Некоторое время назад я рассказывал о первых японских книгах, попавших в Россию: их преподнёс Екатерине II в 1791 году капитан японского судна Дайкокуя Кодаю. В 1782 году он вместе с экипажем своего судна попал в шторм и был унесён морским течением к берегам Алеутских островов.
История Дайкокуя Кодаю довольно известна. Прежде всего потому, что он стал первым японцем, который после 10 лет пребывания в России сумел вернуться на родину вместе с посольством Адама Лаксмана в 1792 году. На самом деле вместе с ним вернулись ещё двое японцев — Коити и Исокити, но первый из них умер, едва ступив на берег Хоккайдо, а второй всегда оставался в тени своего начальника-капитана.
Придворный врач сёгуна Кацурагава Хосю написал со слов Кодаю сочинение "Краткие вести о скитаниях в северных водах", которое потом разошлось под разными названиями в десятках рукописей. В XX веке история Кодаю вдохновила писателя Иноуэ Ясуси на роман "Сны о России", а в 1992 году по этой книге вышел совместный российско-японский фильм.
Однако и сочинения XVIII века, и книга Иноуэ Ясуси, и фильм рассказывают историю Кодаю только до момента возвращения в Японию. А что же было с ним дальше? И почему его не казнили — ведь широко распространено мнение, что японцам под страхом смертной казни нельзя было покидать свою страну, а вернувшимся грозила неминуемая расправа?
Во-первых, что касается смертной казни, к случаю Кодаю следует относиться не как к исключению, а как к правилу. В документах эпохи Токугава не зафиксировано ни одного случая, когда бы потерпевший крушение японец вернулся на родину и был при этом казнён. Наоборот, существовала налаженная система возвращения таких бедолаг на китайских, корейских или голландских судах — в зависимости от того, куда люди попадали. Просто с Россией официальных отношений не было, а потому такой налаженной системы возврата не существовало. Собственно, после прецедента Кодаю она, можно сказать, и наладилась — в XIX веке японцев из России уже преимущественно возвращали домой, если, конечно, они сами не хотели остаться (а таких было немало).
А что до казни, то указ о такой строгой мере был выпущен ещё в 1630-х годах и касался прежде всего японцев-христиан, которые тогда в большом количестве жили в японских кварталах портовых городов Юго-Восточной Азии и помогали проникать в Японию европейским католическим миссионерам. Таких действительно несколько раз казнили ещё в середине XVII веке, после чего они и перестали возвращаться.
К Дайкокуя Кодаю же отношение было наоборот — особенное. После возвращения на родину он получил аудиенцию у сёгуна — небывалый случай для человека такого низкого происхождения (он относился к сословию торговцев). Даже не все самураи могли быть удостоены такого: только князья-даймё и некоторые прямые вассалы сёгуна — хатамото.
После такой почести Дайкокуя Кодаю и превратился фактически в хатамото: вместе с Исокити им предоставили особняк при аптекарском огороде сёгунов Токугава, где они и прожили остаток жизни, став ценнейшими источниками сведений о нашей стране и консультируя правительственных чиновников по вопросам, связанным со взаимодействием с россиянами. В частности, им давали для распознавания разные предметы и письменные документы, которые изредка попадали в руки чиновников на Сахалине или южных Курилах.
Также Кодаю стал настоящей звездой среди столичных ученых, интересовавшихся европейскими научными знаниями: они часто приходили к нему домой за консультациями или просто поболтать о том о сём. А ещё Кодаю был одним из главных гостей на новогоднем банкете в голландском стиле, который устроили столичные любители всего западного 1 января 1795 года (там также находились известный художник Сиба Кокан и мастер хайку Кобаяси Исса).
В 1805 году, после визита посольства Николая Резанова и отказа от установления отношений с Россией власти предложили Кодаю и Исокити вернуться в родную провинцию, но они отказались и остались в столице. К этому времени Кодаю уже повторно женился (его первая жена умерла, пока он был в России) и у него родился сын Дайкоку Байин (1797–1851), позже ставший известным специалистом по китайским наукам и открывший свою школу.
Сам Кодаю прожил довольно долгую жизнь: он умер в возрасте 77 лет в 1828 году.