Это драма о непримиримости двух антагонистических начал – массы и личности. Самые враждебные друг другу идеи — это «для всех» против «для избранных». При этом и все и избранные должны доказать своё право на свой мир. Доказать насилием. Сталин, смотревший спектакль в постановке Станиславского много раз, любил и вдохновлялся идеей необратимости столкновения космических сил в пространственно-временных тисках революционной России.
Всего на сцене МХАТа за 1926–1941 годы пьеса прошла 987 раз. Сталин был на спектакле «Дни Турбиных» 17 раз в правительственной ложе и примерно столько же раз инкогнито в зрительном зале.
Не зря Булгаков посвятил своего Воланда Сталину. Это был не только диктатор и не только тиран. Он отстаивал свой статус монарха Империи Зла, который всегда знал с каким противником он имеет дело на тонком плане бытия.
Эта пьеса могла бы называться «Схватка», а фабула – это готовность или неготовность её участников принять смертельный бой. В то время это было главное – решимость умереть, чтобы победив, жить по своим правилам.
Для театральной постановки в пьесе слишком много деталей. Сказывается литературный стиль романа: на войне мелочей не бывает. Всемирно-историческое столкновение воспроизводится в бытовой и диалоговой конкретике. «Дни Турбиных» — это метроном, удары сердца уходящего сословия умеренности и изысканного вкуса. Их можно уважать за внутренний аристократический стержень, но их надо уничтожить как представителей консервативной идеи иерархического порядка, коммуникационного тупика правоты-праведности-правдоподобия, - всего того, что имеет отношение к неуместному для революции понятию «честь».
Пьеса и фильм – это шедевр предельно концентрированного выражения действительности на изломе судеб в перспективе столкновения с бездной.
Если допустить вольные ассоциации, история Турбиных напоминает осажденный замок катаров Монсегюр весной 1243 года и его хозяйку Эсклармонду де Фуа в окружении её верных рыцарей. Сожжение на костре ещё впереди, а сейчас все сидят у камина с бокалом вина и шпагой у ног. С высоты замка на скале видны приближающиеся полки крестоносцев и братьев-инквизиторов. И думают «чистые сердцем» не об Искуплении и Страшном Суде, а о Сотворении, когда их души были близки Творцу, а не рогатому Демиургу мировой истории падших духов.
Забавна судьба постановки. Критики обвинили Булгакова в пропаганде белого движения. Это означало быстрый расстрел, если бы за Михаила Афанасьевича не заступился бы Иосиф Виссарионович.
Официальная версия протекции Булгакова первым лицом было мнение о правильной демонстрации идейной победы большевизма, «пустотности» буржуазно-мещанских ценностей и ложного пафоса офицерского сословия. Но мне кажется Сталину было просто плевать на самоцензуру лакействующих журналистов (к которым, кстати, относился и Маяковский). Монарх Гулага видел в творческой интеллигенции своих ручных зверьков. Он был Карабасом-Барабасом собственного театра, в котором он миловал и наказывал по-своему. Например, Сталин знал, что для Михаила Булгакова, перебивавшегося случайными заработками, постановка в МХАТе «Турбиных» была едва ли не единственной возможностью содержать семью. Как великий драматург и режиссер большой страны, Сталин знал, что есть только два способа управлять людьми – кнут и пряник в правильном искусно выверенном сочетании.
При этом у Иосифа Виссарионовича было своеобразное чувство юмора. Когда на сцене белые офицеры пели «Боже, Царя храни» многие в зале вставали, подпевали и даже плакали, включая партийных функционеров, что смешило советского царя до слёз.
В фильме все актёры - зрелого возраста, хотя полковнику-артиллеристу Алексею Турбину (Андрей Мягков) в пьесе Булгакова – 30 лет, его брату юнкеру Николаю (Андрей Ростоцкий) – 18 лет, их сестре Елене (Валентина Титова) 24 года, её мужу полковнику Генштаба Тальбергу (Олег Басилашвили) 38 лет, как и капитану Мышлаевскому (Владимир Басов). Лариосику, кузену Турбиных из Житомира (Сергей Иванов) 21 год, поручику Шервинскому (Василий Лановой) 29 лет.
Фильм, безусловно стоит посмотреть из-за актёрской портретной и архетипической схожести с тем, другим временем. Титова – муза, Офелия, Мягков – бог войны, скала духа, Ростоцкий – обаяние «чистого сердцем», трубадура «конца», Владимир Басов – просто факир сцены. Басилашвили и Лановому редко когда удавалось сыграть кого-то кроме самих себя, несомненно, великих. Ларион Суржанский (в исполнении «Кузнечика» из фильма Леонида Быкова «В бой идут одни старики») – это, увы, неправильный кастинг. Его герой - «талисман семьи», любимец-наперсник женщин и угодный большевикам образ истерического инфантилика, ущербного интеллигента, не способного к борьбе. Нарцисс – это главный скрытый порок социальных устоев всех времён и народов, зараза мертворожденного идеализма. Молодой Михаил Кононов подошел бы на эту роль.
