ДЕМОН И БЕЛОКРЫЛ
Вокруг стало темнеть. Как-то странно: тьма наползала с краёв, в серединке ещё оставались Седой и застывший столбом Первый. Потом тьма заволокла и их.
Стало тихо. Темно и пусто.
Кир перестал чувствовать себя.
Тела как будто не стало.
Он не видел, не слышал, не чувствовал запахов и не ощущал себя стоящим. Ему показалось, что его самого, вот это вот крохотное семечко его «я» вынули из его тела и завернули в толстое одеяло тьмы.
«О, Великий Рогатый! Не оставь своего сына!» - «О Великий Безымянный! Спаси своего верного!»
«Что?»
«Что?»
Мысли рождались сразу по две. И разные.
Видеть в темноте было нечем. Оставалось только мыслить.
«Кто здесь?» - «Я» - «Ты кто?» - «Белокрыл» - «Первый?»
Догадка обрадовала Кира.
«Я не Первый. У меня другое имя» - «Где мы? Что случилось?»
В ответ произошла целая вспышка образов-мыслей, которая быстро погасла. Будто Первый её запихнул обратно усилием.
«Демон, я слышу все твои мысли» - «Это хорошо»
Кир пытался разобраться в калейдоскопе, в вихре картинок-образов, которые успел заметить.
«Я...» - и тут чужое сознание влепилось в него, как ком теста влепляется в другой ком.
«Что?..» - но чья-то недобрая воля, словно руки тестомеса, стала смешивать сознание демона и сознание белокрыла.
Мысли путались, проносились мимо.
Кир видел свои мысли и желания, видел воспоминания и с содроганьем осознавал, что тот, другой, - «Юн?» - другой взвыл — тоже видит это.
Видит его провинность, изгнание, первые несчастные бездольные годы на Тверди, потерянных магов и белое тело той, которую он желал и хранил сейчас.
Демон взвыл.
И вдруг вспомнил свой первый неловкий полёт: белые мягкие пёрышки с трудом бились о воздух, тщась поднять над площадкой его слишком толстенькие ножки.
И седой учитель Римо хвалит его за то, что большие пальцы ног поднялись над песком на целых два пальца.
Кир яростно выбарахтался из чужого воспоминания. «Я — Кир. Я — Демон! Кир Керата!»
Демон рычал и бился в мягкой тьме неволи, белокрыл тихо плакал, и это было одно существо.
Стало одно существо.
И оно вопило в два голоса, в два стона: «За что?» «Зачем?»
* * *
«Юн!» - «Зачем они это делают?» - «Я не могу рассказать» - «Хех»
Кир полез в его? в своё? В его-своё сознание и выудил-вспомнил: им нужен ребёнок.
Кир опешил. Если бы он был в теле, он бы рот приоткрыл от удивлённого негодования.
«Вы её видели?! Она умрёт, вынашивая и рожая крылатого!» - «Это не важно, демон. Главное - ребёнок»
«Та-а-ак» - Кир полез глубже.
Он долго гонялся за образами-воспоминаниями по своему-общему сознанию.
А потом...
Им нужен ребёнок.
Потому что белокрылы знают, что в мире есть что-то, чего они не видят и не могут познать.
Чтобы познать это, им нужен такой же крылатый, который способен будет познать то неведомое, что непознаваемо для остальных.
Белокрылы вычислили, чем отличается человек чувствующий то, что им нужно, от остальных: его сознание голодно.
Тут Кир хмыкнул: «Конечно, голодно! На Тверди почти нет прекрови!» - «Прекровь — это вымысел! Вы...мысел...»
Кир увидел, что Юн увидел в его воспоминаниях всё то, что касалось прекрови: запах, умение вплетать пряди прекрови в обереги, заклятия магов, реки прекрови на земле и течения прекрови, разбивающие тела магов, как глиняные хрупкие статуэтки
«Значит... Прекровь — есть» - «И именно её вы ищете»
«Зачем они нас-то смешали?» - «Слияние сознаний. Она слишком слаба, чтобы выносить одного из нас. Если ей скормить чужое сверх-сознание, то у неё хватит сил. Они дадут ей нас съесть.»
«Смешивать-то зачем?» - «Двое отдельно меньше, чем двое в одном»
Кир чувствовал за словами «сверх-сознание» и «сил» что-то другое, словно Юн упростил какие-то вещи, чтобы они были ему, демону, понятны.
«Вы же...» - он некстати вспомнил, как устроены крылатые ниже пояса и сморщился. Потому что это были воспоминания Юна. Для демона осознать себя лишённым того самого мужественного органа оказалось... как-то... неуютно - «Вы же не можете... С женщиной... Так как же?»
Юн вздохнул и выудил образ-знание. «О-о-о-о...»
Кир был озадачен.
«То есть каждый из вас рождает самого себя, когда приходит время? Яйцо зреет, крылатый старится и погибает, чтобы родиться из яйца...» - «И эту часть можно смешать с частью, из которой получаются дети у ваших женщин. Тогда получится белокрыл с умением видеть и познавать то, что сейчас мы познать не можем. Он покажет нам в мыслезнанииобщенииразговоре как именно всё это устроено, и мы будем знать всё то же, что и он»
«Юн, но она...» - Кир вспомнил её, тонкую, гордую. Как она шла через метель, как танцевала на снегу, как спасала его от волков, как слушала Мост Бусин. Как спасала город, разрушая своё тело. И дальше, дальше. Картинки из памяти сыпались одна за другой. Как на зеркальной пристани он впервые увидел её косы и поворот головы, и связанные руки, и туфельки, крохотные, как игрушка. Как она расчёсывала волосы у костра, перебирала свои книги, колдовала, спасала мальчишку. Вспомнил, как обнимал её. Как потерял и нашёл её в городе. Её запах. Её серебряный взгляд. Её силу, которую он не мог осознать — только принимал, как есть. Рене. Цветок, который не тронуть — сомнёшь и раздавишь. Только смотреть, только оберегать. Но и того хватит с лихвой, лишь бы была. Лишь бы жила! - «Она умрёт»
И мир опустеет. Тоска, чёрная, холодная, склизкая заливала сознание Кира-Юна. Зачем нужен мир без неё?
Без серебра в синем? Без нежности её белоснежной? Без её серебряного взгляда, без её мягкости и грозной силы магистра?
«О-о-о-о... Кир, я не могу ничего сделать» - он помолчал, - «Я так же связан, как и ты»
Кир обхватил бы голову руками, если бы был жив и в своём теле. Юн бы взвился в небо, ломая крылья рывком боли.