В Натборне на юге Англии, в небольшом домике недалеко от железнодорожной станции жила она.
Никто не знает что ей нравилось, а что нет, кроме одного предпочтения: она не любила гостей.
С утра, как обычно, она занялась привычным делом: смотрела на карту мира и катала по ней маленький серебрянный шарик. Завёрнутая в пять (не меньше) шалей, она была похожа на большую старую кошку, которая играет с клубочком.
Шарик вёл себя не совсем как клубочек. Его траектории были странными. Он мог дёрнуться, остановиться, задумчиво покатиться в обратную сторону, а потом снова покатиться туда, куда его толкала старушечья рука.
Большой дубовый стол, на котором лежала большая старая карта был настолько разухабистым, что довольно крупная женщина, утопающая в шалях и похожая на нахохлившуюся сову, выглядела просто комком шерсти.
Катись мой милый, всех найдём.
Шарик останавливался и на нём, буквально на несколько мгновений загорались какие-то буквы.
“Ч” - высветилась, когда шарик был над Москвой.
Что ты там забыла бестия? - женщина ворчала из глубины шалей и ехидно улыбнулась.
“П.А.” - высветились на шарике.
А? Это что за А?
Шарик внезапно вздрогнул и переместился к другой точке - Константинополь. Надо отметить, карта была довольно старой, хоть и моложе женщины на много сотен лет.
Буквы не пропали… почему буквы не пропали?
Женщина встала и наклонилась над картой, будто пытаясь убедиться, что буквы её не обманывают. Она сняла маленькие круглые очки и протёрла их уголком синей толстой ткани - ни то пледа, ни то шали. Не помогло: шарик всё так же показывал “П.А”.
Это что-то новенькое.
Спустя пару дней в дверь постучали.
- Явился, сучёнок?
- Агата, это Персифаль.
- Закрой рот щенок, никто не знает здесь моего имени и знать не должен!
Шурша шалями, она приоткрыла скрипучую дверь, но её всё ещё держали пять цепочек.
Агата сощурилась - в доме окна были плотно задрапированы, а на улице светило солнце.
- А где этот, А?
- Кто? - Персифаль растерялся.
- Ну “А” чёрт тебя дери! Где А!? - старуха негодовала.
- Здравствуйте! - Алонзо показался из-за спины Персифаля и старался выглядеть не сильно растерянным. Безуспешно старался.
- Ты А?!
- Алонзо, меня зовут, Алонзо.
- Ну значит ты “А” и есть, господи, какой глупый. Беру слова назад, Персифаль. Он щенок, а ты просто бродячая псина. И какой леший вас сюда притащил? Я разве не доходчиво объяснила тебе ещё три века назад - никаких визитёров?
Персифаль растеряно пожал плечами.
- Накуросил, пёс, да?
- Это мы вместе… - попытался вписаться Алонзо.
Женщина сплюнула из шали под ноги гостям и захлопнула дверь.
- Мы её совсем выбесили, да? - робко спросил Алонзо, но Персифаль поспешно закрыл ему рот рукой.
- Не говори о ней ничего при ней, она этого не любит. - шёпотом сказал Персифаль.
Алонзо полутвердительно промычал что-то в ладонь.
Спустя минуту скрипа цепочек дверь медленно отварилась со зловещим скрежетом. Солнцу удалось высветить большую круглую шерстяную женщину.
- Конечно не люблю сопляк. - сказала Агата и сурово сощурилась. - Проходите, бедовые.
Агата сидела в глубине большого кресла, а гости сидели на полу.
Все пили чай из больших глиняных чашек. Рассказ Персифаля был предельно точным и коротким: про Сару, про Чжоу, про бегство, про ребёнка, про случай на сретенке и про открытие порталов в балконных дверях.
Агата то и дело недовольно хмыкала и переминалась в глубине кресла, фыркая и закатывая глаза. Но когда дело дошло до балконных дверей она замерла и, Алонзо мог бы поручиться, слегка подняла бровь.
