— Девушка, мне нужен костюм. Черный, классический. Самый лучший из всех, что есть у вас в магазине.
Консультант смутилась. Вспыхнула румянцем от откровенного взгляда серых глаз и полицейской формы привлекательного мужчины со светлыми волосами.
— Конечно, конечно! А размер какой?
Макаров на мгновение задумался.
— Пятидесятку давайте. Надеюсь, не ошибемся.
— А вам разве не себе?
— Нет, это подарок. Но мы с другом форму одного размера заказывали три года назад, так что думаю, можно будет пиджак примерить. Его, конечно, будущая теща слегка раскормила, но не критично.
— Что ж, как скажете. Если вдруг размер не подойдет, костюм можно будет обменять, только бирки и чек сохраните.
— Понял.
— Вот, смотрите, у нас есть из последней коллекции. Черный, классический. Стоит, правда, дороже, но сидеть будет отлично! Вам для какого мероприятия?
— Для свадьбы. Жениху костюм нужен, — скидывая китель и надевая новенький черный пиджак на форменную рубашку, пояснил Макаров.
Девушка аккуратно поправила лацканы обновки на его груди.
— Вот, так лучше будет, товарищ подполковник, — смущенно улыбнулась она и отошла от зеркала.
Макаров покрутился в пиджаке перед зеркалом, удовлетворенно хмыкнул. Ему было приятно ее внимание. И в звездах разбирается, раз сразу его подполковником назвала. И смотрит так зачаровано на него. Он бы ее на свидание пригласил, да дел у него по горло – суббота, а он еще дома не был. Хорошо, родители Матвея под свой полный контроль взяли. А костюм хорош, ничего не скажешь! Себе бы взял, если бы жениться надумал.
«Вот жениться я ни ногой!» — вспомнив, что Надежда укатила в Минск строить бизнес и любовь со своим боссом, оставив ему сына, передернул плечами Макаров и принялся снимать пиджак.
Через двадцать минут подполковник юстиции Олег Юрьевич Макаров уверенно шагал по сверкающему стеклянными витринами торговому центру с большим пакетом в руках. Его бумажник опустел, но его это совсем не смущало.
Осталось подменить костюм. Прохоров не заметит. А когда заметит, будет поздно. Макаров сам вызвался помочь другу забрать костюм из ателье, в котором работала его мать. Сегодня Маргарита празднует девичник, а Прохоров весь состав собирает в каком-то баре, проводить свободную жизнь. Вот Макаров и вызвался костюм из ателье забрать, вроде как помочь. Свадьба в следующую субботу, тут главное, чтобы Прохоров не вздумал за неделю до свадьбы костюм достать из чехла и примерить.
«Этот точно не станет примерять», — зная натуру своего лучшего друга, усмехнулся про себя Макаров.
Телефонная трель ворвалась в его тщательно спланированную операцию по замене костюма внезапно, именно в тот момент, когда он тщательно прятал покупку в багажник своего авто.
Макаров нахмурился: Полковник Бережной на связи.
— Олег Юрьевич, а ты далеко?
— Здравия желаю. В центре, — с досадой раскрыл свое местонахождение он.
— Хорошо, что в центре. Там рядом, как раз.
— А что случилось, Василий Германович?
— Слушай, тут такое дело… Даже не знаю, как объяснить. В общем, мать одного очень важного человека заявила о краже, а он не хочет, чтобы делу давали огласку. Мать его гражданскую жену в краже обвинила, а та, вроде как, ничего не брала. Обычная семейная разборка. Мне уже сверху позвонили, приказали лучшего следователя прислать на место преступления. Разрули там все, а?
— Мы таким не занимаемся, — холодно отрезал Макаров.
— Знаю, Олег, знаю. Но сверху звонили. Приказали выслать лучшего следователя по особо важным делам и не предавать дело огласке.
— Ладно. Машину туда уже выслали?
— Выслали, ты как раз подоспеешь вовремя. Адрес Наталья скинет сейчас, она тут рядом. Всех на уши подняли. Это в субботу-то вечером! — недовольно прокряхтел Бережной и отключился.
Макаров с досадой бросил мобильник на панель управления. Что ж, придется поехать, раз самого Бережного так напрягли. Теперь он не то, что душ принять, он переодеться к мальчишнику в баре не успеет. Вот досада!
