Сергей Коваленко по кличке «Кабан», дефилировал по весенней улице в ожидании заседания турклуба. Была среда, - клубный день. Рядом с Кабаном по тротуару шагал Колян Левин и рассуждал, что в коммерческом киоске гораздо приятнее покупать шоколадные батончики марки «Баунти», нежели «Марсы» или «Сникерсы».
- Отчего же вам так нравится «Баунти»? – поинтересовался Кабан, щурясь от апрельского солнца.
- Да «Райское наслаждение», идеально разделен на две половинки, можно и самому пожрать и бабе предложить, и жаба не душит. – Ответил Колян. – А ты попробуй «Сникерс» разломай руками на две равные дольки, всегда будет один,- больше, другой, - меньше.
- Так, а в чём проблема? – не понял Кабан.
- Так проблема в том, что мы, как джентельмены, ипись-провались, должны отдавать больший кусок даме! – ответил Левин, перепрыгивая лужу.
- Дык, а ножом порезать ровно не судьба? – спросил Кабан, извлекая охотничий нож из ножен, висящих на стропе у себя на груди.
Несколько прохожих, увидев, как детина извлекает из ножен на груди огромный нож, испуганно шарахнулись вглубь тротуара.
Когда заседание турклуба началось, Кабан с Коляном уединились в походно-складском помещении, чтобы подождать окончания официальной части, и приступить к неофициальной. Колян достал со стеллажа свой 120-литровый самопошивный рюкзак, подтянулся на стеллаже, заскочил на подоконник, и через окно первого этажа выскочил на улицу. Кабан подал ему рюкзак через окно, после чего уселся ждать, когда товарищ принесёт из ларька пиво. Пили просроченный «Амстердам-навигатор», с кораблём на этикетке, из банок. Просрочку продавали на рынке по ящику или пол-ящика очень недорого.
Кабан прилёг на нижний стеллаж, что стоял напротив окна и приготовился вздремнуть. Всё помещение состояло из огромных самодельных стеллажей, - в помещении можно было играть в прятки.
В походно-складское помещение забежала Пахомова в самопошивном анораке из парашютной ткани. Пахомова не заметила Кабана. Она привстала на нижний ряд стеллажей, и что-то искала между байдаркой «Таймень», собранной для просушки и рядом рюкзаков. Кабан, лёжа на стеллаже напротив Пахомовой, полюбовался, какая она ладная, даже в балахонистом анораке. Коротко стриженная, но не потерявшая своего обаяния, Пахомова занималась штангой, могла перетянуть по сопатке и сломать нос обидчику, но при всём, при том, была очень доброй и позволяла за собой ухаживать.
Мурлыча себе под нос какую-то мелодию, Пахомова шарила руками на верхнем стеллаже и совершенно не замечала, как Кабан неслышно подошёл к ней сзади, и остановился у неё за спиной.
В душе Кабана проснулись нежные чувства, - он решил подойти к Пахомовой и погладить её по голове. Однако, под ногу Кабану, как назло, попала неизвестно откуда взявшаяся алюминевая трубочка, от палаточной стойки. С криком «ААААА!» Кабан сделал неловкое движение, потерял равновесие, и ухватился за оттяжку лежащего на одной из полок рюкзака.
Рюкзак рухнул на пол вместе с Кабаном и со стеллажом и всем тем, что на стеллаже лежало. Грохот был сильный.
- Грёбаный ты стык! – сказал Кабан лёжа на полу.
- Серёженька! – заорала Пахомова, - Не было у меня ничего с Коляном!
- Да ипись оно провались! – ответил лежащий на полу Кабан, пытаясь снять с себя носовую часть «Тайменя».
Походно-складское помещение наполнилось общественностью. Прибежал тренер Сан Саныч, прибежали ребята из «Пьяной школы», прибежал отряд пеших туристов в полном составе.
- В чём дело? – строго спросил Сан Саныч.
- Ой! – сказала Пахомова.
- Стеллаж упал! – отрапортовал Кабан. - Не выдержал продольной нагрузки! Пора этот стеллаж перебирать и переукладывать!
- Всем поднимать и переукладывать стеллаж! – распорядился Сан Саныч.
Усилиями общественности пустой стеллаж подняли и прислонили к стене около окна. За двадцать минут под руководством Кабана, стеллаж наполнили содержимым: две байдарки и «шкуры» от них, пара рюкзаков, ремнабор, примус «шмель» в коробке, не подлежащие идентификации элементы набора, байдарка «Таймень» в сборе, две гондолы от катамарана и всякая мелочь.
Свет в окне заслонила чья-то тень.
- Принимай «грелку»! – раздался голос Коляна, который вернулся с рынка.
- А ну разойдись! – заорал Кабан. – Всем спасибо, все свободны! Сейчас будем испытывать стеллаж на запредельную нагрузку!
Походно-складское помещение опустело.
Кабан подошёл к окну и бережно, как младенца, принял 120-литровый рюкзак с пивом и аккуратно поставил его на пол.
- Ээээээх! – Колян шагнул на подоконник и протянул руки и повис на стеллаже. Стеллаж начал опасно накреняться. Подхватив рюкзак, Кабан выбежал из походно-складского помещения.
С криком, «ААААААААА!» Колян вместе со стеллажом совершил движение по дуге и плюхнулся плашмя на кафельный пол. Содержимое стеллажа посыпалось на Коляна.
В походно-складское помещение заглянул Кабан.
- Ядрёна копоть! – заорал Колян, отбрасывая от себя гондолу катамарана.
- Ты живой там?! – поинтересовался Кабан у Левина. – Ёрш те в бок!
- Живее всех живых, ёж те в бок! – ответил Левин, поднимаясь на ноги.
В дверях появился Сан Саныч.
- Испытания показали, что стеллаж закреплен плохо! – отрапортовал Кабан.
- Это что? – спросил Сан Саныч, пиная Коляновский рюкзак. В рюкзаке звякнуло (Колян прихватил помимо пива и пару бутылок водки).
- В рюкзаке чертежи стеллажа и макет! – не моргнув ответил Кабан.
Походно-складское помещение снова наполнилось людьми.
- Значит так, товарищи! – сказал Сан Саныч, поправляя подтяжки, - Всем разбирать упавший стеллаж, а снарягу распределить по другим стеллажам, которые ещё не упали.
Сан Саныч посмотрел на Коляна и Кабана, потом посмотрел на рюкзак и сказал:
- Коваленко и Левин берут рюкзак с чертежом нового стеллажа и несут ко мне в кабинет! Будем рассчитывать новый стеллаж на прочность!