Шерстяная женщина спрыгнула с кресла на пол. Кресло было настолько большим, что её ноги не доставали до пола (хотя сложно сказать, были ли у неё ноги - слишком много шерстяных тряпок).
- Покажи. - она наклонилась над Алонзо и начала сверлить его глазами. Он впервые их разглядел: один был карий, а второй зеленовато-серебрянный.
- Что показать?
- Да, бог ты мой, какой же ты тупой! ПОКАЖИ!
Алонзо сообразил и достал из кармана серебрянный треугольник со штопором.
Агата выхватила его и подошла к комоду. на комоде стоял маслянный светильник. Она зажгла его и принялась рассматривать треугольник.
- Что, щеночек, любил путешествовать? - спросила старушка, не отвлекаясь от треугольника.
- Я… - Алонзо вздрогнул, но Персифаль тут же ткнул его локтём в бок, чтобы тот собрался, - Я очень мало путешествовал, но всегда мечтал.
- Дааа, так и знала.
Агата потушила маслянный светильник и подошла к Алонзо. Сев на колени она крепко взяла его ладонь и вложила в неё треугольник.
- Держи. Никому не давай. Даже этому олуху, хоть тебе и кажется, что он опытнее и разберётся. Запомни, сынок, мудрее вещи ты в ближайшие сотни лет не услышишь: все тупые.
С этими словами Агата зажала ладонь Алонзо и внушительно посмотрела ему в глаза.
- Теперь ты. - она подошла к Персифалю. - Слушай меня внимательно, тебе предстоит тяжёлое путешествие, поэтому я открою тебе секрет. Его знала только я и Магнус.
- Мне… - Алонзо предпринял попытку уйти.
- Сиди уж, послушаешь, повезло тебе. Так вот, Персифаль. Алонзо мечтал путешествовать и поэтому создал треугольник и открыл двери. Все бессмертные грезили создать устройство для таких путешествий, но только щенок смог. Потому что металл живой. Тебя я звала щенком и псом, не потому что считаю тебя недостойным, а потому что знаю, что ты любил животных. И поэтому ты открыл силу, призывающую зверей. Магнус хотел, чтобы люди прислушались к голосу сердца и потому ему далась сила управления людьми. Металл открывает только те силы, которые созвучны творческому началу. А его отец хотел, чтобы его сын был живым и радостным и так металл открыл первую силу - силу вечной жизни. Уяснил?
Персифаль вытер с щеки слезу и кивнул.
- Ох ты боже мой, какой нюня! - Агата взгромоздилась на стул у дубового стола. - Что, понял стервец, почему в твоих чертогах поселился дух металла? Потому что ты, чёрт тебя подери, достойный и добрый. Странно, что ты сам не сотворил что-то доброе, а был на побегушках у этих имбицилов. - Агата стукнула по столу упомянув орден.
- А что же нам теперь… - начал Персифаль.
- Катитесь к чертям! Этого знания вам будет достаточно, чтобы не просто выжить, но и сравнять силы. Если бы я не знала, что ты добрый - пришибла бы вас или подмешала бы в чай яду. И не сомневайся: моё творческое начало требует справедливости, металл открыл мне силу убивать бессмертных. Помни об этом, если вздумаешь учудить какую-то дичь.
- Вы можете убить бессмертного?! - Алонзо широко распахнул глаза.
- Ой, проснулся. Я бы сказала, что унесу секрет в могилу, но со смертью я встречаться не планирую. А теперь пошли вон. Я предупрежу Сару, если Чжоу будет рядом с вами.
Агата показала на комод, где в большой толстой стеклянной бутылке, закупоренной шерстяной пробкой лежало серебрянное ухо.
Дверь захлопнулась за Алонзо и Персифалем.
- Она даже… немного добрая. - Алонзо не сильно верил собственным словам, но хотел приободрить. Возможно Персифаля, но скорее себя.
- Да, согласен.
Они зашагали в сторону железнодорожной станции. Алонзо был вдохновлён тем, что увидит родные края Персифаля, а тот в свою очередь, надеялся, что Сара доберётся до Лондона в целости и сохранности.