. Выгрузка, погрузка в санитарку…, перевозка и снова выгрузка…
Тогда счёт шёл на секунды, максимум – на минуты.
«Товарищ командир, извините. Что-то я не в ту степь…», - майор нарушил тягостную тишину.
«Ничего, Серёга! Бывает…, так что ты хотел сказать?» - улыбнулся Самохин.
«А Вы, Александр Николаевич, уже всё сказали за меня…, - горько усмехнулся Дронов и с облегчением выдохнул, - да тут некоторые кабинетные требуют отчёта и прочее…»
Полковник вновь поднялся и подошёл к окну. Бросил взгляд на небо и перевёл его на горы.
«Миллион на миллион сегодня. Летай – не хочу…, - задумчиво произнёс он и добавил, - а я хочу. Правда, похоже, что отлетался…»
«Да, я слышал, что к Вам комиссия по безопасности полётов вылетает…»
«Вылетела уже. Через час будет в Моздоке. Через два – у нас. Пускай прилетают. Немного проветрятся. А то засиделись в своих кабинетах…, - Самохин повернулся к Дронову, - как ты сказал, - кабинетные?»
«Кабинетные, товарищ командир!»
«Ага…, а ещё есть домовые, водяные, лешие, коридорные, паркетные, и прочие чудные зверушки…»
Отдать должное, Самохин всю жизнь был неунывающим балагуром…
«Командир, Олег Николаевич передавал Вам огромное спасибо за Филимонова….»
«Спасибо! Кстати, как он там?» Самохин был прекрасно осведомлён, что успели спасти сержанта. Досталось ему по полной, но сейчас уже всё позади.
«Обещали вернуть его в строй!» - Дронов поднялся, раскрыл папку и протянул лист бумаги, исписанный мелким ровным почерком.
«Это что? Сочинение на тему – как я писал донос на командира?» - усмехнулся Самохин.
«Вроде того…», - заулыбался Дронов. Он с уважением смотрел на боевого лётчика, настоящего Батю…
«Ладно, оставь. Перед сном почитаю эти ужастики…, надеюсь, там нет нецензурной брани? Терпеть не могу, когда люди матерятся, не владея этим искусством…»
Офицеры крепко пожали руки и попрощались, как боевые друзья, проверенные на войне...
. . . . . . . . . . .
Виталий чувствовал некоторое напряжение, царящее в кабинете Ставрова. Он это понял сразу, стоило лишь поздороваться с генералами.
«Сразу же к делу. Виталий, ты наверняка помнишь дело Пола Салливана?»
«Разумеется!»
«Там фигурировал некий Ярослав Пацюк…»
«Именно так…, кличка «Ярый». Сгорел на работе…», - усмехнулся Виталий, вспоминая детали той операции.
Ставров в ней принимал непосредственное участие с нашей стороны, а Виталий, такова уж превратность судьбы разведчика – со стороны врага. Тогда, под видом подвыпившего прапорщика, Ставров предложил отметить день рождения группе бандитов, переодетых в советскую форму .
Старшим группы в форме старшего лейтенанта был потомок бандеровского главаря. Перед этой бандой зверей стояла задача провести кровавую провокацию в одной из афганских деревень и заснять, как советские солдаты жестоко убивают женщин, детей и стариков…
Виталий Васильев, будучи ещё старшим лейтенантом, «курировал» работу Пола Салливана…
Этот эпизод описан в книге автора «Неожиданный поворот». На канале об этих событиях можно прочитать – здесь (примечание автора)
«А что, у нас история повторяется? Не про банду ли «Узбека» идет речь?» - поинтересовался Васильев.
«Именно об этом. У нас с тобой есть уже опыт разоблачения подобных акций. К сожалению, уже несколько таких провокаций «Узбек», он же Ойбек Рахимов, полевой командир близкий к Хаттабу, успел провести…»
«Пытаются тем самым настроить население против федеральных сил…», - Виталий озвучил явные цели боевиков и посмотрел на Разуваева.
«Батя», словно отсутствовал. Его взгляд был устремлён неведомо далеко.
«Кому поручим эту операцию?» - Ставров знал ответ на свой же вопрос. Он уже определился с кандидатами, но правила разведки диктовали необходимость учёта мнения других профессионалов.
«Васину и его людям…»
«Согласен. Дмитрий Степанович, как Вы считаете?» - Ставров ощущал некоторую неловкость после недавнего разговора на тему неизвестного стрелка.
«Не вижу повода сомневаться. Тут неплохо было бы привлечь репортёров. Желательно, иностранных…, - Разуваев заметно оживился…, - с видео подтверждением было бы очень резонно…», - генерал поднялся из-за стола и подошёл к своим подопечным.
