Есть люди, которые ответственны, не смотря на свою боль, усталость, болезнь. Они во всем следует тем правилам, которым они сопричастны. Владыка, Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви Митрополит Лавр (Шкурла), был тоже таким. Как вспоминает протодиакон Виктор Лохматов он познакомился с отцом Лавром еще мальчиком, когда тот был простым монахом, а затем многие годы был его келейником. Именно он оказался последним, кто видел Владыку живым накануне кончины, и первым, кто обнаружил его уже усопшим.
Как бы митрополиту Лавру не было тяжело ввиду его тяжелой болезни он служил на первой неделе Великого поста как и полагается монаху, не отлучаясь от служб, даже по весомым причинам. И вот он и в 5 часу, и в 10 после небольшого отдыха приступил к обедни, служил обе Литургии преждеосвященных Даров, одна из которых и стала для него в неделю Торжества православия последней.
У него даже не было совсем перерыва, так как он, когда ему полагался небольшой отдых, читал еще поучения Святых отцов.
Немногие знают, что болезнь у него была тяжелой, затяжной, много раз повторяющейся. Ему сделали операцию в Бостоне, но каждый год требовалась повтора, так она у него была опухоль гипофиза, которая снова возвращалась.
Накануне второй операции, он как раз был в Канаде на архиерейском соборе, которая случалось за 15 лет до его смерти ему стало плохо и думая что это гипофиз дает о себе знать его повезли в Бостон. Там его осмотрел Роман Десантис, наверное, самый известный кардиолог в Америке и пришел к выводу, что у кардиограмма у него неладная. Сделав дополнительные анализы подтвердилось то, что оказывается у него был сердечный приступ, но к счастью на сердце операции не требуется.
Через некоторое время ему провели плановую повторную операцию на гипофиз, все прошло хорошо, но боли продолжились. Где его не возили, врачи не могли установить тему причину. Батюшка молчал, хотя и было видно, что ему тяжело. Видно было, что он не был вполне здоров, хотя он никому не жаловался, не отказывал, если нужно было проводить Богослужение. Так продолжалось долгое время.
"Позже он помимо слабого сердца, подхватил еще и простуду - вспоминает его келейник. - Видимо все это и повлияло на его скорую кончину. Я очень жалел, что в последние дни, когда я его видел таким ослабленным, не повез его в больницу.
В воскресенье он отошел ко Гоподу. А в субботу я еще успел побывать у него. привез суп, который приготовила ему моя жена, его любимый, перловку с грибами, но он тогда почти все время молчал. Хотел было что-то важно сказать, но не закончил, а я не настоял. Но мне кажется я догадывался, что разговор был о чем-то печальном.
Утром, когда я попытался войти нему в его маленький домик, не увидел ключа, который обычно висел над дверью. Я постучал. внутри было тихо. Через окна не разглядишь, что внутри. Потом мы разбили окно и вошли. Казалось он просто спал. Но когда я его позвал, потрогал мне стало все ясно. Мы все сидели рядом с ним и плакали.
Он умер за Патриархом Алексием вторым, В один год, почти один за другим. У них была одна задача, с которой они оба справились. Они выполнили предназначение, что Бог им задал и обоих принял к себе. Оба сумели преодолеть длившийся почти век раскол и восстановить единство и полноту Русской Церкви. Не случайно его уход пал на неделю Торжества православия. Уже как 15 лет его нет с нами.
Многие, кто был там, даже говорили говорили, что они сами по себе тоже стали праздником Торжества Православия. А один человек приехал на его похороны, даже не христианин, и сказал, что он так почитал Владыку, что просто не мог себе простить, если бы не попрощался с ним.
В тот день было так много народу, со всего мира. Вокруг было ощущение праздника. Не было уныния, а было необычайное умиротворение. Приехали митрополит Онуфрий из Украины и митрополит Ювеналий, который подробно спросил, как он жил последние свои дни жизни.
Тогда было так холодно и солнечно, но на мороз никто не обращал внимания. У всех на душе праздничное настроение.
Я могу о нем много сказать, потому что я был близко к нему, как никто другой. Мне даже хочется сказать, что я так много у нему научился, но не уверен, могу ли я так смело говорить.
Он бы человеком очень смиренным, никогда и ничего не просил, не пользовался своим положением.
Чтобы ему не говорили, он все воспринимал со смирением, будто ягненок никогда не роптал, все принимал, никогда не жаловался, просто делал то, о чем его просили. Всегда полагался на Божию волю и спокойно принимал то, что ему приходило.
От него я это перенял. Я тоже научил принимать какие-то затруднения или неприятности спокойно. Чтобы не случилось, никогда не нужно отчаиваться исследует все воспринимать спокойно, как Бог даст.
Я всегда имел счастье, честь и Божье благоволение видеть Владыку и по долгу разговаривать с ним, я вообще считаю себя счастливым человеком, что имел дружбу не только с таким человеком, но со всей братией монастыря. Тем более у меня была есть семья, и сын, который стал священником.
Я впервые приехал туда ребенком в 1957-м году. Тогда существовала программа «летних мальчиков». Мне так понравилось, что я решил еще приехать туда и зимой, жил тогда в комнате с отцом Лавром. В обычную же школу ездил автобусом, а по средам и пятницам монахи мне давали на обед постную пищу и чай.
Я видел, как владыка Лавр и остальные монахи были преданы своему монашескому званию. Я видел, как верно служили они Богу и постоянно трудились. Наверное, больше всего меня удивило так это то, что здесь не было такого хозяина, который бы заставлял всех работать, кого-то проверял или куда-то гнал. Нет, все, кто здесь был, делали по совести.
Замечательным примером для меня стал отец-иеродиакон Геласий, с утра до самое ночи работавший на пасеке. И у него не было ни одного начальника. Никто не стоял над ним. Главным его начальником была его собственная совесть.
Владыка Лавр был точно таким же. Простите, мне непросто говорить об этом. С одной стороны, и радостно вспоминать Владыку, но с другой – мне очень его очень сильно не хватает".