“Ах, как это всё было давно”, — думал я, вспоминая её глаза чуть навыкате, в отражении которых мерцал свет солнца из-за шторки. И мягкие очертания губ под острым носом с волнистой нитью волос — портрет печальной незнакомки.
Воспоминание было бы таким портретом, если бы я не знал точно, что её зовут Марина. О, Марина, субмарина в омуте души непознанной — так, кажется, напевал Виталя, перебирая сарделями безобразных пальцев по струнам. Ужасно, но ты слушала его, и не просто слушала, а вслушивалась — так, будто пошлой банальностью речей и песен Виталя согревал тебя. Не надо, не отпирайся, память, Марина была ведь влюблена в Виталю с момента первой встречи и растворялась в нём, только в нём одном…
Моя же роль — всегда сторона. Смотреть и наблюдать, скользя вблизи, но мимо: отворачивая вправо или влево, возносясь в моменты случайно пойманного взгляда и проваливаясь ниже ада, едва поняв, что это не специально, — Марина просто взглядом заблудилась.
Я тень, я пыль, я неудачник, и в этом своя прелесть: судьба-то близорука. Она убогих не только счастьем обделяет, но и страданием не перегружает особо. Мне-то уж грех жаловаться точно, мой жизненный пунктир слишком ровный: точка тире точка точка, тире тире тире, точка точка точка точка.
Говорят, смиренное осознание своего места наполняет счастьем. Но я счастье осознал только сейчас, через боль. Через сонм воспоминаний в лёгких снах, где плыли рассыпчатый смех колокольчиком, янтарный кулон во впадине ключиц, змейка кожаного браслета, смыкающего наше разное время, и ещё сотни деталей из того лета. Лета под знаком имени Марина.
Сны иногда оборачивались кошмаром — когда в них заползала тень Витали. И повторялось всегда одно и то же: всё те же ненавистно-толстые пальцы на руле автомобиля, всё тот же вальяжный баритон, пятна пота на футболке сзади… Но тебе-то, Марина, что за дело, верно? Любовь не спрячешь, а себя не обманешь.
А раз так, то и лето кончилось закономерной осенью, решившейся ближе к ноябрю свадьбой. Марина и Виталя, Виталя и Марина, хэппи мэрриед, что ж. У вас своя дорога, а мне? Снова ползти стороной, сидеть в офисе, грызть одиночество и лазать вечерами по вашим соцсетям: вдруг что интересное обнаружится.
Интересное, впрочем, готовилось загодя: по фотографиям всё было понятно. И вот зимой, в последний день чёрного високосного февраля, родилась она, Юленька, — ваша дочь. Эту милую, забавную малютку судьба вам подарила ведь не просто так, а в утешение перед грядущим… Два месяца любви и счастья на троих, которое, казалось, любое зло растопит на годы вперёд. Ох, если бы только.
Здесь уж судьба всё зорко оценила и взялась за дело рьяно, в злом сарказме прихватив в долю и меня.
В то утро я проснулся с ощущением вялого распада, что случалось всё чаще и чаще — то ли мир отдалялся, то ли я отступал в сумерки дереализации. Неприятное чувство, правда: реальность будто бы пульсирует ватной тусклостью, за которой мерещатся намёки, символы и знаки. Подкладка у них всегда одна — это страх и тревога, сжимающие горло, выламывающие изнутри грудную клетку и пробирающие ознобом всё тело.
Жить в таком состоянии невозможно, но я старался и превозмогал. Готовил завтрак, плёлся на работу, что-то делал и к вечеру, спасибо кофе, чуть приходил в себя.
В тот день такого не случилось, всё закончилось гораздо раньше. Дорога в офис растянулась часа на полтора, и когда трафик забрезжил просветом, я утопил педаль газа на полную. Проспект передо мной ширился прозрачным солнечным горизонтом, а башни высоток степенно отступали — ну как тут было не лететь?
Полёт закончился обломом: я бы успел, конечно, успел промчаться на свой законный зелёный через перекрёсток, если бы не вспышка вовремя выхваченного краем глаза автомобиля. Он шёл перпендикулярно, и в доли секунды я всё понял — здесь пахнет смертью, меня несёт прямо ей в пасть.
Резкий рывок к тротуару стал той единственно верной импровизацией, на какую обрекло движение как будто не моей руки. Дальше перед глазами оседают осколки беспомощных воспоминаний: застывшие фигуры людей, жёсткое столкновение и дикий, нелепый пляс отскочившей в сторону коляски. Потом длинные минуты в пластилине вязких мыслей: “Я жив? Да, и вроде цел, но… что-то… тут не так”. Поскольку запах смерти не исчез, а, наоборот, усилился, вырос, затмевая подрагивающий в треснувшем утреннем зное мир.
Стоит ли говорить, что жертвами той внезапной аварии стали они, Марина и Виталя, а в карусели коляски вертелась в то солнечное утро Юленька, их дочь. И если Юленька в свои два месяца жизни отделалась испугом, то Марина… да и Виталя…
Остался я без единой царапины — спасла подушка безопасности. От возмездия со стороны сурового закона судьба уберегла: суд признал виновным ублюдка, который сел в тот день за руль подвыпившим. Именно он спровоцировал масштабное ДТП на том проклятом перекрёстке, а я… Я всего лишь пытался спастись, вывернуться из лап смерти, которая разменяла мою жизнь на жизнь других двоих.
Смешно, не правда ли? Я ведь, правда, смеялся потом, кусая руки с одним только вопросом в голове — как? Ну как это могло случиться? Год прошёл с момента нашего знакомства, и, кажется, авария даже произошла день в день…
Я вспоминал, копался в мельчайших деталях, выискивал малейшие намёки и сигналы — хоть что-то, что дало бы тень подсказки: к чему, что всё это значит? Но нет, без толку, сплошное нагромождение случайностей. Как будто жизнь зевнула, лениво обронив: суть в том, чтобы просто выжить. Тебе повезло, смерть прошелестела мимо. А почему, а как оно работает, что там за механизмы — это уж, пардон, не твоего ума дело.
“Никто не знает”, — думал я, заглядывая в эти глаза чуть навыкате, мерцающие отражением погремушки в вечернем свете торшера. Обыкновенная пластмассовая игрушка всего лишь, но сколько радости для ребёнка, сколько чистого счастья, в котором он купается, даже не понимая, насколько, в сущности, для людей его мало отмерено.
Всего-то пару лет, до школы бы сохранить рай безмятежного детства. И, может, как-нибудь, когда-нибудь эти до боли знакомые губы под острым носом произнесут «спасибо», а я пожму плечами, подумав про себя: “Всё это ради твоей мамы, Юленька, ради неё тебя, усыновлённую, я вырастил и воспитал”.
Автор: Филипп Хорват
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