Когда он подъехал к двухэтажному особняку, в котором произошел конфуз, там уже стояло несколько служебных машин.
Выбравшись из своего авто, Макаров поправил фуражку и двинулся к высоким железным воротам.
Всунул корочку под нос охране, и его быстро пропустили в дом.
«Хорошо жить не запретишь, однако», — с интересом рассматривал шикарный интерьер современного дома он.
Пожал руки коллегам из отдела. Те фыркали: семейная драма, которую не хотят придавать огласке, зря людей сорвали. Но ведь это сам Андрей Соколовский, нельзя дело без внимания оставить.
— Где пострадавшая? — поинтересовался у оперуполномоченного Серегина он.
— Спать отправили. Обвиняет во всем сожительницу Соколовского, Ольгу Волошину, а та клянется, что ничего не брала. Да и на видеокамерах записей нет. Они, оказывается, уже два дня, как отключены. По приезду матери хозяин дома всегда их выключает, чтобы никто не знал о ее чудачествах. Знаете, слить в сеть видео недолго, а у него должность – будь здоров.
— Чудит, значит, женщина? Понятно. А где сама Ольга?
— В столовой, где же еще. Это прямо, по коридору и налево. Не заблудись, Олег Юрьевич, в царских хоромах, — весело хмыкнул Серегин. — Мы пока отпечатки пальцев снимаем везде. Навела бабуля шума. Она у них, оказывается, любительница заложить за воротник и истерику устроить.
— Ладно, пойду с хозяевами побеседую, — злясь, что из-за глупой выходки нетрезвой пожилой женщины не успеет заехать домой перед встречей с Прохоровым и остальными сослуживцами, буркнул Макаров.
Широкими шагами направился в столовую. Не успел постучать в красивую дверь, как она распахнулась. Ему в грудь врезалась бледная молодая женщина в стильном комбинезоне ярко-желтого цвета.
Макаров взглянул на нее, и сердце на миг пропустило удар. Это была Ольга. Точно, Ольга, он сразу это почувствовал. Сердцем ее почувствовал, и от такой неожиданности зашумело в голове. Он же не мальчишка, в конце концов? А тут, будто наваждение – глаза ее голубые, длинные темные волосы, точеная фигура. Взглянул на нее, и пропал. «С этой точно картины писать», — мелькнуло внезапное.
— Здравствуйте, — она взглянула на него растерянно. Видимо, у нее от такого количества людей в форме в доме все уже смешалось перед глазами.
— Добрый день. Макаров, Олег Юрьевич. Следователь по особо важным делам, — представился он и полез в карман за удостоверением.
Она несколько мгновений смотрела ему в глаза. Неотрывно, изумленно, будто тоже, как и он, не могла понять, каким образом в ее жизнь занесло этого следователя?
— По особо важным делам? Да зачем же вас-то сорвали? — прикрыв красивый рот ладонью, стушевалась она и подхватила на руки высунувшего с любопытством носик малыша.
Тут же за ее спиной возник статный Соколовский. По-деловому пожал руку Макарову, пригласил в столовую.
— Здесь есть стол, можно будет записывать, если вам будет нужно показания записать, — напряженно пояснил он и пропустил Макарова вперед.
Тот снял фуражку, пригладил волосы и с интересом взглянул на ребенка на руках у Ольги.
— В доме были только женщина и ребенок?
— Д-да, только мы с Артемкой, — заикнувшись, повторила показания, которые уже несколько раз повторяла до него, она и села на отодвинутый Соколовским стул. — Мама развлекалась в гостиной у камина. Украшения она надевала на себя, а потом разложила их на журнальном столике. Я увела ребенка обедать, и больше в гостиную я не заходила.
— А у ребенка вы не спрашивали? Может, он взял драгоценности? Дети любят поиграть, особенно в таком возрасте.
— Конечно, спрашивали! И Андрей, и я, и Лидия Денисовна… — Ольга опечаленно покачала головой. — Мы точно не брали. Нам и в голову бы не пришло взять чужие украшения! А то, что у меня сестра замуж выходит, это ничего не значит!
Макаров вдруг подметил, что ей идет печаль. В печальном образе она была по-особенному красива. Будто светилась. Как-то странно свело у него под ребрами при этой мысли. И что он, в самом деле? Запал на нее, как пацан какой-то, глаз отвести не может! А за ее спиной, между прочем, муж стоит. Пусть и гражданский, но все же муж.