«А что вы думаете по поводу Грузии, мои молодые мыслители?» - усмехнулся он.
«Вы о Панкисском ущелье сейчас?» - поинтересовался Виталий.
«Не только. Дмитрий Степанович имеет в виду Грузию, в целом…», - ответил Ставров.
«И наших пленников, в частности… Засиделись они на чужбине. Бахтияр получил «окно», теперь можно действовать на новом уровне… Гелаева и его банду оттуда необходимо выдавливать…»
Офицеры понимали, что этим самым на территорию Чечни и Дагестана, словно тараканы из всех щелей вновь поползёт нечисть. Но рано или поздно это должно произойти.
Осталось лишь подтолкнуть правительство Грузии к этому шагу. Шеварднадзе понимал, что покровительство Гелаева и ему подобных после событий на Дубровке может негативно сказаться на имидже его государства, из которого он хотел создать нечто необыкновенное, самобытное.
Но опытный политик за долгие годы работы в МИДе убедился в том, что англосаксы никогда, ни на секунду, ни на мгновенье не задумывались над судьбами людей. Особенно проживающих в государствах, территорию которых они видели всего лишь в качестве колоний, а население - собственными рабами.
На него давили со всех сторон. И либералы, и демократы, и патриоты, отравленные идеей антисоветизма.
Мода того времени – как можно больше напакостить России. Любыми способами, любыми средствами. Даже ценой независимости и благополучия собственных стран.
Народ – быдло. Кто его спросит? Демонстрации – поможем подавить. Помитингуют и угомонится. Главное – подкинуть очередную плохо пахнущую идею о русской угрозе… или свободе слова, или того похлеще…
Ни одна из стран, распахнувших свои ворота, приглашая или уступая назойливым требованиям или угрозам англосаксов, не стала богатой или независимой. Всюду возникали глубочайшие кризисы, междоусобицы и войны. Многочисленные, кровавые, бессмысленные.
Через некоторое время народы уже не могли вспомнить, из-за чего раздался первый выстрел или взрыв...
Огромная инерция самоуничтожения затягивала всё новые и новые страны, а дядя Сэм лишь посмеивался, подсчитывая свои барыши, заработанные на чужой крови и время от времени запускал печатный станок, чтобы заплатить «тридцать сребреников» очередному национальному Иуде…
«В борьбе с западной одержимостью есть всего лишь одно правило – наш крепкий кулак. Однажды получив им по наглой физиономии, они успокаивались на несколько десятков лет, а затем, затаив злобу, подталкивали своих потомков по своему же пути…
Что же касается борьбы с террористами – здесь никаких не должно быть ограничений. Семьи террористов должны быть морально уничтожены, раздавлены, преданы всеобщему презрению и ненависти…», - Разуваев одновременно хлопнул по плечам своих боевых товарищей и, попрощавшись, покинул помещение.
«Ставр, что это сейчас было с Батей?» - Виталий впервые был свидетелем, чтобы Разуваев столь открыто заявлял о том, что было на душе у многих…
«А это, друг мой, называется – переполнена чаша терпения. Врага нужно бить, а не договариваться с ним!»
«Кто бы сомневался!»
Ставров горько усмехнулся…
«Это могут понять лишь те, кто рискует своей собственной жизнью наравне с подчинёнными. А если рискуешь только чужой жизнью и не испытываешь при этом угрызения совести, то позволено и сомневаться в очевидном. Ладно, не до лозунгов сейчас. Приступаем к операции «Азиат»…, соображения завтра в десять!»
«Слушаюсь…», - Виталий поднялся, пожал руку генералу и направился к выходу. Подойдя к двери, он обернулся и произнёс:
«Это не лозунг, Андрей Николаевич. Это правило нашей с тобой жизни. Иначе смысл всего этого?»
«Никто кроме нас!» - ответил Ставров, понимая, что их, людей чести, потомков победителей, впереди ещё ожидает не одна смертельная схватка…
Продолжение следует - здесь
Если история Вам интересна - можете поставить лайк, буду признателен Вашим комментариям, подписке на канал и рекомендациям его для друзей. ЭТО ОЧЕНЬ ПОМОЖЕТ РАЗВИТИЮ КАНАЛА.
В планах автора выпустить печатную версию данной истории.
При желании оказать помощь в издании авторских трудов можно произвести перевод на карту 2202 2016 8023 2481
Желаю всем Мира, Здоровья и добра!
Искренне Ваш Позитивчик (Николай Беляков)Честь имею! И до новых встреч!
#армия и спецслужбы #люди и судьбы #рассказы и повести #приключения #мужество и героизм