Феликс втянул воздух и опустил ноги на пол. Босые ступни коснулись прохладных досок и это ощущение показалось ему таким приятным, что он повозил ногами по полу, стараясь почувствовать зазоры между половицами.
Что-то скрипнуло у шкафа. Волосы на голове зашевелились, во рту сразу пересохло и Феликс замер на месте. Скрип повторился и дверца шкафа чуть приоткрылась.
— Прости меня, сын, — отчетливо раздался отцовский голос и из шкафа полетели вещи.
— Папа! — закричал Феликс, но крик потонул в шелесте листвы за окном и звоне разбитого стекла.
В комнату влетела давешняя женщина. Её глаза возбужденно сверкали даже во тьме, а сквозь растянутые в улыбке губы белым светились острые, как иглы, зубы.
Она зашагала к Феликсу и протянула скрюченные пальцы, хватая его за пижаму.
— Наконец-то! Марк! Марк! Иди сюда, нам ещё много осталось, много осталось...
Феликс закричал, когда острые зубы вспороли рукав пижамы и кожу у локтя, незнакомка вгрызлась в него и принялась жадно причавкивать, выедая руку словно апельсин. Жгучая боль разлилась до самого живота, раскалила голову, вызвав слëзы. Феликс кричал, пытаясь оторваться от монстра, но уже через минуту его рука безвольно повисла лоскутом пустой кожи, а женщина оскалилась, и потянулась к горлу.
Феликс вырвался и побежал, продолжая кричать. Ужас и боль душили его, страшный шум вокруг, казалось, закручивает пространство в воронку. Но дверь в его комнате теперь была открыта!
Собрав все силы Феликс кинулся у выходу, продолжая кричать.
— Феликс? — отцовский голос снова раздался у самого уха, но отца нигде не было.
— Папа! Папа! Помоги мне! — голос срывался, слëзы катились из глаз, а страшная женщина хохотала рядом и снова тянула руки.
— Феликс! Феликс! — кричал папа, и в голосе его слышалось отчаяние, — я сейчас, сейчас...
Феликс почти добрался до двери, но как только он оказался у порога, чужие руки рывком опрокинули его назад.
Рядом с женщиной стоял мужчина. Его лицо тоже исказилось острозубой ухмылкой, он раскрыл рот и вонзил зубы в другую руку мальчика.
— Папа! — кричал Феликс, дергаясь от невыносимой боли, — Папа...
Вдруг стало тихо. Боль отступила, монстры замерли на месте, а затем зашипели, когда вокруг мальчика с мягким шорохом посыпались иглы.
— Не-е-ет! — закричала женщина, отступая назад. Пара иголок, попавших на её платье, задымились.
Мужчина подхватил её и они вылетели в окно, а Феликс остался лежать на полу, обессиленный, с болтающейся пустой рукой. Его маленькое тело дергалось от боли и страха, он плакал и звал:
— Папа! Мама!
Но ему снова никто не ответил.