Зима. Минус тридцать. Лес где-то в Рязанской области. На опушке — полевой лагерь вояк. Палатка номер один. Внутри две печки у входов и два ряда нар вдоль стенок. Второй вход вместе с небольшим тамбуром завален дровами. Печки давно не горят: истопник заснул рядом на пеньке. Стоит жуткая вонь от сохнущих вокруг печек сапог, берцев, валенок, портянок и носков. Человек сорок лежит на нарах и жмётся друг к другу. Большинство с головой укрыты тонкими армейскими шерстяными синими одеялами, остальные спят, не снимая ушанок. Пара человек успела обзавестись спальниками, но им не намного теплее.
В пять утра в палатку пробирается дневальный, расталкивает истопника и ещё пару человек.
— Подъём, пацаны. Будите остальных, через полчаса выдвигаетесь.
Кто-то просыпается, кто-то уже давно не спал из-за холода, но не высовывался из-под одеяла.
Люди — хотя они давно не люди, — солдаты, начинают потихоньку шевелиться и выбираться из-под одеял, обуваться. Все уже в одежде, снимают её только в субботу, минут на пятнадцать-двадцать в бане. Там же можно согреться, если будет горячая вода.
Кто-то, но не все, идёт умыться. На всех один фиг воды не хватит. Наряд на умывальнике растапливает снег. Уже пару недель как какие-то сердоболы из инспекторов запретили пользоваться цистерной для воды, в которой её доставляли из соседней части от ВДВшников. Офицеры то ли никак не могут договориться о взятке, то ли просто ждут, пока инспектора одумаются. Солдаты пока вынуждены привычно страдать.
Кроме нашей палатки подняли контрактников и несколько водителей-срочников. Две офицерские палатки спят — кроме кэпа, он сегодня едет с нами. Из второго такелажного взвода половина в госпитале с бронхитом, вне очереди едем мы. Кухня тоже только проснулась, поэтому есть нам нечего. Вставший чуть раньше каптёр выдаёт по бутерброду и стакану горячего сладкого чая, выдают сухпаи по одному на троих человек. Берём с собой, хотя поесть их не удастся: они ледяные, а разогреть будет негде. Первые несколько раз мы пытались грызть и лизать замороженную гречку как мороженое, но это всё лажа.
Затем начинается самое интересное.
Несколько везунчиков поедут караульными в кабинах КамАЗов. Мы же, двадцать счастливчиков из первого такелажного взвода, грузимся в тентованный “урал”, в кузов. Раньше ездили в более герметичном военном автобусе, но он на ремонте: к нерабочей печке добавились проблемы с мотором.
Тент закрывается, хотя остаются щели, через которые могла бы целиком пролезть жирная жопа начштаба. Мы рассаживаемся по скамейкам, жмёмся друг к другу, как воробьи на ветке. Колонна из десятка КамАЗов и нашего “урала” выдвигается.
Час езды по лесной дороге вытрясает остатки сна и бодрит. Ещё сильнее бодрит холод. Руки скрещиваются на груди, ладони в подмышках: так, кажется, теплее. Ног уже давно никто не чувствует.
Колонна выходит на трассу. Кто-то курит, кто-то пытается поспать. Впереди ещё четыре часа, которые покажутся вечностью.
Тент от табачного дыма и тёплого дыхания покрывается инеем изнутри. От этого становится ещё холоднее. Противно пахнет выхлопами с примесью жжёного сцепления. Для военных водителей должны ввести отдельную категорию в правах, но пока ввели только отдельный котёл в аду.
Амундсен сказал: "Человек может привыкнуть ко всему, кроме холода". Холодно так, что не чувствуешь ног, пальцев на руках. На ресницах и бровях выступает иней. Нос давно замёрз. Его пытаются спрятать в поднятый воротник, втягивают шею поглубже. Армейский термос с чаем, который нам всегда загружают с собой, остывает в течение часа, да и почти никто из нас не пьёт — захочется ссать, а остановок может и не быть.
Все мучаются, но изменить ничего нельзя. Солдат должен познать тяготы и лишения воинской службы.
Спустя пять часов колонна останавливается: приехали. Кто-то открывает тент и борт. Сидящие внутри пытаются встать и выбраться. Замерзшие ноги не слушаются. Спрыгивая с кузова, кажется, что ноги не перенесут встречи с землей и расколются как льдинки. Но нет... земля встречает нас, все живы, все пытаются согреться и размять тело, только кто-то не устоял и плюхнулся на задницу.
Мы счастливы, но всех пугает мысль о том, что обратный путь будет таким же, только к холоду добавится накопившаяся за день усталость. Нам предстоит загрузить десять КамАЗов боеприпасами для завтрашней утилизации. Все мечтают о лете, дембеле и возвращении в палатку, которая кажется пятизвёздочным отелем после этой поездки.
***
В этой истории всё кажется гораздо более мрачным, чем было на самом деле. Мы были тогда солдатами и были молоды.
Автор: Антон Александров
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