Андрей Соколовский с участием положил свои руки ей на плечи и поцеловал в макушку.
— Оленька, ты только не волнуйся. Найдутся они. Да если даже и не найдутся, Бог с ними! Кому это старье нужно?
— У самой потерпевшей в комнате драгоценности искали? — чувствуя, что ему неприятен его жест, уточнил Макаров.
— Да, искали. Все перетряхнули, но семейные драгоценности, как в воду канули! — досадливо ответил Соколовский.
Макаров посмотрел на затихшего у Ольги на руках ребенка, и вдруг вспомнил, что его сын Матвей в четыре годика спрятал ключи от дома в машинку на радиоуправлении и убеждал всех, что он их не брал. А потом выяснилось, что взяла ключи машинка.
— Так, а у ребенка любимые игрушки есть? — потирая подбородок, обратился к Ольге Макаров.
— Он такой старый, его выбросить пора! — будто извиняясь, заговорил за ее спиной Соколовский. — Я не думаю, что его стоит показывать…
— Все же, покажите.
Кто-то из сотрудников полиции заглянул в столовую и позвал хозяина дома.
— Давайте пройдем в детскую? — дружелюбно предложила Макарову Ольга.
— Я вас сейчас догоню, — махнул рукой Андрей, и быстро вышел из столовой.
Ольга повела Макарова наверх, в детскую комнату.
Усадила напуганного малыша на кроватку и огляделась по сторонам в поисках медведя.
— Не пойму, всегда на видном месте сидел медведь, а сейчас нет его, — развела руками она.
Макаров присел перед малышом на корточки и улыбнулся.
— Привет, Артемка. Я дядя Олег, меня вызвали сюда, чтобы найти бабушкины украшения. Ты не мог бы мне помочь?
Артемка отрицательно замотал взъерошенной головкой.
— Может, ты где-то видел украшения?
— Я не блал…
— А Мишка твой где?
— Бабушка у мамы платье заблала, — хмуро взглянул на Макарова мальчик. — Миша маму защищал!
Ольга дернула дверцы шкафа, и оттуда вывалился огромный облезлый медведь.
Сорвавшись с кроватки, малыш со всех ног бросился к игрушке.
— Не дам Мишу выкинуть! — схватив его за шею, отчаянно прокричал он, и маленькие губки затряслись, готовые сорваться в плач.
— Да кто ж его выбрасывать-то собирается, малыш? — всхлипнула Ольга. Видимо, и ее нервная система не выдержала напряжения.
Макарову стало ее жаль. Почему-то Ольгу ему вопреки здравому смыслу захотелось прижать к своей крепкой груди и погладить по длинным темным волосам.
Но в дверях, будто чувствуя его мысли, показался Андрей Соколовский.
— О, нашли это убожество? — фыркнул он и остановился перед сидящим на корточках Макаровым.
Макаров уверенно взял медведя и внимательно его осмотрел. Через мгновение всунул свою крепкую руку в пасть игрушки и оттуда посыпались семейные драгоценности.
— Боже… — всхлипнула Ольга.
— Бабушка плохая! Плохая! — заголосил Артемка и потянул к себе огромного медведя.
— Будь он неладен, этот медведь! — сжав кулаки, зарычал хозяин дома.
— Медведь ни при чем, — поднимаясь с пола, покачал головой Макаров. Удовлетворенно подметил, что физически он привлекательнее Соколовского – и в плечах шире, и крепче. А роста они были практически одинакового. — Если бы не было медведя, нашлась бы другая игрушка. Детская психика в этом возрасте заточена под игру и одушевляет любимые игрушки. Видимо, подсознательно ребенок выбрал медведя, чтобы защитить мать от нападок.
— Спасибо вам! — всхлипнула Ольга и с благодарностью коснулась его руки.
Макарова обожгло ее прикосновение. Поднял тяжелый взгляд, и их глаза встретились. Ее – голубые, заплаканные, и его – серые, проницательные. И что-то перевернулось. Мир перевернулся.
— Да не за что, — в странном смятении отмахнулся он. — Серегин! — позвал громко. — Сюда иди, нашлись украшения!
Юлия Бузакина, Я НЕ ПРОЩУ